Мясо, прощай! роман дель арте

Марина(исподтишка дёргает Якова за рукав, с умильной улыбкой говорит Елене). Собирается. Нам подходит оформление, можете поселить в сердечно-розовый номер, потому что мы новобрачные.

Елена (мрачно). Так бы сразу и сказали. Ломаете комедию: «мы в брак вступать не собираемся». Ладно, верните карточки от триста седьмого, вот вам ваши. Совет да любовь, коль не шутите.

Яков(сквозь зубы). Чертовка.

Елена меняет карточки с карнавальными масками на карточки с малиновыми сердечками. Яков спускается со сцены в зал, прожектор-луна держит его в круге света

Яков. Чертовка. Чёртов чемодан. Чёртов день – пятница тринадцатое.

Марина (спускается следом). Не брюзжи. (останавливается в проходе, придерживает Якова за локоть) Разве не смешно получилось? Мне кажется, неплохая завязка для романа. Ты бы записал, забудешь ведь.

Яков. Ты думаешь?

Яков достаёт из нагрудного кармана блокнот и ручку, усаживается в проходе между рядами на чемодан, пишет. Прожектор-луна гаснет. Рёв двигателя, шипение тормозов, на заднике-экране снова чёрно-белая кинохроника: у проходной громоздкие туристические автобусы, обвешанные шариками в виде сердечек. Голос Елены во тьме: «Служба охраны, ответьте ресепшн. Пётр, это что, уже корпоратив заезжает?» Гомон толпы. В зале зажигается свет. Ни Якова, ни Марины нет в проходе между рядами. На авансцене Елена, она обращается к залу.

Елена. Добро пожаловать! Подходите, пожалуйста, к стойке администратора. Прошу вас приготовить паспорта для регистрации.

Свет в зале гаснет.

Занавес

Глава без номера

История с одним неизвестным

В лицо дунул ветер, сорвал с загривков снежных куч белую пыль. Бродяга принюхался, запах дыма растревожил нутро. Дым не всегда связан с людьми; бывает, тлеют деревянные балки разорённых домов. Именно так пахло на руинах посёлка, где он нашёл стеклянные банки с едой: дымом и жареным мясом, – однако эта деревня не выглядела разрушенной, как та. Бродяга колебался, опыт подсказывал держаться подальше от целых домов, пусть даже и выглядят нежилыми, но голод оказался сильнее. Он крадучись двинулся по улице. Жался к забору по правой стороне – потому что тот выглядел надёжно: глухой тын в полтора роста. Оглядевшись, Бродяга почувствовал себя увереннее, кое-какие следы разрухи всё же имелись: крыша третьего по счёту дома по левой стороне просела, на глинобитной стене проступили рёбра дранки. В таком доме и спрятаться можно при необходимости, а то и заночевать, если б не жуткие белые изображения на заборе. Он не понимал, почему его пугает шеренга знаков, намалёванных краской по трухлявым доскам, старался на них не смотреть. Он уважал собственные страхи не меньше, чем чутьё, и к тому и к другому прислушивался, считая предупреждением. Выглянув из-за угла, привычно потянул носом, унюхал резкий, острый запах и тут же заметил опасность – монстра. Эти быстрые чудовища хуже собак. Они взрыкивают, гудят, испускают вонючий дым, выскакивают из тьмы на трассе, слепят светом. Нельзя понять, чего ждать от этого, белого, с громоздким ящиком на спине. Монстр казался спящим – прикорнул возле одноэтажного придорожного строеньица – но кто его знает, вдруг нарочно прикидывается. Бродяга надумал улизнуть подобру-поздорову и тут снова учуял запах дыма и жареного мяса. Совершенно точно, пахло оттуда; светлый едва заметный дымок поднимался над крышей одноэтажного домика об одном витринном окне. Бродяга решился подойти ближе. Монстр представлялся ему мёртвым – в белой спине прямоугольная дыра, там, во тьме, что-то пёстрое, издали не разглядишь. Внутренности. Как-то запах жареного мяса связан был с кишками монстра, но бродяга не мог припомнить как. Чудовище не реагировало, удалось подобраться к нему вплотную – на четвереньках. Бродяга хотел заглянуть в нутро монстра, но замер. Людская речь, говор. Там, где дым. Преодолев желание тут же сбежать, Бродяга поднял голову и вытянул шею, готовый снова пригнуться. Ящики, пакеты, ряды бутылок… Банки! Он молниеносно выхватил из ящика две штуки, отбежал, присел. Крышки скользкие, не удержишь. Монстр ни гу-гу. Там у него много банок. Взять ещё? Унести эти, спрятать, вернуться позже? Что-то изменилось. Людской говор громче. Скрипит снег, шаги. Стукнула калитка. Бродяга кинулся прочь, не чуя под собою ног. Крики сзади. Попался? Бродяга свернул за угол. До леса не успеть, поймают. С банками бежать тяжело, ноги разъезжаются на скользоте. Справа выломана калитка, висит на одной петле. Тот самый глинобитный ободранный дом. Туда. Он протиснулся. Треск! Рукав зацепился. Выпала банка. Прежде чем поднять её, Бродяга выглянул на улицу. Никого? Успел. Подобрав банку, стал искать, куда бы спрятаться, чтобы пересидеть погоню, и нашёл.

Глава III

Блокнот Якова

13.02.2015, пятница, 10:37, «Карнавал», холл возле ресторана «Венеция»

М сказала: «Подожди здесь, заскочу в номер переодеться. Три минуты», – и я решил, успею кое-что записать по свежим следам. Для этого с удобством расположился на бидермейеровском бордовом диване против входа в ресторан, где мы с М отметили заселение в новобрачный номер сносным эспрессо. Выпили в Венеции по чашечке, наблюдая, как похожие на отощавших императорских пингвинов официантки готовят к чему-то зал. Название ресторана я не беру в кавычки умышленно; декоратор украсил стены заведения панорамой с ponte di Rialto и гондолами, пространство перед барной стойкой накрыл полосатым тентом и увил плющом, – хорошая идея! – и, хоть декорации похожи на настоящую Венецию не больше чем свежеиспечённый блин на полнолуние, я беседовал с М так, будто привёз её в Венецию ради того только, чтобы выпить кофе на открытой веранде с видом на Canal Grande. О деле мы почти не говорили, если не считать серьёзным обсуждение предложенного М зачина a la Guy de Maupassant – этой чепухи про флирт закоснелого распутника со встреченной на курорте собственной его внебрачной дочерью. М сказала, что мшелый сюжет можно несколько оживить, сделав распутника добычей юной охотницы, ни в чём ему не уступающей в смысле искусства плести интригу. Дескать, повадился кувшин по воду ходить, яблонька от яблочка недалеко падает и нашла коса на камень, а с косою обычно приходит смерть. Обсуждать такое всерьёз я не стал, сказал только, что идея свежая, хоть за последние двести лет малость заветрилась, засахарилась и покрылась неаппетитной ханжеской корочкой. Про искусство плести интригу могу сказать лишь, что истинная цель манёвров милой спутницы жизни моей – разузнать побольше о давней связи – была разгадана заблаговременно. Полагаю, встреча случайна и не будет иметь последствий; сегодня в полдень Луна закатится – это знаю точно, подслушал в автобусе – а до следующего её восхождения что-нибудь я придумаю. Полководец в осаждённой крепости, узнав, что под стену ведут минный подкоп, должен угадать направление и заложить контрмину, если не хочет в один несчастливый миг обнаружить в стене брешь и неприятельских гвардейцев на рыночной площади.

М в холле, но меня не видит. 11:05. Три минуты, она говорила. Переоделась, охотница. Я обещал сводить её в лес.

13.02.2015, пятница, 12:24, Гомольшанский лес, Казачья гора

Пишу сидя на деревянной лавке беседки, крытой гонтом, покуда М любуется видом на реку. Туман, пока мы шли через деревню и поднимались заснеженной тропою по человечьим и звериным следам на гору, рассеялся, и теперь тут есть на что посмотреть. Обзорная площадка устроена на обрывистом берегу; если спрыгнуть с неё, лететь придётся около полутора сотни метров. М сказала: «Тихо как. Посмотри, вода похожа на чёрное стекло. А деревья на том берегу… мешанина ветвей, а в воде каждую веточку видно отдельно. Странно, правда? Удивительно!» Я возразил: ничего удивительного, ракурсы разные. Наблюдатель, по шею сидящий в воде, увидел бы кроны крайних деревьев на фоне светлого неба, а для нас, разглядывающих лесной массив с горы, десятки деревьев накладываются друг на друга, вот и получается путаница. И добавил, что вряд ли мне захотелось бы окунуться в ледяную воду ради того, чтоб разглядеть каждую веточку отдельно. Холодно. Чтоб согреться, нужно… М попросила оставить её в покое хоть на десять минут. Изобразила обиженную девчонку: не разделил восторгов. Что поделать, к пейзажам я равнодушен, меня интересуют люди; именно поэтому соавторство полезно нам обоим. Мне, само собой, не слишком пришлось бы напрягаться, чтоб увидеть глазами М небо, как никогда более похоже на серую твердь со светлой полоской по горизонту, лесную ширь – ровную, тронутую инеистой сединой, как шевелюра стриженного под машинку молодящегося старика, древесное кружево на том берегу стылой чёрной реки и отражённые в зеркале воды голые ветви, но зачем? Всё это увидит и опишет М – гораздо лучше меня. Но она не заметит, прогуливаясь через вымершее на зиму дачное поселение, название улицы: «Партизанская», – актуальнейшее наименование! – и табличку на заборе: «Номера не сдаются!» – тоже оставит без внимания, а жаль, поскольку тогда несгибаемые номера придорожного кемпинга по улице Партизанской канут в тёмную воду Леты. М разглядывает деревья на том берегу, не замечая человека. Но ведь нету здесь людской мешанины, человечек прекрасно виден сверху даже за рекой. Вот он, как диковинный жук на ладони, возится возле надворных построек у крыльца домика размером со спичечный коробок. Нагибается, поднимает поленце, ставит, примеривается топоришкой и, хакнув паром… Тюк!

Фыркнула крыльями в сосняке Казачьей горы всполошённая звуком птица; в стопятидесятиметровый обрыв с игольчатой лапы посыпалась снежная пыль. М вздрогнула, оглянулась. Увидала меня, сидящего на деревянной лавке беседки, крытой гонтом. Поёжилась. А я ведь говорил! Сейчас подойдёт, скажет, потирая руки: «Х-холодно!» – и тогда я смогу наконец…

13.02.2015, пятница, 13:40, «Карнавал», ресепшн

Думаю, М затащила меня после прогулки на ресепшн вовсе не потому, что иначе опередили бы нас корпоративные дамы и заняли бы на весь вечер баню. Просто не сдержалась, любопытно ей было ещё раз глянуть на Л, а то и переброситься с нею двумя-тремя колкостями, однако не вышло. В полдень Л за стойкой сменила та самая студентка, с которой ехали утром. Принять заказ и получить оплату за два часа сауны задача не из простых; я оставил М у стойки воевать с юной администраторшей, а сам устроился с комфортом в кресле коричневой кожи: записать, что успел высмотреть на обратной дороге.

Окончательно смёрзнув и проголодавшись, мы решили: самое время выбираться из лесу поближе к людям. Холод подгонял нас, человечьи и звериные следы на снегу мы теперь оставляли без внимания. Обычно подобная беспечность наказуема, и мы чуть было не поплатились; возле сельского магазинчика нас атаковал зверь: ни дать ни взять – обросшее шерстью полено, ростом с вершок, глупый писклявый щен неизвестной породы. Пристал к М, рысил за нею с настойчивостью заводной игрушки; с разбегу чувствительно тыкался мордой в ногу, скулил как плохо смазанное колесо тачки; преследовал нас чуть не до самой проходной. Гадая, как бы глупыша отвадить, чтоб не пришлось отгонять пинками – М это расстроило бы – я краем глаза заметил у проходной «Карнавала» автобусы и подумал: похоже, Л не солгала, в гостинице намечается корпоратив. Вот к чему официантки готовили зал. Я сообщил об этом М, она хотела ответить, но тут нас окликнули. «Эй, это ваш волкодав?» Средних лет женщина, поначалу я принял её за горничную, но после понял – местная жительница. Шла навстречу, остановилась; склонясь к щену, протянула руку. М ответила ей: «Нет, прицепился в деревне». «Странно, – разглядывая зверя, пробормотала женщина, – вроде я всех сук в округе знаю; не помню, чтоб какая была на сносях. Где вы его нашли?» «Возле магазина» «А! Ну тогда понятно, чьё это чудо. Ну-ка, пойдём со мной. Эй, ты! Недоразумение!» Она выпрямилась, причмокнула пару раз, будто понукала лошадь, и продолжила путь, с нами не попрощавшись. Щен поскакал следом за нею валкой рысью. М сказала:

– Экая глушь, суки наперечёт. Но если действительно заехал корпоратив, в ресторан не протолкнёшься.

Я повернулся к гостиничному корпусу – забор не помеха, двор просматривался насквозь.

У входа людно было, толпа, притом одни женщины. Арку из шариковых сердечек возле входных дверей зачем-то устроили, однако на свадьбу непохоже. Что за фантазия кому-то пришла в голову: приурочить корпоратив ко дню святого Валентина и этакую толпу женщин свезти автобусами в медвежий угол, где даже суки наперечёт?

– Баню они займут, – раздумчиво сказала М, поглядывая на шляпу, венчавшую крышу ресепшн. – Ну-ка, пойдём-ка!

Не я тащил её под руку, она меня. Скомандовала – пойдём-ка! – и увлекла за собою, как щена, но только я ведь не мохнатый глупый обрубок, кое-что понять способен. Не идёт у неё из головы утренняя история, и, хоть Луна состарилась и закатилась, придётся рассказать всё. Вот прямо-таки всё? Не так-то это просто. Я и сам до сих пор не понимаю, зачем…

Судя по выражению лица М, сауну у корпоративных дам она отвоевала. Надеюсь, хоть не придётся на голодный желудок.

13.02.2015, пятница, 14:05, «Карнавал», ресторана «Венеция»

В ресторан мы прорывались с боем через плотный строй гёрлов. Пока М изучает меню, запишу… О, господи! Этой только здесь не хватало. Откуда взялась? Вот несчастье!

Глава без номера

История с одним неизвестным

– Саныч! – крикнул экспедитор, водрузив кокакольную упаковку поверх двух других, с пепси и спрайтом. Рукавом отёр лоб, выглядел довольным: ещё одна точка и всё на сегодня. – Саныч, принимай!

Михаил Александрович Вяземский, частный предприниматель, пребывал на заднем дворе крохотного своего сельского минимаркета со звучным названием «Била Хата», занимался важным делом, требующим личного участия: за шашлыком глаз да глаз. Пришлось отвлечься, приём товара тоже не состоится сам по себе, Лидку-реализаторшу пришлось накануне уволить. Тяжёлые времена. Михаил Александрович вздохнул, отложил опахало, отставил бутылочку с разведённым яблочным уксусом и нехотя взошёл по трёхступенной лестнице в подсобку. Глянул на толстомордого, довольного Тёму, покачал головой и взялся сверять привезенное с заказанным, возя пальцем по накладной.

– Где тушняк в стекле? – спросил он строго.

Артемий глянул – нет ящика, – но не очень-то озадачился, сказал: «А, да, прощёлкал. Ща принесу», – и отправился за тушёнкой.

«Заныкать хотел? Непохоже на него, может и правда, прощёлкал. Рановато он расслабился, сегодня всего лишь четверг».

– Эй, ты чего?! – удивлённо заорал вдруг где-то там, на улице, Тёма. После уже со злобой: – Эй! Эй! Стой, зараза!

«Так орёт, будто ящик от него по углам нычится», – подумал Михаил Александрович.

– Стой, нищеброд! Ватник хренов! Догоню! Убью! – слышалось в отдалении.

Вяземскому стало интересно, за кем это, презрев обычную лень, гоняется Артемий. Он оставил подсобку; миновав торговый зальчик, вышел на крыльцо.

Тёма возвращался с пустыми руками, очевидно погоня не удалась. Щёки его горели огнём, он изрыгал проклятия. Добиться толку от него получилось не сразу, всё оборачивался через плечо и обкладывал по-чёрному похитителя.

– Две банки, а?! Упёр, с-сука! – с негодованием сообщил он, демонстрируя Вяземскому ящик. Тряс им с остервенением, будто оставшиеся банки были повинны в растрате.

– Ты остальное-то не раскокай. Занеси, – сухо посоветовал Михаил Александрович. – Машину можешь не закрывать.

– Ага, не закрывать!

– Я присмотрю.

– Сам занесёшь, – буркнул Артемий, выставив ящик на крыльцо. – Расплодили тут у себя ватников, сами теперь… Расписывайся.