Кровь на золоте

– Что же вы мне сразу не сказали? – разозлился плешивый.

– Слушай, Птицын! – буркнул Грач. – Ты на полтона пониже базарь! Я тебе…

– Я работаю! – резко перебил его Птицын. – И говорю так, как хочу. Все претензии к Федору Матвеевичу.

– Вечер добрый, – улыбнулся Маршал открывшей дверь плотной женщине.

– Здравствуй. – Она прижалась к его груди. – Заходи.

– Ты одна?

– Конечно, так что можешь смело…

– Я, собственно, не за этим. Я в Курск еду. Ты скоро домой тронешься? Если есть желание, поехали. Устанем, где-нибудь остановимся. Представляешь, – улыбнулся он, – ночь под звездным небом.

– А ты, Артем, поэт, – удивилась женщина. – Я сейчас соберу вещи, и поедем.

– Ты ничего не слышала? – присев на стул и закуривая, спросил он.

– Нет. – Складывая одежду в сумку, женщина покачала головой. – А что я могла услышать?

– Именно об этом я и спросил, – засмеялся он.

– Ты знаешь… – Открыв косметичку, женщина подошла к зеркалу. – Я сегодня Птицына видела. В магазин ходила, смотрю, он из машины выходит. С ним Юрка Грачев был и еще трое парней.

– Кто он, этот Птица? – насторожился Артем.

– Бывший следователь по особо важным делам, – подкрашивая губы, невнятно проговорила женщина. – Сейчас у Боброва работает. То ли консультантом, то ли сыщиком. Или, как сейчас говорят, частным детективом.

– А почему же не следователем? – поинтересовался Маршал.

– Вытурили его за что-то, – укладывая косметичку в сумку, сказала она и шагнула к Маршалу. – Ну что, пое…

Резкий удар снизу вверх в подбородок отбросил ее назад. Ударившись затылком о треснувшее зеркало, женщина тяжело упала на пол.

– По дороге тебя со мной могли заметить, – словно оправдываясь, сказал Маршал. – А жить тебе нельзя. Судя по всему, этим делом и Бобр занялся. Он мужчина очень серьезный. Надо сделать так, чтобы труп нашли люди Трофимова. В этом случае милиция об убийстве знать не будет, а Федор Матвеевич получит ответ о наводчике.

Надев тонкие перчатки, Маршал взял женскую сумочку и накинул длинный ремешок на шею женщины.

– Здесь открыто, – раздался вместе с. шумом открывшейся двери мужской голос.

Маршал мягко прыгнул к двери в комнату и щелкнул выключателем.

– Лилька! – раздался громкий голос. – Ты где? Тебя Трофимов зовет!

«Как я вовремя», – сжав пальцы на рукоятке пистолета, подумал Артем.

Дверь от толчка ногой открылась. В дверном проеме показался человек.

– Сучка, – буркнул он. – Ты что, тварь, в прятки играть надумала!

– Чует кошка, чье мясо съела, – усмехнулся другой человек.

Маршал, прижимаясь спиной к стене, не шевелился. Тень в освещенном квадрате открывшейся двери шагнула вперед, зашарила рукой по стене.

– Заходи, – легко толкнул его в спину второй. Маршал резко ударил носком ноги в живот первого и, рванувшись вперед, сильно толкнул охнувшего мужчину в грудь. Прыгнув, обрушил рукоятку пистолета на его товарища. Оба упали. «Вот Трофимову и сообщат», – усмехнулся Маршал. Шагнув к двери, прислушался. На площадке было тихо. Маршал дернул на себя дверь, выскочил. Бросив быстрый взгляд на лестницу, сунул пистолет в подмышечную кобуру, захлопнул дверь и начал спускаться. Перед тем, как выйти на улицу, остановился. У подъезда стояли «жигули», откуда слышалась быстрая музыка, в такт ей дергался огонек сигареты. «Он сейчас никого не видит, – усмехнулся Маршал. – Мне надо срочно делать ноги. Впрочем, немного подожду, – неторопливо шагая к выходу со двора, передумал он. – Надо узнать, почему Бобр в это влез. И увидеть следователя по особо важным. Русский Шерлок Холмс, – с иронией добавил он. – Тебе лучше свои познания не проявлять, – мысленно посоветовал он незнакомому Птицыну, – потому что все люди смертны».

– Откуда ты его знаешь? – спросил скуластого парня Кощей.

– Я знаю его столько же, – лениво проговорил парень, – сколько и ты. Это Ванька его знает, – он кивнул на потягивавшего из банки пиво Зверобоя.

– Не больше, чем вы, – сделав глоток, усмехнулся тот. – Он с моей сеструхой роман крутил. Звали его Витькой. Потом, когда она предложила одного фирмача завалить за хорошие бабки, мы сработали с ним на пару и свалили. У него ксива уже на Димку была. Да мне хрен с ним, как его зовут. Он мужик башковитый. Запала с ним еще не было. И бабки клевые маем. С моей мускулатурой, – насмешливо проговорил он, – только писарчуком в конторе работать. Хорошо, я с семи лет в секцию стрелковую ходил. Я и стрелять начал, потому что прочитал про Зверобоя. Меня так и во дворе звали. В армию пошел, в железнодорожные попал. Меня ротный засек. Я стрелял уже здорово. Вот и сунули меня в хозвзвод. Числился прачкой, – засмеялся Иван, – а сам постоянно на стрельбище или на соревнованиях. В общем, отслужил клево. Приехал домой, сеструха с каким-то «новым русским» шаталась. Я туда-сюда сунулся, нигде на хрен не нужен. Может, и пристроился бы куда, да желания особого не было. Потом этого «нового русского» вместе с тачкой взорвали. Мне сеструха и предложила одного толстячка шлепнуть. Сразу не соглашался, – усмехнулся он. – Как это, думаю, человека убить. А если честно, тюрьмы боялся. Потом Маршал появился. Ну и как-то сумел убедить меня, что это на пользу обществу. С тех пор уже полгода я с ним. Точнее, когда нужен, он меня находит. Я просто город называю, где буду, он и появляется. А в этот раз сказал, что еще двое нужны. Я вам и предложил.

– Я только откинулся, – признался Кощей. – За бакланку сидел. Сосед, сука, матери в рожу въехал. Я ему череп кирпичом пробил. Четыре и накатили. Тоже не знал, что делать. Знакомые звали в кодлу. Ну что-то вроде рэкета. Если бы его не встретил, – кивнул он на скуластого, – точно бы, писанулся. А когда Влас мне предложил работу, с ходу согласился, мы с ним на уши стали ребятишек заезжих ставить. Вы-то откуда друг друга знаете? – неожиданно спросил он.

– Опомнился, – засмеялся Влас. – Жадность фраера губит. Я когда предложил ему пять «лимонов» сработать, он был готов прямо с ходу идти. Даже не спрашивая, что почем, – снова засмеялся Влас. – А с Ванькой мы с детства знакомы. И в армию вместе призывались. Только меня в морпех взяли. В отпуск поехал, одному пижону харю раскроил. За что – не помню, пьяный в дупель был. Вот вместо двух в армии – треху в зоне. Если честно, боялся, что двушку дадут, тогда дисбат. А там, говорят, караул. Ты на полгода раньше вышел, – сказал он Кощею. – Я откинулся, домой приехал. Мать умерла. Рак у нее. Отца, ты знаешь, – взглянул Влас на Ивана, – не было. Нагуляла меня маман, – он усмехнулся. – Вот я и рванул в Орел к тебе, Кощей. Ты же звал. Мол, все путем будет. Приезжаю, Колян чуть с голоду не подыхает. Ну и начали мы на выездах челноков теребить. Конечно, не помногу брали, но на жизнь хватало. Слышь, Ванька, – обратился он к Зверобою, – ты как увидишь Маршала, скажи, чтоб нас в виду имел. Кто он и так далее, мне безразлично. Мне – как шло, так и ехало. Но, чувствую, с ним можно дела ворочать. В общем, перебазарь с ним. – Лады, – кивнул Иван. – Ему вы тоже вроде подходите.

– А кто Белый? – вспомнил Кощей.

– Про него я вообще ни хрена не знаю, – признался Иван. – Белый и Белый. Наверное, сидел мужик. У него наколки есть. Вы-то на хрен накололись? – осуждающе спросил он.

– Да вроде, как все, – нехотя ответил Николай. – У меня только здесь. – Он коснулся груди. – Череп и молния. За это и прозвали Кощеем. А это еще в профтехучилище, – показал он кисть правой руки с именем «Таня». – Усмехнулся. – Тогда имена девчонок вроде модно было колоть. Сейчас жалею, хотел вывести, но не вышло.

– А у меня с армии, – сказал Влас, – якорь на фоне земного шара. У нас в роте так один спец делал.

– Вообще-то нам уезжать надо, – напомнил требование Маршала Иван. – Но ничего не поделаешь. Как я ее, суку, подвернул… – Он посмотрел на замотанную ступню. – Дня через два в норме будет, и свалим.

Птицын, сунув руки в карманы, медленно ходил по квартире.

– Кто она? – остановившись у тела женщины, спросил он.

– Работала бухгалтером в филиале банка Боброва, – ответил Грач. – Затем, не знаю за какие заслуги, он перевел ее к себе. Она ездила…

– Она могла знать о передаче денег? – раскачиваясь с пяток на носки, перебил его Птицын.

– Конечно, – кивнул Грач. – Она и дорогу знала. Думаешь, она?

Птицын достал трубку, начал набивать ее табаком.

– Если бы была она, – пояснил свое сомнение Грач, – сыграли бы под ограбление. Да и этих кретинов замочили бы.

– В этом случае могла вмешаться милиция, – тихо сказал Птицын. – А вас же не перестреляли там… – Он махнул рукой. – Значит, ребята просто обрезают концы. Убивал ее профессионал, – уже для себя вслух констатировал Птицын. – Они вошли потому, что видели свет. В прихожей включили сами. Лихо он их отработал. – Тонкая улыбка скользнула по его бледным губам. – И никого похожего на ум не приходит. Но новичок так хладнокровно сработать не смог бы. Он вырубает ее, – начал восстанавливать ход событий Птицын, – надевает ремешок от сумочки. В это время входят они. Дверь была не заперта. Он убивает ее, правда, не совсем понятно как, выключает свет и ждет, пока войдут эти мудаки, – брезгливо посмотрел он в сторону сидевших на полу у стены двух крепких мужчин с перевязанными головами. – Спокойно уходит. Он уверен, что, когда они очнутся, позвонят Трофимову. Значит, нужно проверять его знакомых, – пробормотал Птицын. – О том, что вместо оговоренного бартера будут отданы деньги, она знала. Дорогу тоже. Когда она приехала в Орел? – Он взглянул на Грача.

– Три дня назад. Она сообщила время и место. Мы отправили вагон с хрусталем. В обмен должны были получить…

– Это меня не интересует, – прервал его Птицын. – Значит, время и место, – задумчиво проговорил он. – Выходит, о том, что бартер не состоится, она знать не могла. Значит, кто-то другой… – Он покачал головой. – Ее просто подставили. – Не прикуривая, Птицын сунул трубку в нагрудный карман пиджака. – Ты говорил, что тебя подвозил какой-то мужик на «запорожце», – вспомнил он, обращаясь к Грачу. – Можешь обрисовать его?

– Вообще-то да, – не совсем уверенно ответил Грач. – Такой белобрысый. Крепкий мужик. В темных очках. Спокойный. Правая ладонь перевязана. Жарко было, а у него рубашка даже на верхнюю пуговицу застегнута. Дубина деревенская, – пренебрежительно добавил он. – Куница ему сто баксов давал за клей. Так он возмущаться начал. Куда…