Людвикас Реза. Рождённый на Куршской косе

Реза, признавая первоочерёдность содержания в произведении искусства, в том числе опирается на высказывания Аристотеля и других просветителей, но вместе с этим процесс созидания он как будто покрывает эзотерической вуалью, делает более романтичным. Может быть, это исходит от проромантизма, влияние которого Реза чувствовал. Во время похода он видел знаменитые европейские шедевры готической архитектуры в Праге, Нанси, Кафедральный собор Реймса, множество памятников такого же стиля в Париже и в Лондоне. Он писал: «В Реймсе есть такой шедевр древней готики, что он может быть единственным в Европе – большой Кафедральный собор, в котором короновались французские короли. Заслуженно его можно назвать королём церквей». Следует принять во внимание мнение Резы о Рафаэле, которое раскрывает его эстетический вкус, выраженный после посещения Национального музея в Париже. Там он осмотрел 27 картин Рафаэля и отметил в Дневнике:

«Две картины оставили неизгладимое впечатление, как явление из другого, более высокого мира, а именно: „Возрождение Христа“ и „Св. Цецилия“. Такой гений, как Рафаэль, всего лишь один раз появляется на Земле и уже никогда во второй раз на землю не спустится. Стою я заворожённый и не понимаю, что со мной случилось – не могу оторвать глаз от этих прекрасных картин. И откуда это бесконечное очарование изображения? Никакой Платон или Кант не могут объяснить сути вечной красоты, которую не только понимаешь, но и чувствуешь».

Шкалу эстетических ценностей Резы можно понять и по именам писателей, которые он часто упоминает в дневнике. Это, в первую очередь, античные авторы – греки и римляне: Демосфен, Герадот, Гомер, Платон, Фукидид, Цезарь, Цицерон, Тацит; затем, немецкие писатели: Эвальд фон Клейст, Геллерт, Лаватер, Бюргер, Веланд, Шиллер, Гёте; французы авторы: Жан Рацине, Пьер Корнель, Жан-Батист Мольер, Жан Лафонтен, Рене Декарт, Вольтер. Из английских писателей упоминает лишь Шекспира, Джона Мильтона, Тома Грея. Этот список подтверждает, что Реза накопил немалый интеллектуальный багаж. Как каждый думающий, образованный человек, он уважал учёность и авторитет признанных людей.

Дневник Резы написан не только экстраординарным профессором, военным проповедником, но и рукой литератора и поэта. Поэтому часто включает лирические размышления, картины природы, легенды, анекдоты, просто фигуры красноречивости. В записках присутствуют три стихотворения: баллада религиозного содержания о Возвещении архангелом Гавриилом Деве Марии, патриотическая «Песня о победе под Лейпцигом» и возвышающая немцев «Песня о вине Мозеля».

Некоторые размышления Резы напоминают философские рассуждения, однако часто они звучат как лирические высказывания. Исключение – его беседы с профессорами и другими просвещёнными людьми. В них Реза касается настоящих философских проблем, связанных с трактатами Канта, но в более широкие обсуждения не вступает. Так, одному студенту Реза объяснял, что значит у Канта понятие «радикальное зло и категорический императив», студент остался очень доволен общением с профессором, сторонником Канта.

Часто риторические вопросы или короткие утверждения Резы, укоры современности религиозного, эмоционального, психологического, моралистического характера напоминают сентенции, афоризмы, максимы, научные рассуждения, поэтому их можно считать вариациями авторского стиля. Например, Реза пишет, что древние пруссы своим дорогим усопшим родственникам в могилы клали много прекрасных ценных вещей.

«Сегодня мы приходим к кровати умирающего лишь для того, чтобы получить наследство умирающего, а ему оставляем только одну рубашку, чтобы он там не оказался совсем голым».

Когда во время поездки Реза остановился в доме, хозяин которого был высоко оценён в мире религиозных идей, он записывает: «Кто из холодной обыденности смог подняться в высокий мир духовности, того уже не страшит груз времени и земные страдания».

Обдумывая тайну жизни во время посещения музея анатомии в Берлине, Реза записывает:

«Какой волшебный мир – маленькое существо по имени человек! Молитвенно и удивлённо склоняешь голову перед искусством, которое всё переплело, одно с другим сплело и соединило в гармоничную общность! Однако самое большое чудо есть то, Невидимое, которое всем этим частям дало жизнь! Куда делся гость, который некоторое время здесь гостил, в эти окна глядел, а потом куда-то уехал, как будто он коротко от бури прятался и даже аренду за это не заплатил».

Это сравнение по-настоящему оригинальное и поэтическое. Есть и психологические характеристики:

«Почему пороки женщину в два раза больше обезображивают, чем мужчину? Видно красота и нравственность сё-стры-близнецы, а преступление и мужская храбрость между собой, так сказать, лучше гармонируют, чем женская нежность и преступление».

Крутой поворот русла реки Эльбы с юга на север в Чехии Реза сравнивает с человеческой жизнью: «Так же часто разбиваются планы нашей юности, и мы должны, хочешь не хочешь, идти другой дорогой, не той, которую мы создавали в своих неспокойных мыслях или в своих летающих воображениях».

Очень жаль, что Резе не случилось встретиться с Гёте. Будучи далеко от Веймара, уже после Лейпцигской битвы, вблизи Франкфурта-на-Майне, Реза писал:

«Веймар, немецкие Афины, безобразно построены, лишь герцогский замок великолепен и находится в очень импозантном месте. Жалко, что здесь мне не пришлось познакомиться с Гёте или ещё с каким-нибудь знаменитым человеком. Может быть, возвращаясь, я буду более счастлив и наверстаю, что пропустил».

Через пять лет в 1818 году Реза решил обратиться к Гёте по поводу выпуска сборника литовских народных песен. Он послал Гёте в Веймар рукописи песен, а в 1825 году уже готовую книгу «Dainos» («Dainos, oder Litthauische Volkslieder, gesammelt, ubersetzt und mit gegenuberstehendem Urtext hrsg. v. L. J. Rhesa», Konigsberg, 1825) и два письма. Долго не отвечал гений немецкой литературы, но всё же в 1828 году опубликовал благоприятную рецензию на сборник песен Резы.

В дневнике Резы есть и несколько фрагментов других жанров – рассказы об анекдотических случаях. Вот один о французах. Бывший французский комендант построил в городе монумент с надписью: «Наполеону в память о походе в Россию». А нынешний русский комендант приказал внизу приписать ещё такие слова: «Установлено по разрешению коменданта из России».

У Резы было лёгкое и острое перо, и он мог сыпать яркими остроумными фразами. Например, он пишет, что в крае Гессен у священников очень маленькие зарплаты, а семьи большие: число детей «обычно достигает числа Муз или Апостолов».

В целом, Реза пишет свой Дневник ясно, по-деловому. В дневнике проявляется и его личность. В эти годы Реза находился в самом расцвете сил, ему было тридцать семь – тридцать восемь лет. И ему хватало сил в полевых условиях служить молебны, читать внушительные проповеди большим отрядам военных, преодолевать переходы в дождь и жару.

Иногда он упоминает о случаях, связанных непосредственно с ним самим, и иногда они очень опасны. В апреле 1813 года он сумел у берега Вислы шестом нащупать и вытащить из воды мальчика, выпавшего из лодки. Прибежала мать и сначала насквозь промокшему мальчику дала две сильные оплеухи с соответствующими нравоучениями, а затем засыпала Резу словами благодарности. Автор показал педагогическую мудрость и сказал, что получивший урок воды, ребёнок быстрее поймёт, чем получивший урок оплеухи, кроме того, видно, у ребёнка есть талант моряка.

Как учёный, Реза был кабинетным человеком, книжником, но ему хватало мужской храбрости и в самой суровой обстановке. Он мужественно переносил и холод, и голод, а как только появлялась возможность – отдавал себя «музам», сочинял свои записки и даже стихи. В опасной ситуации Реза проявлял мужество и выдержку, оставался выдержанным и остроумным.

Случилось ему однажды, по дороге в Котбус, лихо спастись от плена французских гусар. Его предупредили, чтобы прямой дорогой туда не ехал, так как враг совсем близко. Не желая показаться трусом, Реза советов не послушал. «Проехав где-то час, – пишет он в своём дневнике, – вдруг на одном из холмов увидел группу всадников, которые скакали прямо ко мне со стороны леса. Это были французские гусары. Немедленно приказал своему кучеру снять мундир и надеть мой плащ, а я быстро накинул накидку духовника, подвязал воротничок священника, надел свой берет. Это было моё счастье. Они посчитали меня саксонским священником, так как те носят такие же одежды. Ещё не доехали до холма, послышалось: „Стой!“ Я приказал остановиться. „Кто вы есть?“ Я: „Пастор“. „Куда едите?“ Я: „В Бечау“. „Видели русских?“ Я: „Да, сотня казаков поскакала в ту деревню час назад“. Когда они услышали слово „казаки“, быстро развернулись и ускакали, не успев у меня отнять лошадь и кибитку».

Ход Лейпцигской битвы Народов (16—19 октября 1813 г.), в которой наполеоновскую армию разбили войска России, Пруссии, Австрии, Швеции и Великобритании, Реза видел своими глазами. Он вёл наблюдение, поднявшись на горку, и спустился лишь тогда, когда вокруг стали взрываться снаряды французской артиллерии. Он лично спасал раненных французских пленных.

«В моей душе, – писал Реза, – останется неизгладимое жуткое зрелище этой битвы. Широко, на несколько миль вокруг, поле этой великой битвы было покрыто трупами людей, павших коней, поломанными телегами, шляпами, рюкзаками – так что ни на коне, ни на колёсах отсюда не пробьёшься. Пару раненых я сам еле-еле дотащил до ближайшего дома, где дал им немного хлеба и вина. Голод и раньше мучил французов. Пленные выглядели, как призраки, как тени».

В походе Реза не раз попадал в сложные ситуации. Ему приходилось ночевать прямо на уличной мостовой, такое бывало и в полевом лагере, когда вокруг было весело, у караульных костров долго не затихали песни. Во время боёв Реза не раз оказывался в очень опасных местах, в гуще битв. Он был смел, ухаживал за ранеными, от усталости засыпал на ходу. В августе 1813 года, после осмотра достопримечательностей Праги, он затемно выехал в деревеньку, где планировал ночлег, и заблудился. А во время тяжёлой Дрезденской битвы (26—27 августа 1813 г.) он десять суток не имел крыши над головой. И в дождь, и в холод приходилось пробираться через Рудные горы, не имея ни кусочка хлеба и каждую минуту ожидая опасности или плена:

«Так мы провели пять несчастливых дней, пока не прошли горы. Все, кто участвовал в этом походе с 27 по 31 августа, будут вспоминать их как самые жуткие дни в жизни».

Спасла армию знаменитая битва у Кульма в Рудных горах, недалеко от города Топлиц (Toplitz, Чехия), которую неожиданным манёвром выиграла Прусская армия. И это жуткое побоище с горы наблюдал Реза. Безусловно, Реза был не только большим эрудитом, пытливым учёным, хорошим теологом, но и хорошим человеком с сильным мужским характером, понимавшим вкус не только учёной беседы, но и вкус хорошего вина и, по немецким обычаям, не отказывавшимся от пива.

После победного завершения войны с Наполеоном и торжественного марша по Парижу, Реза посетил Брюссель, осмотрел Лондон и благополучно вернулся в Кёнигсберг. И уже 31 августа 1814 года он сообщил в сенат университета о возвращении и готовности приступить к работе.

Глава 4. Профессор университета «Альбертина»

Более трёх десятилетий Реза проработал в Кёнигсберг-ском университете, который сам окончил в 1799 году. Будучи учёным и практиком-теологом, духовником и учителем, он преподавал курс теологии и древних языков, не раз избирался проректором университета (титул ректора был у самого короля), деканом Теологического факультета, был членом сената университета, заседателем Церковной консистории (религиозный суд у лютеран), писал латинские теологические и философские трактаты. Вклад Резы в науку и культуру Восточной Пруссии очень важен, и потому интерес к аспектам его академической деятельности не случаен.

Университет, основанный первым светским правителем Пруссии герцогом Альбрехтом 17 августа 1544 года на острове Кнайпхоф, играл в Пруссии огромную роль. Созданный, как классический средневековый университет, в составе имел четыре факультета – философский, медицинский, юридический и теологический. До середины XIX века университет сохранял свою структуру и дух протестантизма. Во время обучения Резы с 1795 по 1799 год университет имел репутацию одного из самых отсталых провинциальных университетов. Однако в начале XIX века начался период обновления и мощного роста учебного заведения. Связано это было с вынужденным пребыванием в Кёнигсберге и

Восточной Пруссии королевской четы и двора, бежавших из Берлина от наполеоновского нашествия. Да и колоссальная деятельность Канта, всеевропейское признание его заслуг повысили интерес к Кёнигсбергскому университету. Ещё одной причиной роста университета стала необходимость обучения большего количества студентов в связи с тем, что после раздела Польши, к Пруссии отошли территории с большим населением. Неоднократные аргументированные обращения профессора Ауэрсвальда и ректора университета Хайдемана к правительству с предложениями о преобразованиях в университете и увеличении финансирования сначала не нашли существенной поддержки в Берлине. Однако, прибытие в Кёнигсберг новых профессоров, среди которых были Иоганн Фихте и Иоганн Зюверн, также начало активных прусских реформ, именно в Кёнигсберге сдвинуло дело с мертвой точки. Король Пруссии Фридрих Вильгельм III провозгласил программный тезис: «Государство должно духовной мощью возместить то, что было утрачено территориально». Центром разработки и реализации реформ стал Кёнигсберг, а движущими силами – высшие чиновники провинции (большинство из них окончили Альбертину) и профессора университета. Одной из главных идей реформирования государства стало положение, сформулированное Фихте, о том, что в основе государственной реорганизации лежит реформа университетского и школьного образования. Реорганизацией предусматривалось отмена крепостного права, свобода занятий ремёслами, военная реформа, новые городские уставы (коммунальная реформа) и реформа земельных отношений. Реформу образования возглавил Вильгельм Гумбольдт, он был идейным отцом программы обновления прусской системы образования. Эффективные реформы в Кёнигсбергском университете начались в 1808 году, а возглавили их профессор Ауэрсвальд и ректор университета Хайдеман. Программа обновления университета была представлена королю в марте 1809 года и получила одобрение. Король выделил существенные средства для развития университета, которые были достаточно эффективно использованы. Реза приступил к работе в университете в 1810 году, в самый разгар преобразований, в этот же год в университет прибыл молодой ученый Фридрих Бессель, ставший самым выдающимся астрономом первой половины XIX века. В 1809 году в университете начал работать выдающийся педагог Иоганн Гербарт, позже к ним присоединились будущие великие ученые – математик Карл Якоби, физик Франц Нойман, физик Генрих Дове, химик Фридрих Дульк, анатом и физиолог Карл Бурдах, физиолог и естествоиспытатель Карл Бэр. Из профессоров старшего поколения активно продолжал работать профессор Карл Хаген. Начало работы Резы в университете пришлось на период значительных реформ и роста.

Ставший ординарным профессором и защитивший диссертацию доктора теологии Реза занимал в университете Кёнигсберга ответственные академические должности. Уже в 1819 году он был назначен деканом теологического факультета, а во время зимнего семестра 1820—21 годов руководил университетом, будучи его проректором. В университете Кёнигсберга эта должность приравнивалась к должности ректора, так как в 1807 году, во время приближения армии Наполеона к Берлину, король удалился в Восточную Пруссию и тогда, воспользовавшись этим, руководство университета выбрало ректором наследника престола. С 1808 года реальный руководитель университета именовался проректором, а звание ректора принадлежало наследнику престола. Проректоры, а также деканы факультетов, менялись по очереди каждый семестр. Реза пользовался значительным авторитетом, поэтому должность проректора Реза занимал ещё в 1824—25 и в 1830—31 годах во время зимних семестров. С 1825 года Реза постоянно с другими профессорами и чиновниками подписывал указы университетского руководства. Деканом факультета теологии он был многократно: в 1821—22 и 1822—23 годах во время зимних семестров, а в 1825 году – в летний семестр, в 1826—27 годах – в зимний семестр, а в 1828 году – в летний семестр, в 1829—30 и 1831—32 годах – в зимних семестрах.

Важнейшая область деятельности Резы в университете была связана с работой семинара литовского языка при теологическом факультете университета. Аспекты этой деятельности были исследованы только в последние десятилетия. Особое значение эта деятельность Резы имела для литовской культуры. Изначально об этой стороне работы Резы можно было судить по его заметкам на полях страниц некоторых изданий и литовскому стихотворению, которое он посвятил 100-летнему юбилею семинара и некоторым намёкам в работах немецких и литовских историографов. Значительно позже появились архивные данные о руководстве Резой Литовским семинаром.

Семинар Литовского языка в Кёнигсбергском университете – первая академическая структура в мире по изучению литовского языка. В начале XVIII века во время Большой чумы, особенно свирепо прошедшей по Прусской Литве, умерли много священников и прихожан. Литовцы и после эпидемии составляли большую часть жителей сельских территорий Прусской провинции, однако их религиозное образование и духовное окормление находилось в критическом состоянии. Прусский король Фридрих Вильгельм I королевским рескриптом от 27 июня 1718 года поручил двум профессорам Прусских университетов Генриху Лизиусу в Кёнигсберге и Герману Августу Франке из Галле подготовить проект и эффективно решить проблему подготовки священников, знающих литовский язык. Было решено создать на Теологическом факультете Кёнигсбергского университета семинар литовского языка (кстати, это первый семинар в университете, позже их создали ещё десять). Первым инспектором семинара был назначен профессор Лизиус – проповедник кирхи Святой Барбары в Лёбенихте. Первая группа слушателей была сформирована из немецких студентов Теологического факультета. Семинаристам предоставили льготы: 3 года выплачивалась специальная стипендия, выделялось общежитие и бесплатные обеды. Требования к студентам были минимальными и практичными – научиться вести проповеди на литовском языке и читать на литовском языке катехизис. Долгое время не было учебников грамматики и словарей литовского языка, вместо них лишь религиозные книги. О более глубоком изучении языка и разговорной речи, говорить было сложно. Инспекторами семинара в XVIII веке были известные деятели церковной и академической жизни Восточной Пруссии – Генрих Ли-зиус, Йоган Якоб Квант, Даниэль Генрих Арнольд, Теодор Криступ Лилетхаль, Франц Альберт Шульц и др. Сами инспекторы зачастую литовского языка не знали (может быть, кроме Кванта), студентов обучали старшекурсники теологического факультета, так называемые доценты. Почти все знаменитые деятели литовской письменности, начиная со второго десятилетия XVIII века – воспитанники этого семинара. Здесь литовский язык изучали и совершенствовали Адам Фридрих Шиммельпфениг младший, Адомас Генрих Пилгрим, Кристийонас Донелайтис, Кристийонас Готлиб, Готфрид Остермейер и его сыновья, будущие филологи, Максимильянас Фелькелис, Эрдманас Юлиюс Шиконас, Йонас Пипирас, Александр Куршайтис и другие. Преподавали в семинаре литовский язык Петрас Готлибас Милкус и три его сына, Довидас Зудноховиус, Повилас Фридрихас Руйгис, Зигфрид Остермейер, Карл Кеберис. В последний год своего обучения в университете в 1799 году доцентом семинара был назначен и студент теолог Реза. Его знание литовского языка (к этому времени Реза уже перевёл на литовский язык псалом Давида) проверял на то время старейшина литуанистики – автор новой литовской грамматики Готфрид Остермейер – учитель и пастор из Тремпена (теперь посёлок Новостроево).

Уровень семинара к началу XIX века снизился – не было достойных руководителей и квалифицированных доцентов, стесняла нехватка учебников. Когда родилась идея единой Германии с единым языком и культурой, когда были поделены средства среди других факультетов, обсуждалось – нужен ли литовский семинар вообще. Скорее всего, он был бы закрыт около 1809 года, но тут инициативу проявил 33-летний литовский проповедник и приват-доцент Теологического факультета Людвикас Реза. В архивах найдены два его письма близкого содержания, написанные почти в один день (20 и 22 марта 1809 года). Одно было послано в министерство по делам Просвещения в Берлин, а другое – вручено местным властям в Кёнигсберге. В них есть признание, что литовский семинар работает неэффективно, однако предлагается выход, чтобы не закрывать эту структуру, а эффективно реформировать её. Руководить семинаром и в нём преподавать Реза взялся сам: «Так как я сам знаю язык и правительством назначен литовским проповедником, предлагаю свою кандидатуру».

Инициативу Резы поддержал министр Просвещения Пруссии того времени Вильгельм Гумбольдт, приписавший несколько строчек лично для Резы в письме кураториуму университета. Министр обещал поддержать инициативу Резы и предложил реорганизовать деятельность семинара. Дождавшись поддержки министра, Реза отказался от должности военного проповедника, оставив себе право вести проповеди лишь по воскресеньям, и принял предложенную ему профессуру в университете.

6 января 1810 года король Пруссии Фридрих Вильгельм III подписал приказ о назначении Резы экстраординарным профессором теологии и специальным, то есть преподающим, руководителем семинара Литовского языка. По инициативе Резы были вновь организованы два отделения в семинаре. Во втором отделении студенты, только начинающие изучение языка, изучали основы грамматики по программе, подготовленной руководителем семинара, а также устный и письменный перевод. В первом отделении слушатели выполняли более сложные индивидуальные практические упражнения. В начальном отделении литовский язык преподавали студенты-теологи, знающие язык, а сами они посещали лекции профессора Резы в высшем отделении. Реза сформировал значительную библиотеку семинара, в которой до него было лишь несколько книг на литовском языке. Были приобретены дополнительные экземпляры грамматики и словари Милкуса, новейшие переводы на литовский язык религиозных писаний и литовских светских книг. Как известно, оригинальных литовских книг в начале XIX века ещё не было, поэтому для изучения литовского языка использовалась первая книга по истории на литовском языке – перевод с немецкого языка «Рассказы о святой войне» (1814) Криступа Даниэля Гассенстейна. Известно, что в преподавании литовского языка Реза уже с самого начала не ограничивался только нуждами религиозной службы, размах был намного шире – более глубокое изучение литовского языка и литературы. Позже он включил в учебную программу им самим опубликованные басни Кристионаса Донелайтиса, а позже и «Времена года». С 1825 года Реза читал курс о литовских народных песнях. По поводу использования книг светского содержания он не раз был предупреждён руководством университета и кураториума.