Финансист

– Ты хочешь, чтобы мы зашли? – спросила я, стараясь не выдать свою неловкость.

– Если ты хочешь.

– Что, прямо сейчас?

Кен медленно кивнул.

Я не могла прочесть его намерений. Может, он просто волнуется и боится пригласить меня, а может, хочет расчленить меня там и сожрать мой мозг. Но в любом случае напряжение было заметным.

– Ну…

«Да черт с ним. Он клевый».

– Ладно, – выдавила я с натянутой улыбкой.

Кен предложил мне поехать за ним на своей машине, так что я в любой момент могла уехать, если захочу. Думаю, он пытался сделать так, чтобы мне было удобнее оказаться с ним в незнакомом доме, но в результате добился только того, что я начала задаваться вопросом, стоит ли мне оказываться наедине с ним в незнакомом доме. Ну, в смысле как там было в «Серийном убийце 101»? Завлеките вашу жертву в удаленное место под предлогом заботы о безопасности?

«Кен запросто может оказаться серийным убийцей», – думала я, следуя за его кабриолетом из центра в какие-то пригороды.

«Вспомни Кристиана Бейла в «Американском Психе». Он был красивый, и аккуратный, и тихий тоже… много работал… носил галстук… Господи, меня наверняка сейчас прибьют топором».

«Ш-ш-ш… успокойся. Может, и нет. Сперва изучи это место. Если ты увидишь прозрачный плащ, маску на лицо или кровать для загара, тогда можешь убегать».

На всякий случай я оставила на автоответчике Джульет сообщение о том, куда я поехала.

Мы проезжали по каким-то бесконечным извилистым улочкам, покрытым деревьями, мимо конских пастбищ и начальных школ, пока Кен не свернул в очаровательный небольшой квартал с названием «Озеро в Сосновом Лесу». Не знаю, что я думала о его местожительстве, но уж точно это не был пригородный поселок с озером и теннисными кортами.

Это не место для холостяка.

Когда мы проезжали по улице, я заметила большой двухэтажный белый дом. Он стоял на небольшом холме и хорошо освещался уличными фонарями, буквально светясь в темноте на фоне остальных домов. Все окна были оправлены темными ставнями, а под ними были ящики с цветами. Спереди по всей длине первого этажа шла крытая веранда, заканчивающаяся восьмиугольной застекленной башенкой на углу. И когда я уже думала, что мы уезжаем, у Кена загорелись тормозные огни.

«Погоди-ка».

«Что?»

Кен въехал в просторный гараж на две машины, а я запарковалась возле дома, стараясь осознать, что за чертовщина тут происходит.

«Кен живет тут? Как? Даже у моих родителей нет такого прекрасного дома».

«Господи. Ну я идиотка. Родители. Он просто живет с родителями. Вон что».

«Ну и ладно. Это ничего. Я вон тоже живу с родителями».

«Нет, балда. Оглянись. Ты видишь тут другие машины?»

Я не видела. Я была в полувосхищении, полуужасе от мысли оказаться наедине с Кеном. Я выскочила из своего «Мустанга», подсознательно нащупывая в сумке газовый баллончик, и пошла туда, где Кен ждал меня, залитый светом из открытой двери гаража.

– Вау! – закричала я. – Ты тут живешь! Тут так красиво. А эта башенка просто прелесть! – Левой рукой я указала на фасад дома и вдруг поняла, что продолжаю держать в ней зажженную сигарету.

Губы Кена слегка изогнулись.

– Спасибо. Прошлым летом я поставил там качели. Хочешь посмотреть? – Кен прошел мимо, направляясь по боковой дорожке к входной двери.

Обернувшись, я смотрела ему вслед. Затем пустилась вдогонку.

Мы поднялись по белым ступенькам парадного входа на белую деревянную веранду, прошли мимо двух кресел-качалок и вошли в маленькую белую угловую башенку, где тихонько покачивались белые качели.

Едва увидев их, я заверещала от радости. Я знала, что у меня есть примерно пять минут до того, как мои зубы начнут стучать на февральском морозе, но я отказывалась уйти, пока не посижу хоть немного на этих чертовых качелях. Застегнув свою летную куртку до подбородка, я прыгнула на раскачивающуюся скамью, оставив Кену достаточно места возле себя.

Он, конечно, так и не сел. Он стоял в двух метрах от меня, опершись о перила в своем неприкосновенном пузыре личного пространства.

«Черт побери».

Я как раз собиралась оттолкнуться ногами, чтобы раскачаться, но Кен протянул ногу и слегка подтолкнул качели. Я в удивлении улетела и в предвкушении вернулась обратно, мои колени проникли за край его магнитного поля. Пока я приближалась и улетала, Кен молча смотрел на меня, он снова затих. Я видела, как вертятся мозговые колеса за его полуприкрытыми глазами.

– А теперь о чем ты думаешь? – поймала я себя на том, что второй раз за вечер задаю этот вопрос. Будущий психолог во мне бесился из-за неспособности прочесть его мысли.

«Ты думаешь, какими на вкус будут мои мозги?»

«Ты думаешь, какая я красивая?»

«Черт. А может, у меня томатный соус на подбородке?»

– Я думаю о том, какой вес могут выдержать эти качели.

Рассмеявшись, я фыркнула. Мое замерзшее лицо расплылось в улыбке.

– То есть ты вот так стоишь и вычисляешь, да?

Кен криво усмехнулся.

– Всегда.

– Не переживай, – улыбнулась я, пытаясь скрыть панику. – Если они порвутся, мы подадим в суд на тратторию «Густо» и слупим с них компенсацию. Я уверена, что только из-за их булочек прибавила за вечер пять кило.

Когда мои мысли начали крутиться вокруг моего веса и того, что мне придется сделать завтра, чтобы не набрать его, до меня вдруг дошло, что если Кен думает о весовых пределах, то это не потому, что я такая корова, а потому, что ни разу до сих пор не сидел на этих качелях с кем-то еще.

И от этой мысли мне сразу стало тепло изнутри.

А потом тело Кена оказалось рядом с моим и согрело меня снаружи.

В отличие от моих ноги Кена были такой длины, что доставали до земли, но он не стал нас раскачивать. Мы просто сидели, и ему это не мешало, как никогда не мешало молчание.

Кену было хорошо в покое.

А мне, конечно же, нет.

Едва у меня закончилась сигарета, я спрыгнула с качелей, дотянулась до перил и ткнула свой окурок в землю под кустом роз в ящике под окном.