Алрой

“Обернись, злодей кровавый! Я пред тобой!” – прокричал Хасан.

“В сторону, Авнер! Он мой!”

“Предводитель, ты и так довольно положил врагов!”

“Ты не меньше преуспел. А этот – только для меня! Подойди, турок!”

“Ты Алрой?”

“Он самый”.

“Ты пролил кровь Алчирока?”

“Имел честь!”

“Бунтовщик и убийца!”

“Как тебе угодно. Беспокойся о себе!”

Иудей метнул копье в сельджука. Острие скользнуло о нагрудную броню, вонзилось в землю. Всадник пошатнулся в седле, кинулся на врага со всею быстротой и силой. Их сабли скрестились, и оружие мусульманина сломалось пополам.

“Негодяй, кто продал мне клинок! Лгал, что лишь халифа сабля крепче!”

“Ты прав. А сейчас – прав я!” – вскрикнул Алрой и зарубил сельджука. Вскочил в седло вороного коня, что недавнему врагу принадлежал, и поскакал туда, где не окончен бой.

Ночь торжествовала. Крики, шум – все стихло. Мятежники не оставляли мусульман в живых. Спрятавшихся отыскивали и убивали. Последовательна и неумолима одержимость веры. Не знает пощады жестокий восток.

Горели факелы. Пока приготовлялась трапеза, победители распевали гимны и благодарили Бога.

Вот выступила вперед пророчица Эстер. Бьет в медные тарелки, танцует пред мессией Израиля. А тот стоит усталый, сабля опущена, с ним Джабастер, Авнер, Шерира. Сейчас кто усомнится в божественности миссии Алроя и в величии содеянного им? Казалось, немая пустыня подхватила песнь торжества, вторя победителям.

7.7

Чем гуще тревога, тем неповоротливее время. Туман неизвестности окутал еврейский квартал Хамадана. Уж в который раз почтенный Бостинай вопрошает седобородых старейшин – победа или гибель, падение или величие? Мирьям погружена в молитвы – лишь спасения брату просит, не думает о высоком. И простая мысль может наполнить сердце до краев.

Две недели, как властитель Хамадана ушел побеждать и карать. Две недели нет вестей. И вот часовой на вышке возгласил, что видит вдалеке военный строй. Жители облепили городские стены. Ликование и предвкушение среди мусульман, холод и трепет в сердцах иудеев.

“Бог един!” – торжественно провозгласил командир охраны.

“И Мухаммед – Пророк Его!” – подхватил часовой.

“Завтра обрежем носы еврейским псам!”

“Утрачен скипетр!” – в отчаянии воскликнул Бостинай.

Удрученная, бессильная, приниженная Мирьям кинулась вон из дома, нашла в саду кучу пепла, обсыпала себя. “Господи, не оставь Давида!” – шептала.

Медленно и торжественно шествовали муллы к городской стене – излить потоки благословений на голову Хасана-победителя. Муэдзины проворно взобрались на минареты, чтобы тягучими голосами напомнить жителям Хамадана и всему свету, как велик Аллах.

“Хотел бы я знать, жив ли Алрой?” – спросил командир охраны.

“Если жив, его посадят на кол!” – заявил стражник.

“А если мертв, труп его отдадут на съедение собакам!” – добавил командир.

“Бостиная ждет петля”.

“И его племянницу – тоже”.

“Увидим. Говорят, Хасану нравятся черные глаза”.

“Надеюсь, истинный мусульманин не коснется иудейки!” – взволнованно произнес черный евнух.

“Они приближаются. Какую пыль подняли, однако!” – воскликнул командир.

“Я вижу Хасана!” – крикнул стражник.

“Я узнаю его черного коня!” – подхватил черный евнух.

“Любопытно, сколько драхм стоит Бостинай?” – задался вопросом командир стражи.

“Несчетно!” – ответил стражник.

“Надеюсь, добро свое он честно приобрел”, – вновь выразил надежду евнух.

“Проверим”, – сказал командир, – “Как бы там ни было, тысячу, которую я должен старому Моисею, я не верну. Теперь мы свободны от долгов евреям”.

“Разумеется”, – подтвердил евнух.

Всадники совсем близко. Авангард достиг городской стены.

“О, Боже, кто это гарцует впереди?” – спросил командир охраны, несколько смущенный.

“Никогда прежде не видел его”, – ответил стражник, – “Одежда наша, сельджукская, не иначе, кто-то из Багдада”.

Зазвучали трубы.

“Кто командир охраны?” – крикнул воин внизу.

“Я!”

“Открыть ворота царю Израиля!” – прозвучал приказ.

“Кому?” – спросил изумленный командир.

“Царю Давиду. Богу было угодно отдать нам на истребление армию Хасана. Мы не оставили в живых ни самого Хасана, ни командиров, ни солдат сельджукских. Я – Джабастер, посланец владыки нашего. Этот меч – мандат мой! Немедленно прикажи открыть ворота, и мы преподнесем вам, мусульманам, подлинного милосердия урок. А заупрямитесь, то, как говорит наш царь, “ворвемся силой, всех поубиваем без разбора, включая стариков и сосунков”.

“Немедленно позвать сюда почтенного господина Бостиная!” – взвизгнул испуганный командир охраны, – “Он вступится за нас!”