Рок-звезда

– Прости. Я потом надеру ему жопу за тебя.

Хихикнув, я хотела сказать ему, что совсем не против его губ на любой своей части тела, но из динамиков раздался голос Трипа:

– Ну, и каково это, когда рок-звезда целует тебя в задницу?

Мы с Гансом одновременно замахали на него, но тут Луис, барабанщик, с которым я познакомилась на шоу грузовиков, три раза нажал на свою педаль и постучал в воздухе палочками. Парни немедленно среагировали, похватали свои инструменты и начали играть следующую песню.

Я окинула Ганса последним жаждущим взглядом и поспешила утащить свою жопу со сцены, пока Трип не придумал новых издевательств. По пути, пробираясь к Джульет, я получила кучу одобрительных хлопков в ладоши и неприятных щипков за жопу. Джульет улыбалась шире, чем я когда-либо видела, и вырвала меня из лап какого-то жирного придурка со сбритыми висками и хвостиком.

– Ни хрена себе, как это было круто! – заорала она мне на ухо. – Не могу поверить, что видела все своими глазами! Мне надо чаще выходить из чертова дома!

Я надула губы.

– Но мне так и не удалось его поцеловать!

Голос Трипа отразился от пола у нас под ногами, когда он, подскочив к микрофону, взревел о том, что хочет трахать кого-то, как зверь.

Джульет, поглядев на него, спросила:

– Какого хрена он такой секси?

– Скажи? – хохотнула я.

Трип, должно быть, понял, что мы говорим о нем, потому что, указав прямо на Джульет, зашипел, что хочет почувствовать ее изнутри.

Она закатила глаза, а я, рассмеявшись, толкнула ее локтем в бок. Она пыталась сохранить суровость, но я видела, что сквозь ее суровую гримасу вот-вот прорвется улыбка. Джульет ловила кайф чуть ли не в первый раз с тех пор, как залетела.

Я обернулась на Ганса, готовая заняться с ним сексом глазами, но выражение его лица словно окунуло мое либидо в ледяную воду. Сжав челюсти, прищурив глаза, словно щелочки, он смотрел совсем не на меня. Он смотрел на кого-то позади меня.

Просто пялился.

Обернувшись, я увидела причину его внезапной ярости – того придурка с выбритыми висками, который хватал меня. Я-то про него и думать забыла. Я достаточно побывала на разных концертах и в клубах, чтобы понимать, чего можно ожидать. Парни лапают девчонок, хотят они того или нет. Подходят сзади и прижимаются своим вялым стояком к твоей заднице. Хватают за руку и орут в ухо пивным перегаром. Прутся за тобой в туалет и зажимают в углу, как только ты оторвешься от подружек. Так уж заведено.

Едва закончилась песня, Ганс отключил свой бас и сошел со сцены, хотя Трип объявил, что они сыграют еще один джем. Очевидно, это был хит, потому что, едва он произнес: «Вознесение», толпа очумела. Ганс вернулся как раз вовремя, чтобы выдать на своем басу низкое, грозное рычание, к которому остальные музыканты присоединились своими лязгающими индустриальными звуками. Я была в восторге. Я просто обожала все это. Это было тяжелее, чем то, что я обычно слушала, но все равно прекрасно и одновременно очень захватывающе. Я была так увлечена, что даже не заметила, как вышибала в форме схватил Бритые виски за плечо и вывел его. Я увидела это, только когда они уже выходили через пожарный выход справа от сцены.

Я тут же повернулась к Гансу, который снова смотрел на меня. На его губах играла тень улыбки. А потом он мне подмигнул.

У меня в животе зародилось потрескивающее тепло, которое быстро разбежалось по всему телу, как лесной пожар.

Ганс не использовал свои кулаки, ботинки или бейсбольную биту, как сделал бы Рыцарь. И уж точно он не стал бы выхватывать пистолет, как Харли. Но Ганс защитил меня. По-своему.

И это нравилось мне гораздо больше.

После концерта мы с Джульет сидели на ржавой пожарной лестнице позади здания, курили и смотрели, как группа грузит аппаратуру в багажник фургона отца Бейкера. Бейкер – невысокий гитарист «Фантомной», который все время прятался за копной светлых волос, как у Курта Кобейна – был самым милым и, возможно, самым главным членом группы. Он водил фургон. Он договаривался про концерты. Он играл на гитаре. И, что самое главное, он был единственным, кому уже было достаточно лет, чтобы покупать пиво.

Когда все было погружено, Бейкер вытащил с пассажирского сиденья бело-синий пластиковый дорожный холодильник и открыл крышку.

– «High Life»? – сморщился Трип, заглянув внутрь. – Сукин сын, ты же знаешь, что я не пью долбаный «High Life» от Miller. А где «Korbel»?

Кроме меня, никто не рассмеялся.

Трип кивнул мне.

– Вот Биби понимает, о чем я. Мы с ней все из себя разборчивые. Где мое пойло, братан?

Бейкер, приглядевшись сквозь щелку в занавесе своих волос, выловил банку из ледяной воды.

– Оно все на дне, засранец, – пробубнил он. – Давай, лови.

Я решила, что Бейкер мне нравится.

Он понравился мне еще больше, когда протянул банку Джульет.

Ганс, подошедший следующим, выловил пару банок для нас. Когда он подходил к нам с Джульет, я вдруг запаниковала. Я была в абсолютном раздрае. Я не знала, что ему сказать. Как себя вести. Что говорить. Я обнималась с этим парнем все выходные. Я позволила ему публично лапать меня и буквально целовать в жопу. Но какие у нас отношения? Мы друзья? Даже если мы были больше, чем друзья, не должна ли я притвориться, что это не так, потому что у него есть девушка? Хотя Трип, кажется, полностью положил на нее, когда велел Гансу засунуть голову мне под юбку. Может, Трип ее просто не любит? Эта мысль вселила в меня надежду.

– Эй, – сказал Ганс, робко улыбаясь мне.

– Э-э-э-эй, – ответила я с дурацким напевом в голосе, о чем тут же пожалела. – Одна из них мне? – кивнула я на банку в его левой руке.

– Ага, – блеснул глазами Ганс. И спрятал за спину банку, на которую я смотрела. – Но ты должна будешь сама взять ее.

«Ладно. Определенно, мы больше чем друзья».

Как только я встала, Ганс вытянул вбок правую руку, приглашая меня в свои объятия. Мою кровеносную систему тут же переполнило дофамином, так же как у собаки, истекающей слюной при виде пищи. Прошло ровно шесть дней с тех пор, как Ганс кормил мою потребность в ласке, и я умирала от голода.

Будучи не в состоянии больше сдерживаться, изображая крутую, я обхватила талию Ганса обеими руками и прижалась щекой к его груди. Я даже вдохнула запах, идущий от его теплой кожи. Ганс пах рок-н-роллом.

Едва он успел прижать меня к себе и опустить подбородок мне на макушку, позади нас раздался звук, который трудно было с чем-нибудь спутать. Полный холодильник льда опрокинули на асфальт.

Мы с Гансом обернулись и обнаружили, что Трип изящно вытаскивает больше-не-утопленную бутылку шампанского из больше-не-полного холодильника. Целое море кубиков льда и холодной воды разливалось во все стороны, а вырвавшиеся на свободу банки пива раскатывались по потрескавшемуся асфальту.

– Ну, и какого хрена? – спросил Бейкер всего лишь чуть громче, чем обычно.

– Так тебе и надо, козел, – Трип содрал с горлышка фольгу и пульнул пробкой метров на пять в высоту. Из бутылки вырвался вулкан ледяной белой пены. – Ты же знаешь, что я суну руку в ледяную воду только ради члена Леонардо ДиКаприо. Лео из «Титаника». А не ради какого-то дерьмового Лео из «Что ест Гилберт Грейп». – С отвращением поморщившись, Трип наклонил голову набок. – Или это Джонни Депп? Че-е-е-ерт. Ради него я бы залез в снег и по яйца, – и Трип несколько раз взмахнул рукой.

Все, включая Луиса и Бейкера, разразились смехом. Эти двое обычно выглядели так, словно соревнуются, кто из них апатичнее. Смех Ганса был тихим, он словно журчал в его груди под моей щекой. Я почувствовала вибрацию у себя между ног и уже подумала, не обхватить ли его и ногами за талию, чтобы получить хоть какие-то фрикции, но тут Трип отхлебнул шампанское прямо из бутылки и рыгнул так громко, что в машине включилась сигнализация.

Да, на Трипа можно рассчитывать, он мастак изгадить настроение.

Я подняла голову и беззвучно спросила у Ганса:

– А Трип – гей?

Ганс помотал головой.

– Нет! Именно потому он такой потешный.

Я поглядела на Джульет. Она так хохотала, что по ее щекам текли черные слезы.