Рок-звезда

– Почем я знаю. Он обожает флиртовать по пьянке. И всегда спит в кровати Мэдди, так что, может, он просто был в отключке и не заметил, что там кто-то еще, – сделав еще глоток из своей дымящейся кружки, она поглядела на меня мрачным похмельным взглядом. Он казался предупреждением.

Подняв руки, как бы защищаясь, я отступила.

– Я же не знала. Клянусь. Да ничего и не было…

В этот момент в кухню из коридора явился Ганс. Он выглядел как двухметровый, начисто отмытый бог секса. На нем были черные кеды, свободные черные штаны в тонкую полоску, ремень с заклепками и черная майка-алкоголичка. На руке без тату были часы на широком кожаном ремешке, а лохматые черные волосы он просто вытер полотенцем. Мне до смерти хотелось запустить в них руки.

Я поглядела на Деву-Гота, молча умоляя о благословении, но получила в ответ только гадкое лицо Отдыхающей Стервы.

Ганс улыбнулся мне, тут же превратившись из опасного во что-то теплое и неугрожающее, после чего с той же улыбкой повернулся к Деве-Готу.

– Привет, Вик, мы думали выйти позавтракать. Хочешь с нами?

Она уставилась на него, словно пытаясь передать что-то телепатически, но, прежде чем она успела ответить, из коридора с другой стороны кухни раздался хриплый женский голос. Он шел из основной спальни дома.

– Вот ты где, – пропел голос. – А мы тебя искали. Пошли в койку.

Обернувшись, я увидала блондинку, которая вчера выпендривалась возле пивного бочонка. Она появилась из темноты, обернутая в простыню. Ее косметика вся размазалась, а когда-то торчащие косички расплелись и обвисли. Так же как и веки, которые она еле подняла на Деву-Гота.

Косички прошуршала мимо нас, не обращая внимания на гиганта, стоящего посреди кухни, и направилась прямо к Виктории, поцеловав ее с явно большим участием языка, чем казалось мне уместным с утра пораньше. Косички взяла у нее из рук кружку, поставила ее на стол и увела Викторию в спальню, не сказав нам даже «доброе утро».

Мои брови были почти на потолке. Я обернулась и посмотрела на Ганса.

– Что это за херня? – спросила я, указывая через плечо большим пальцем.

Хохотнув, Ганс подошел ко мне. Взяв кружку Девы-Гота, он повернулся и присел на прилавок рядом со мной. Наши локти соприкоснулись, и моя рука тут же покрылась мурашками.

Допив кофе Девы-Гота одним глотком, Ганс помотал головой.

– Вот смотри. Они со Стивеном сейчас устроят большую ссору. Они все время так делают.

– Что делают?

Повернувшись, Ганс налил себе еще кофе из кофейника, стоящего тут же на прилавке. Мне стало грустно, что мы больше не касаемся друг друга руками, и еще грустнее от того, что где-то там была крыса по имени Бет, которая могла трогать Ганса, когда захочется.

– Они постоянно экспериментируют и ищут себе девушек для трио. А потом, на следующее утро, протрезвев, Виктория начинает ревновать.

– Блин, – я недоверчиво помотала головой. – А почему я ничего об этом не знала?

Подумав об этом, я поняла, что все три месяца, которые Виктория встречалась со Стивом, я фактически была наказана – благодаря тому, что из-за Харли все время нарушала отбой или приходила в себя после аварии. Интересно, что еще прошло мимо меня.

– Она казалась здорово расстроенной, – призналась я.

В чем я не призналась, так это в том, что часть ее огорчения была направлена на нас с Гансом. А еще я не призналась в том, что она рассказала мне про его подружку. Я как будто хотела посмотреть, насколько далеко он зайдет, прежде чем я выведу его на чистую воду. Да, именно так. Я подожду, пока он перейдет грань. А потом – БАМ! – подам сигнал, и Бет и Дева-Гот выскочат из-за дерева и поймают его на горячем. Вот только поэтому я не сказала про его подружку. А не потому, что хотела сделать вид, будто ее не существует, и продолжить свой флирт. Не-а. Вообще нет. У меня была важная задача по разоблачению неверного бойфренда.

3

Когда мы с Гансом вышли из дома, на тихой, скромной, пригородной улице Стива стояло только две машины – мой черный «мустанг» 93-го года и черный «БМВ-3» на другой стороне дороги.

– Это твоя машина? – спросила я, указывая на «бумер» и стараясь скрыть потрясение в голосе. Я была фанаткой скоростных машин до мозга костей, но должна была признать, что в этой маленькой импортной штучке что-то было.

– Ага. Родители купили новую, а мне отдали эту. Но это механика, так что я ни хрена не умею ее водить, – пожал плечами Ганс, спускаясь со ступенек.

– Я могу тебя научить! – выпалила я.

Ганс покосился на меня.

– Правда! – я с энтузиазмом ткнула пальцем в сторону маленького «мустанга», который мог все. – Моя машина тоже механика! А я даже выигрывала на ней гонки на треке недалеко отсюда! Господи, да мы же можем тренироваться там. Это отличное место!

Едва эти слова вылетели из моего рта, я ощутила укол вины. После того что Харли сделал со мной, я ничем не была ему обязана, но почему-то сама мысль, что я приведу другого парня в наше особенное место, казалась какой-то неправильной.

«К черту, – включилась моя внутренняя стерва. – Харли возил тебя туда, чтобы научить гонять на его треке, чтобы ты могла выигрывать ему деньги. Вы не только должны туда поехать, вы должны нассать на линию финиша перед тем, как уйти оттуда».

И в чем-то эта стерва была права.

Ганс улыбнулся на мой эмоциональный всплеск и вытащил из кармана ключи.

– Да я умею водить механику. Я просто плохо это делаю. Я для этого слишком рассеянный, – нажав на кнопку замка, Ганс протянул мне ключи и направился к пассажирской двери собственной машины.

«Он что, дает мне вести?!»

– Ты хочешь, чтобы я вела?

– Только если ты хочешь выжить, – криво усмехнулся Ганс. После чего открыл дверь и нырнул в машину.

Я открыла водительскую дверь. Внутри машина вся сияла черной кожей и коричневым ореховым деревом, но пол был усыпан пустыми сигаретными пачками и пивными бутылками. Я улыбнулась про себя. Мне нравилось, как спокойно Ганс относился ко всей этой ерунде. Он не извинялся за мусор в машине, потому что его это не волновало. Он не боялся за свое мужество, пользуясь лаком для ногтей или разрешая девчонке вести свою машину, может быть, потому что был два метра ростом, и к одиннадцати утра у него отрастала пятичасовая щетина.

«И ему плевать, что у него есть подружка», – включилось мое чувство вины.

«Иди к черту, вина. Тебя забыли спросить».

Я же, в отличие от Ганса, была полна предрассудков, включая дикий страх спросить его, куда он хочет поехать завтракать. И Рыцарь, и Харли, оба водили меня на первое свидание в Дом Вафель, и я с трудом пережила эти отношения. Если Ганс скажет, что хочет поехать в проклятый Дом Вафель, я лучше поеду и сброшусь с ближайшего моста, чтобы избежать лишних драм.

– Тебе нормально в «Макдоналдс»? – спросила я, когда моя затянутая в черный кожзам задница опустилась на черную кожу водительского сиденья. Мои ноги вообще не дотягивались до педалей.

– Да, блин, отличное место, – ответил Ганс, пока я озиралась, ища кнопку подстройки сиденья. – Когда там заказываешь кофе, они сразу приносят целый чертов кофейник.

– Я вообще не знаю, как вы пьете эту гадость, – поддразнила я. Мне наконец удалось нащупать нужную кнопку. Не успев нажать ее, я услыхала знакомый шуршащий звук с Гансовой стороны машины.

Я обернулась и фыркнула. Колени Ганса были практически расплющены между грудью и крышкой бардачка, а его сиденье медленно отъезжало назад. Хихикнув, я нажала свою кнопку. Мое сиденье с той же скоростью, что Гансово назад, поехало вперед, и где-то посередине мы встретились смеющимися взглядами.

Я никогда раньше не водила немецких люксовых машин, но, едва выехав из квартала, уже не была уверена, что захочу водить что-то другое. Ганс внимательно наблюдал со своего пассажирского места, как я ахала про ускорение, верещала про послушность руля и восхищалась гладкостью хода. Мне не хватало оглушающего рева мотора, который есть в мощных американских машинах, но я могла это пережить.

Когда я выехала на шоссе, ведущее в город, Ганс наполовину опустил свое окно и закурил. Протянув мне открытую пачку, он спросил:

– Хочешь?

– О да, – сказала я, беря у него бело-зеленую пачку «ньюпорта». Я закурила на следующем светофоре. Прохладный мятный привкус в горле удивил меня. Я не курила ничего с ментолом с тех пор, как мы с Джульет, моей лучшей подружкой, в детстве таскали окурки из пепельницы ее мамы.