Имплант для супермена
– Доказательства чего?
– Промышленного шпионажа. Они о чем-то с Петровичем по этому поводу беседовали несколько раз.
– К каком заказу это относилось?
– Не знаю. Кажется, намеки были по поводу той программы шифрования для системы денежных переводов.
– Ну, если под угрозой оказываются денежные потоки, то тут, и правда, любые меры вполне допустимы. Так что могу поверить, что кто-то кусок кода слил конкурентам, но я-то никаким боком к этой программе не причастен!
– Ничего не знаю. Это Эдик твою кандидатуру предложил. А сценарий они с Витей разрабатывали. Так что я не причем. Но как ты выжил, я не понимаю? Я же точно видел, как у тебя череп треснул!
– А я не выжил. Я превратился в зомби. И пробрался в эту контору, потому, что люблю есть мозги. Но есть у меня опасения, что от твоих у меня будет несварение. Так что живи пока. Где Эдик сидит сейчас? Там же, где и раньше?
– Нет, ему новую каморку выделили. Там, где раньше кладовка была.
– Вон та дверь, что ли? Это хорошо. Можно будет разобраться без свидетелей.
За обычной филенчатой дверью оказался вполне достойно оборудованный кабинет, хотя и без окон, но с кондиционером и вытяжкой. На стенке висело три больших монитора, на один из которых выводилось изображение с нескольких камер наблюдения. Так что мой разговор с Мишей не остался для Эдика секретом. Ну что же, тем лучше.
– Привет тебе с того cвета, – вежливо поздоровался я, закрывая за собой дверь на замок.
–Эй, это личный кабинет, тебе нельзя здесь находится! – попытался «наехать» на меня наш «манагер».
– А если не захочу уходить, не получив ответы, то что мне будет? – поинтересовался я. – Ты сумеешь меня отсюда выбросить? Или позовешь на помощь Витю?
– Какого ещё Витю? Я Генеральному пожалуюсь!
– Да ладно тебе, ты же видел наш разговор с Мишей. Он мне выложил, все, что знал. Раскололся до самой задницы. А здесь нас никто не видит, так что никто не помешает побеседовать по душам. Ну что, готов излагать свою версию событий?
Я по-приятельски положил Эдику руку на плечо и слегка нажал, не давая ему подняться с кресла. А сам осторожно, используя изученные под руководством Констанца основы массажа и знание расположения нервных центров, надавил большим пальцем на впадинку перед дельтовидной (одну из наиболее доступных через рубашку «болевых точек»). Эдика слегка переносили, он скривился и попытался убрать мою руку, но я неплохо натренировал кисть за время пребывания в «санатории».
– Итак, вопрос первый: кто тебя подписал на это дело? Какое задание было поставлено?
– Задачу поставили Генеральный с Петровичем. Нашего Григория Палыча вызвал заказчик и предъявил флешку с частью ядра программы шифрования. Заявил, что, если мы не найдём источник утечки данных, останемся без оплаты, новых заказов и с подмоченной репутацией.
– Почему подставить решили меня? Я же с этой программой знаком постольку– поскольку? Я вообще с ней не пересекался?
– Нужен был человек, который теоретически мог получит доступ к информации. При этом запрещено было трясти кого-либо из группы разработчиков: работа была на финишном этапе, близился дедлайн, а дёргать команду означало сорвать или как минимум затянуть сдачу.
– А то, что реальный крот оставался в деле и продолжал сливать данные, всем было пофигу? – удивился я.
– А шпионаж, это не наше дело. Этим Петрович должен заниматься. Нужно было перед заказчиком отчитаться, что угроза утечки устранена и продемонстрировать результат.
– Кто решил свалить все на меня?
– Витя. Заставил дать характеристику на каждого работника. Ты подошёл идеально. Ты же не сидишь днями на рабочем месте, бродишь по конторе, с соседними группами общаешься. Да и в кафе тебя пару раз засекли за разговорами с другими группами разработчиков. В том числе с теми, кто биллинговые схемы составлял. Например, с тем же Сергеем Ефимовичем.
– А саму схему с грузовиком кто подкинул? Неужели сам Генеральный санкционировал? Ии наш старый КГБ-шник тряхнул стариной?
– Нет, практическим воплощением занимался Витя. Он не из наших, мне его представили, как человека Заказчика. По замашкам, татуировками на руках и стилю разговора – точно бандит. Он выбирал между «убийством при попытке ограбления» и автокатастрофой. В последний момент остановился на аварии. Я вообще был против! Предлагал просто подбросить доказательства и сдать тебя Петровичу. Но Витя заявил, что оставлять тебя в сознании опасно, можешь выкрутится. А попытка ограбления слишком подозрительно выглядит.
– И решили убить меня среди бела дня, толкнув под грузовик?
– Про грузовик я ничего не знал, честное слово! Витя говорил, что у него есть «Рено». Я думал, что имеется в виду малолитражка. Максимум, ногу сломает, чтобы положить в больницу! Кто же знал, что у него седельный тягач! А Миша согласился облить тебя пивом, чтобы при составлении протокола менты запах унюхали. Мне нужно было просто загрузить тебя чем-то, чтобы задержать на работе, до определённого времени. Я только на это подписывался!
– Какие доказательства собирались подбросить?
– Тот самый блок данных, что был на флешке генерального. Я даже не понял, что это было, там все зашифровано. Нужно было записать данные на твой ноут, и предъявит Петровичу, в первый отдел.
– Где сейчас мой ноут?
– Так мы, когда его у твоей мамы выкупили, и файлы на него скинули, Петровичу отволокли. Как вещдок. Вместе с фотками, как ты с одним из разработчиков в кафе сидите. Но это не я, это Витя мне фотки передал! Ну, а когда все так завершилось, и когда в больнице сказали, что у пациента, ну, тебя то есть, сильное поражение мозга и зафиксирована клиническая смерть, нам по секрету сказали, что тело решили пустить на органы, тут мы перепугались. Боялись, что начнётся следствие, и на нас менты выйдут. Но Витя заверил, что со следователем все порешали.
– Ладно, уголовнички, с вами двумя все ясно. Сколько хоть заплатили за «решение вопроса»? Хоть не на голом «трудовом энтузиазме» работали? По какому тарифу мокрое дело начальство оценило? И кто оплатил, Генеральный?
– Витя передал каждому по пять тысяч баксов. Наличными. Я с сестрой поделился, помог ипотеку закрыть. Так что у меня денег нет!
Ладно, черт с ними, с деньгами. А что знаешь про эту блондинку, Ирину? Ну, ту, что мою должность заняла? Откуда она, такая красивая, нарисовалась?
– Так её Генеральный лично привёл, через день после того, как ты… после аварии. Сказал, что она будет временно тебя замещать. Ну, кроме кодировки. Так что функции её в конторе крайне непонятные. Крутит задницей, делает вид, что чем-то командует. Курица безмозглая!
– Эскорт для Генерального?
– Не знаю, свечку не держал. Но не уверен, что девочка только для интима. Похоже, Сам её побаивается. Но в чем конкретно состоят её функции, не понимает никто.
– Ладно, живи пока. Где мне этого Витю найти, подскажешь?
– Понятия не имею. Я его после этого не видел ни разу. И не горю желанием. Да и тебе не советую. Опасный тип!
– Ничего. Мы, зомби, тоже не подарок. Ещё посмотрим, кто чьи мозги первым съест. Ладно, не скучай. Жди в гости, я тебя не забыл. Я не злопамятный, просто с некоторых пор стал злым, а память у меня и раньше была хорошая. Ещё сочтемся. Мише привет передавай, и Вите, если встретишь.
Закончив пафосную речь, щёлкнул замком, услышал, как с другой стороны двери послышалось торопливые шаги и кто-то отпрыгнул, стараясь не шуметь.
Чуть помедлив, распахнул дверь и вернулся в общий зал. Окинул взглядом рассаживающихся по местам коллег и преследовал в сторону служебного коридора. А конкретнее, мне нужна была обитая стальным листом дверь со скромной табличкой «Алексей Петрович Талалай. Начальник службы безопасности ООО «Бриг».
–-
Внутри кабинета начальника службы безопасности мне бывать уже приходилось. Но я в который раз поразился консервативности старого служаки. Всё в кабинете выглядело так, будто декорация фильма о 40-х годах 20-го века. Вплоть до спутникового телефона, стилизованного под аппарат с дисковым номеронабирателем и моноблока в виде старого лампового телевизора, на котором, на вязаный салфетке стояла хрустальная вазочка с шоколадными конфетами. Хотя я не слышал, чтобы он хоть кому-то предлагал хоть одну конфетку. Сам Петрович сидел за старинным канцелярским столом, который освещала настольная лампа на гибком «гофрированном» держателе.
– Ну что, шпион-диверсант, сам пришёл? Явку с повинной будешь писать, заказчика закладывать? Держи бумагу, вон ручка в стакане. Садись, пиши!
– Вы о чем, Алексей Петрович? – почти искренне удивился я. – Я пришёл восстанавливать свое честное имя. И требовать восстановления справедливости.
– Какой такой справедливости? Ты нарушил не только закон, но и внутренние правила компании, продав конкурентам секретные разработки! Или ты хочешь, чтобы мы довели дело до суда, потребовал от тебя компенсации ущерба и урона деловой репутации? Так у тебя денег не хватит, даже судебные издержки оплатить.
– Ну что Вы, Алексей Петрович! И в мыслях такого не было. Я просто хочу, чтобы вы изменили формулировку в трудовой, с которой меня уволили. А также уговорили бухгалтерию выплатить мне положенную по закону и договору о сотрудничестве, компенсацию. А также оплатили расходы на лечение, положенные мне, согласно страховому договору.
– Это ещё с какой стати? – удивился начальник секретного отдела.
– Так как травма получена по дороге с работы, то. согласно букве закона, она считается производственной. И, значит, лечение должна оплатить страховая компания.
– А ничего, что ты занимался промышленным шпионажем? И это автоматически снимает с тебя все бонусы, включая страховку?
– Могу доказать, что это была подстава.
– У нас есть неопровержимые доказательства!
– У меня тоже.
– Ну, предъявляй. Хочу послушать. С детства обожаю сказки. Особенно волшебные.
– Волшебных не обещаю. Давайте сперва посмотрим на то, что есть у стороны обвинения. Ведь, если исходить из презумпции невиновности, требуется доказывать наличие состава преступления, а не его отсутствие. То есть, пока не представлены доказательства, и пока улики можно трактовать двояко, человек считается невиновным!
– Не в делах о шпионаже! – вскипел Петрович. – В нашем деле любое сомнение трактуется, как возможность преступления.
– Ну, Алексей Петрович, вы же уже не в рядах! Пора переходить на гражданские стандарты. Я понимаю, что тем контрразведчик и отличается от разведчика, что разведчик ищет друзей среди врагов, а контрразведка выискивает врагов среди друзей. Но, давайте вернёмся к нашей истории.
– История проста. Ты разоблаченный шпион. И то, что тебя не арестовали, а просто выбросили с должности с соответствующей записью в трудовой, это тебе повезло.
– Ничего себе, везение! Формулировка «за нелояльность и разглашение конфиденциальной информации конкурентам» не лучшая рекомендация при попытке устроится на работу.
– А что, скажешь, что не так? Все улики и показания коллег тебя полностью изобличают!
– Так, давайте разбираться без эмоций и голословных обвинений. Насколько я понял, поговорив сегодня с коллегами: началось все с того, что примчался весь в пене и мыле Заказчик и наехал на Генерального, тыча ему в нос флешкой с куском кода, который, якобы, кто-то из наших слил в открытый доступ, правильно?
– Не в открытом доступе, а найденный в архивах конкурентов. А, кстати, как ты сюда вообще просочился? Тебе же, вроде бы, закрыли доступ, а на твой пропуск повесили метку «украден»? Тебя ещё на вахте должны были скрутить! И как ты фейс-контроль прошёл на этаже?
– Это неважно, – постарался я свернуть со скользкой темы, подтверждающий мои «шпионские» навыки. – И дальше, с чего вы решили, что главзлодей именно я?
– Были найдены неопровержимые доказательства.
– Давайте угадаю. Вызвали на ковёр нашего менеджера, Эдика. И начали перебирать возможные кандидатуры. А кстати, почему не трясли тех, кто непосредственно разрабатывает эту программу? Давайте угадаю. Чтобы они не начали психовать и не сорвали сроки сдачи заказа. Ведь дедлайн приближался, правильно?
– За каждым из них установили негласное наблюдение. Чтобы поймать на попытке сдать готовый продукт. Таких попыток, как и подозрительных контактов, не выявили.
– А с моей стороны?
– Все разработчики из той группы, солидные взрослые люди. С большим стажем работы…
– И, кстати, без перспектив повышения в должностях и зарплате!
– Совершенно справедливо. Зато все их связи и контакты на виду. А у тебя…
– А что у меня? Пашу круглосуточно, как лошадь на посевной! Все висяки на меня скидывали! Сплошные переработки!
– Вот, в том-то и дело. Парень ты молодой, энергичный. Тусовки, девочки, куча друзей. Деньги, опять же, нужны. Да и мотался, по своей должности, между отделами. Поэтому в курсе всех заказов и проектов. Тогда как большинство остальных сотрудников сидят себе спокойно на задницах, глазами по строчках монитора водят, некогда им по сторонам смотреть.
– Так что, основной уликой стало то, что работал больше других, интересуясь смежными проектами? И вместо того, чтобы премировать за ударный труд, или зарплату повысить, меня в потенциальные преступники записали?
– Основное подозрение вызвало то, что ты не стремился к карьерному росту! Вон, Михаил Свирьков аж три заявления за это время подал, на должность менеджера просится. А ты? Ты же по факту большую часть работы менеджера в группе выполнял, но за те же деньги. Генеральный, кстати, хотел тебя на место Эдуарда Марченко поставить. Но у тебя какой-то конфликт с Ольгой Ефимовной, нашей завкадрами, вышел. Поэтому и притормозили. А с Эдиком у неё полное согласие и любовь. Они какие-то дальние родственники, кажется.
– Понятно.
– Что тебе понятно?
– Понятно, как в нашей конторе заслуги оцениваются. Как говорится, «Больше всех в колхозе работала лошадь. Но председателем её так и не выбрали».
– Вот поэтому и возникло подозрение: А почему это ты денег не просишь? Подрабатываешь на стороне, завел богатую любовницу или нашёл другой источник дохода? Или сливаешь разработки конкурентам? Чем не метод заработка?
– То есть меня же обвинили в том, что мне мало платят?
– Ну, не прибедняйся, не такая уж маленькая у тебя зарплата была.
– Ну, по сравнению со среднеотраслевой, возможно.
– Но, как известно, своим окладом бывают довольны только святые на иконах. Поэтому сколько волка не корми, а он ищет, где бы еще подзаработать. Вот и попал ты под подозрение.
– Но подозрение и даже возможность совершить преступление – это же еще не доказательство? Мы же не арестовываем каждого прохожего за изнасилование, хотя возможность и «орудие преступления» у любого мужчины всегда с собой? Да и желание у большинства имеется.
– Вот здесь-то у тебя и проблема. Мне были предоставлены доказательства, что ты откуда-то добыл тот самый код, который был слит конкурентам. Вот от этого ты не сможешь отмазаться! Это ультимативная улика. Железное доказательство твоей виновности.
– Насколько я понимаю, речь идет о моем ноутбуке, который Мишаня с Эдиком выманили у моей мамы после того, как пристроили меня под грузовик. Правильно я понимаю? А разрешите посмотреть своими глазами, потому что я совершенно не понимаю, как этот код туда попал. И, надеюсь, смогу доказать свою непричастность.
– Ноутбук я тебе в руки не дам!
– Да ладно, давайте посмотрю с экрана.
– Он в хранилище улик!
– Да ладно Вам, Алексей Петрович, откуда в нашей конторе хранилище улик? Мы же не генеральный штаб, все улики хранятся у вас в сейфе. А если точнее, то вон в том несгораемом шкафу, что стоит в углу. Я не подсматривал, честное слово! Просто логически вычислил.
– Шерлок Холмс доморощенный, да? – ну, ладно, угадал.
Петрович с недовольным видом, неохотно поднялся из-за стола, погремел ключами возле железного ящика, и вернулся обратно, грохнув на стол мой старенький Асер. И нажав кнопку включения. Замигала зеленая лампочка, загудел, запускаясь, винт.
– Ну, давай посмотрим, что ты на это скажешь. Вот смотри: я не очень в этой вашей технологии. Поэтому объясняю, как мне это объяснили и как я понял (разрешаю поправить, если ошибаюсь): вот табличка файлов, которые есть на компьютере. Вот время, когда они были написаны. И здесь того самого файла что мы ищем, нет.
– Ну да, пока все правильно.
– Но, как мне объяснили, полностью удалить файл с жесткого диска удалить нельзя. Поэтому есть программка, при помощи которой можно восстановить файлы, которые были записаны, а потом удалены. Вот, кажется, эта программка. И если ее включить, то мы видим непосредственно сектора жесткого дика и куски информации, которая на них была записана.
– Все правильно, полностью стереть ранее записанную информацию на жестком диске практически невозможно. Хотя способы это сделать есть. Но какие-то «хвосты» почти всегда вытащить можно.
– Признаешься, значит?
– Подтверждаю правильность сказанного Вами.
– Так вот, мы этой программой поискали и нашли куски того самого файла, который был предъявлен Заказчиком, как доказательство!
– Ну разумеется, что записали, то и осталось! Искали какой-то конкретный файл, его мне и подкинули!
– А здесь вот написано, когда был сохранен файл! За месяц до даты поиска!
– Где записано? В табличке файла? Так вот в этом должен Вас огорчить: эти данные поддаются редактированию. А я сейчас смогу доказать, что это фальшивка. Которую вполне под силу сляпать таким специалистам, как Миша с Эдиком. Как они сами рассказали только, что, передними ставилась задача не нейти похитителя, а предоставить заказчику человека, на которого требуется свалить вину на утечку информации.
– Ты хочешь сказать, что этот файл фальшивый?
– Файл настоящий. Но записан не в то время, когда указано в этой таблице.
– Ну, попытайся.
– И пытаться не буду. Вставьте вот эту флешку вот в это гнездо, и перезапустите.
– И что будет? Он взорвется?
– Нет, наоборот. Помните ту программу, с помощью которой восстанавливали файлы? Там был анализ секторов жесткого диска. Видели, как много там участков. Помеченных красными крестиками? Так обычно помечаются «битые» сектора. То есть, те, которые «посыпались». И которые обычная программа «не видит», считая «испорченными» и вышедшими из употребления. Их обычная система вообще не видит!
– Ну, и к чему ты ведешь?
– К тому, что паранойя – это не только психическое заболевание, но и полезная привычка. У меня установлена программа, которая маскирует некоторые служебные программы для обслуживания операционной системы.
– И что она делает?
– Например, четко фиксирует, когда и куда записывался и когда стирался каждый файл. То, что в игрушках называется «логами». Она и другие функции выполняет, но для нас сейчас важна именно эта. Запуская систему со вставленной флешкой, вы разблокируете эти скрытые сектора.
– Ну ладно, включил.
Вот, а теперь нажмите вот эту иконку, что появилась… и теперь видим табличку. Вот теперь смотрите на последние строчки. Видите, название файла, который бал записан? И рядом точное время, с точностью до секунды. Зелененьким – это запись большого файла, красным – его же удаление через несколько минут. Название файла Вам о чем-то говорит?
– Похоже, это тот самый, о котором шла речь.
– И теперь смотрим дату. Я попал в аварию, если не ошибаюсь, третьего числа? А дата в табличке пятое. Прием я к компьютеру не прикасался! Вы сами все подключали.
– Ну, не знаю, что там у тебя за программа на флешке установлена…
– Это не на флешке, это в компе программа находилась. Просто спрятана была более надежно, чем ожидала эта парочка, что собирала компромат. Точнее, подделывала улики. Что говорит о их квалификации.
– То есть, ты бы такую программу смог обойти?
– Не уверен, но заподозрил бы подвох, глядя на структуру диска. Чего они, в второпях, не сделали.
– Ну, не скажу, что ты меня убедил, но сомнения возникли. Если совсем честно, то у мен это дело и раньше сомнения вызывало. Что эта парочка, что та Ира, что Григорий Павлович тебе на замену принял.
– А кстати, что по этой Ире? Какая-то она странная.
– Ты тоже обратил внимание? Я немножко покопался, поискал информацию по своим каналам. Петрушина Ирина Викторовна. 1994 года рождения Закончила Университет Каразина, факультет иностранных языков, по специальности «переводчик». Закончила с отличием, между прочим. Затем ушла на вольные хлеба, стала блоггером. Как мне объяснили, занималась фактически журналистской работой. Сделала пару по-настоящему острых репортажей. Но полгода назад вдруг прекратила свою интернет-деятельность, и была принята на работу в компанию «ИнтерЛооп», на должность секретаря-референта. А через неделю после того, как ты перестал выходить на работу, наш Григорий Павлович привел ее к нам и приказал Эдику объяснить объем работ, сделав куратором группы кодировщиков. Хотя квалификации у нее в этой работе полный ноль. Зато фигура просто идеальная.
– Ну да, вы тоже обратили внимание? Стройные ножки, роскошная корма, торчащие сиськи. Да и зубы отбелены до зеркального блеска…
– Я обратил внимание не только на ножки и задницу. Еще у нее, кроме улучшенной стоматологии и наращенных волос, хирургически изменена линия носа и разрез глаз. То есть девочка подверглась высококачественной модернизации внешности, с использованием довольно сложной и дорогостоящей хирургической процедуры. Некоторые признаки указывают, что кроме видимых изменений, у нее была выполнена лабиопластика.
– Это еще что за зверь?
– Вот именно, что зверь. Охотящийся на очень специфическую жертву. Так называется хирургическая коррекция формы и размеров половых губ, для усиления сексуальных ощущений партнера. При этом наблюдается характерное изменение походки. Меня ведь специально учили определять следы применения пластической хирургии.
– И какой вывод Вы сделали? Для чего она здесь? Если девочку направленно превращали в «машину для секса? Не слишком маленькая цель, наш Генеральный, Григорий Павлович, для таких затрат?
– А сам-то как думаешь?
– Контролер со стороны заказчика? У нас же биллинговую программу именно «Интер Лооп» заказывал?
– Да, скорее всего, девочка решила поиграть в «Никиту» и заняться промышленным шпионажем. Или ее для этого зарядили. Но не «Интерлооп» – у них на подготовку такого агента просто денег не хватит. Кто-то более сильный решил продублировать мою работу. Видимо, им тоже представленные доказательства не слишком понравились.
– Тоже?
– Ну да. А ты думал, что я, не поморщившись, проглотил ту липу, что эти два клоуна нам представили? Просто была задача упокоить заказчика, предоставив козла отпущения. На эту роль тебя, извини, и назначили. Но не думал, что они решатся на такую грубую работу. Поэтому ничего предотвратить не успел.
– Так что, улик не осталось? Фотографии меня на обеде с коллегами ведь ничего не доказывают?
– Ну, не то, чтобы это совсем тебя оправдывало, пока не нашли реального крота. Но можно осторожно сказать, что с тебя можно снимать обвинения.
– Значит, давайте перепишем строчку с причиной увольнения, и решим вопрос о выплатах.
– О каких еще выплатах?
– Ну, прежде всего, контора мне задолжала зарплату за три месяца, в связи с незаконным увольнением. Плюс оплату расходов на медицинское обслуживание. Про компенсацию морального ущерба пока не упоминаем. Хотя тут как подумать… Жадничать я не собираюсь, но если хорошо подумать, то полсотни– сотню тысяч долларов мне бы не помешали.
– А фейс не треснет, так пасть разевать?
– А я получил, из-за неправомерных действий сотрудников компании, травмы, которые мешают мне заниматься профессиональной деятельностью. Имеется в виду черепно-мозговая. Плюс находился в состоянии клинической смерти, что не могло не сказаться на интеллектуальной деятельности.
– Про сто тысяч за ущерб даже не мечтай. Хотя какую-то реальную сумму постараюсь с Гришей обкашлять. Про трехмесячную зарплату: сейчас распоряжусь, напишу приказ по бухгалтерии, скинут на карточку. Номер же у тебя не изменился? Насчет оплаты медицинских услуг: собирай документы и чеки, передам в страховую компанию, но не надейся, что они без протестов все оплатят. Это займет время. На этом все. И сдай пропуск, по которому ты в контору пробрался! Чтобы я тебя здесь больше не видел!
– Пропуска у меня нет, я его в аварии потерял. Того, что здесь не появлюсь, не обещаю. Если что-то интересное узнаю, попытаюсь доложить лично. За зарплату спасибо, а то у меня ни копейки не осталось, даже на обед и на такси. За информацию спасибо, чеки и выписки из медкарты я на флешку скинул, вот на эту. Что еще понадобится, звоните на мой старый номер телефона, новый вместе с симкой накрылся во время аварии. Если передадите страховщикам документы, буду благодарен. А если еще и поспособствуете ускоренному прохождению экспертизы (или как там у них это называется), будет совсем отлично. За запись в трудовой отдельное спасибо. Но сразу предупреждаю, что буду пытаться устроиться к конкурентам, или создать свою маленькую фирмочку. В крайнем случае, перейду на фриланс. На этом разрешите откланяться, передавайте привет Григорию Павловичу. И Ольге Ефимовне, если разговор зайдет. А я постараюсь уйти тем же путем, каким и сюда попал. Не хворайте, на Вас вся надежда.
