Полковник трех разведок

– Скажу больше: в некоторых аспектах предвзятость авторов этих «черных списков», как и само их появление, лишь облегчает мне продвижение к цели.

– К какой именно цели?

– Вам нужна четкая формулировка? – удивился Пеньковский. – Вы же знаете, что любая трактовка цели неминуемо разрушает ее святость.

– И все же для меня важно знать её, чтобы отчетливее представлять себе, с кем имею дело.

На несколько мгновений взгляд полковника потерял свою остроту и с каким-то странным безразличием растворился где-то в подпотолочном пространстве.

– Об этом мы поговорим позже. Когда-нибудь… Со временем… Возможно, уже на британских берегах. Для вас должно быть важным только то, что движение к этой цели никоим образом не отразится на наших с вами отношениях – ни личных, ни профессиональных.

– Не отразится в худшую сторону, вы хотели сказать. Впрочем, я и так догадываюсь, в чем суть ваших замыслов.

– Что неудивительно, поскольку мы – люди одного способа мышления.

«Одного? Вряд ли!» – мысленно парировал чистокровный англосакс. Однако вслух произнес:

– Не подлежит сомнению только одно: наше знакомство, а значит, и наша совместная работа откроют перед вами совершенно иные возможности, нежели та партийно-государственная система, в которой вы пока что обитаете.

– Естественно, откроют, но…

И тут уже, не позволяя Пеньковскому застревать в паутине схоластики, британец прямо спросил:

– Вы конечно же отдаете себе отчет в том, что сотрудничество с нами связано с определенным риском?

– С «определенным»? Плохо же вы знаете советские законы.

– Чтобы убедиться в суровости «шпионских» статей страны пребывания, необязательно слыть доктором юриспруденции.

– Насколько я понимаю, зарубежным дипломатам с их иммунитетом эти статьи вообще не интересны.

– То есть химеры быстрого провала, тюремных камер, пыток и в конечном итоге смертной казни вас не пугают?

– Почему же не пугают? Это – как нож гильотины над головой. Однако позвольте напомнить, господин Винн, что в отличие от вас я – профессионал.

– Признаю ваше явное превосходство на этом поприще, полковник, на котором я предстаю всего лишь жалким любителем. Однако согласитесь: у каждого своя миссия.

– Как только я почувствую близость провала, тут же постараюсь уйти за рубеж. Легально. Под любым предлогом и любым доступным способом. В любую страну.

– А вот и «туз в рукаве», на который вы так азартно, напропалую уповаете. Даже мысли не допуская о том, что легально уйти не удастся.

– Если начнем сотрудничать всерьез, буду готовить и нелегальный канал перехода. Причем хотелось бы – с вашей помощью.

Заверять его в поддержке Британец не стал, зато предложил Пеньковскому не обращать внимания на его сугубо ритуальное восприятие им бокалов со спиртными напитками, а спокойно отдавать дань русским застольным традициям. Чем тот сразу же и воспользовался.

Они уже доедали салаты, когда после очередной рюмки Гревилл наконец объявил, что с «ритуальным чаепитием по-русски» покончено, и предложил Пеньковскому во всех подробностях рассказать о своих служебных обязанностях, а значит, и возможностях.

– Как вы понимаете, полковник, в беседе со своими кураторами я должен оставаться убедительным, – объяснил он. – Не забывайте, что это я открыл вас для внешней разведки Британии. И что именно мне поручили разрабатывать вас – и здесь, в Москве, и в Лондоне… Считайте, что в моем лице вы получили импресарио международного класса, маэстро от разведки.

– То есть все складывается, как я и предполагал.

– Отрадно слышать это, полковник Пеньковский. Так блесните же всем богатством своего красноречия!

И был слегка обескуражен тем, что русский вдруг заговорил на сносном английском языке, лишь иногда, для точности, дублируя некоторые названия и термины на русском. Чтобы потом, прослушивая запись, сделанную на миниатюрном магнитофоне, Гревилл мог сопоставлять эти термины, сверяя точность перевода.

* * *

Винн, естественно, догадывался, что Пеньковский неплохо владеет «языком Шекспира», но и во время первой их встречи, и сейчас он почему-то сразу же, после нескольких «вступительных» фраз на английском, переходил на русский.

– Прежде всего вас интересует организация, одним из служащих которой являюсь?

– Увы, моих нетерпеливых шефов интересует информация несколько иного порядка. Тем не менее освежите наши представления.

– Если выражаться общими терминами, – поведал Пеньковский, уже чувствуя себя так, словно пребывал на допросе в Сикрет интеллидженс сервис, – то официально наш, как его следует именовать, Иностранный отдел Управления внешних сношений Госкомитета при Совмине СССР по координации научно-исследовательских работ…

– Только русские способны придумывать для отделов своих учреждений столь безумные названия, – все-таки не удержался британец, чтобы не проворчать.

– … Так вот, этот отдел обязан заниматься организацией обменов делегациями ведущих ученых военно-промышленного комплекса, проводить научные конференции, налаживать сотрудничество между родственными институтами и прочими учреждениями разных стран во имя научного прогресса.

– Такова официальная версия работы вашего отдела. А неофициальная?

– Мы обязаны вербовать агентуру из числа перспективных, амбициозных зарубежных ученых и чиновников, причем прежде всего – из сферы военной промышленности.

Винн победно ухмыльнулся. Сейчас он и в самом деле чувствовал себя следователем, которому удалось разговорить опытного вражеского агента.

– Это общее положение. А если прибегнуть к некоторой конкретизации?

– …Определять направления поисков своих зарубежных коллег, налаживать деловые контакты с целью обмена информацией, а то и реализации общих научных проектов. Особенно когда речь идет о сотрудничестве с учеными из социалистического лагеря.