Порочные дикари для булочки

Любааа…

Голос Маратика снова вспыхивает в голове, когда член Гаврилы погружается в меня. Да как так?! Они оба меня возбуждают?

– Ааах! – громко и протяжно стону, сжимая собой толстый ствол.

– Блядь! Узкая ты, Любаня… пиздец… – хрипит богатырь, пока я отчаянно сражаюсь с собственными фантазиями.

Но с каждым толчком я стремительно проигрываю эту битву. И вот, перед самым оргазмом меня уже трахают двое. Один в реальности, а второй вместе с ним в моей больной фантазии.

– ААА! МММ! – кричу, содрогаясь всем телом и чувствуя внутри разливающийся жар.

– О да, малышка… в тебе так сладко, – Гаврила замирает.

– Ты что натворил?! – взвизгиваю, резко разворачиваюсь.

– Что? – непонимающе хлопает ресницами.

– Я ЖЕ СКАЗАЛА! – хватаю мочалку и начинаю лупить ей наглого бородача. – ТОЛЬКО С РЕЗИНКОЙ!

– Блядь, Люб… – виновато смотрит, позволяет мне хлестать его, – прости, я это… ну пиздец… давай всё вымоем, а?

– Убирайся! – рычу, мужчина выскакивает из душевой, несется за своими вещами. – Ты обещал!

– Знаю, милая… прости! – быстро натягивает штаны и футболку прямо на мокрое тело.

– Стой… – выдыхаюсь, прислоняюсь спиной к шкафу, – куда ты собрался мокрый, а? Простудишься и…

Опускаю глаза, вижу, что по ногам стекает его сперма. Ладно! Лезу в сумочку и достаю таблетку экстренной контрацепции. С некоторых пор таскаю с собой на всякий случай.

Малышей я очень люблю и хочу в будущем, но пока не готова. Поставлю кафе на ноги, появится прибыль, тогда можно. А пока моя финансовая ситуация слишком шаткая.

Я многое поставила на бизнес и не могу проиграть.

– Ну, я… – Гаврила виновато чешет затылок, – слушай, Люб, я правда облажался. Если забеременеешь, я возьму ответственность, клянусь тебе!

Я резко остываю. Сейчас мужчина выглядит растерянным. В конце концов, я тоже впустила его без резинки, так что половина вины на мне. Подхожу и стягиваю с Гаврилы одежду.

Мне не нравится огонь, который разгорается в груди. Я влюбляюсь в Гаврилу очень быстро и не успеваю привыкнуть…

Знала же, что так будет.

Внезапно из сумочки раздается вой мобильного.

– Алло? – нехотя беру трубку, увидев номер Маратика.

– Люба, у меня к тебе дело, – ни тебе «привет», ничего.

Хамло невоспитанное! И о нём я фантазировала во время секса? Бес попутал, не иначе!

– Завтра в кафе обсудим. Я занята, – отрезаю.

– Не получится. Я уже у твоего подъезда стою…

Глава 5

Люба

Вздыхаю.

– Кто там, Любаш? – хмурится Гаврила.

– Ну, как тебе сказать, – хмыкаю, – Марат, я не одна. Не знаю, зачем ты…

– Я поднимаюсь, – кладет трубку.

Какое-то время я непонимающе хлопаю ресницами. Что за хамло? И наглый какой! Мне нравится… так, фу, Люба! Это не моего поля ягода.

– Марат что тут забыл? – хмурится Гаврила, стоя голышом посреди моей квартиры.

– Это ты у него сам спроси, – хмыкаю, одолеваемая противоречивыми эмоциями.

С одной стороны, мне очень не нравится, что оба мужчины так нагло вторгаются в моё личное пространство. А квартирка – моя тихая гавань, в которой я отдыхаю от мирской суеты и проблем в кафе.

А с другой… смотрю на огромного голого богатыря, покрытого татуировками, и понимаю, что не хочу, чтобы Гаврила сегодня уезжал. Хотя это наверняка всего лишь эффект от нескольких обалденных оргазмов, которые мне подарил этот громила.

Глядя на меня, Гаврила расплывается в порочной ухмылочке. Но тут раздается настойчивый звонок в дверь.

Вздергиваю подбородок, осматриваю себя. Резко запахиваю халатик, встряхиваю темные локоны.

– Оденься, – бросаю мужчине в своей спальне, – а то Маратик упадет в обморок от шока…

– В смысле?

Дзынь! Дзынь!

Да чтоб тебя! Вот же нетерпеливый тип!

– В прямом, Гаврила! Маратик думает, что я старая дева и у меня нет секса.

– С чего ты взяла? – хмыкает. – Он тебя глазами пожирает, когда не видишь…, а я вижу. Давно уже хочу ему их выдавить.

Да ладно?! Сердце делает кульбит в груди. Так, стоп! Давно пора освоить методики шибари с собственной реакцией на некоторых персонажей…

И нещадно вязать своё предательское сердечко.

Я не нужна Марату, он не интересен мне. Фантазия не считается. Это была разовая акция моего неспокойного мозга. Ну, или двухразовая, ладно. Я себя прощаю!

Дзынь! Дзынь!