Ночь, когда я встретил Рождественского Деда

– Именно так, хозяин, – согласился Штайнар, разрешая себе надеяться.

– Так что, поскольку на улице снег, я решил побаловать себя и поехать домой на собачьей упряжке. Будь хорошим эльфом, найми мне упряжку, а? Я верну её с утра же.

Улыбка Штайнара застыла – он пытался скрыть разочарование. Он-то решил, что, возможно, Торвил разок проявит хоть немного доброты и рождественского великодушия и даст ему выходной, а то и небольшую премию за то, что он трудился в поте лица. Как бы не так.

– Да, конечно, хозяин, – сказал он. – С удовольствием. – И вышел в метель.

Когда Штайнар ушёл, Торвилу представился шанс спрятать всю дневную выручку. Сейф был полон, почти переполнен, и ему пришлось заталкивать деньги внутрь, чтобы дверца закрылась.

– Упряжка готова и ждёт, хозяин, – сказал Штайнар, входя в магазин и стряхивая снег со шляпы.

– Прекрасно, – ответил Торвил.

Штайнар раскрыл зонт и держал его над головой Торвила, пока тот закрывал дверь магазина и взбирался в пустые сани, запряжённые собаками.

– Вы уверены, что вам не нужен возничий, хозяин? – спросил Штайнар. – Там жутко холодно.

– Чтобы заплатить почти в два раза больше? – усмехнулся Торвил. – Я вполне способен самостоятельно управлять санями, большое спасибо. Увидимся завтра ровно в восемь! – бросил он Штайнару и, вскрикнув «Йах!», щёлкнул поводьями и скрылся в снежной буре.

Глава 6

Если ты когда-нибудь решишь побывать на Северном полюсе – а своё мнение на этот счёт я уже, кажется, высказал – то тебе обязательно стоит прокатиться на санях, запряжённых хаски.

Это ни с чем не сравнимый опыт – нестись сквозь плотную тишину заснеженного ночного города, пока пушистые снежинки опускаются на землю, словно идущие ко дну галеоны, а ледяной ветер кусает тебя за щёки. Хаски никогда не бывают счастливее, чем когда бегут в стае, и практически невозможно не чувствовать собачью радость, когда они мчатся по снегу.

Торвил был таким сухарём, что едва ли когда-нибудь чувствовал себя живым, но в тот вечер, катя на санях домой, он почти что ощутил это. По главной улице по-прежнему бродили гуляки, и собаки мастерски огибали их, пролетев сперва мимо почты, потом мимо пекарни, а потом мимо мясной лавки. Проносясь мимо последней, Торвил заметил в ярко освещённом окне Герду, оттирающую колоду для рубки мяса, пока мясник за прилавком отрывисто отдавал приказы. Торвил знал Герду в юности, и на миг он ощутил укол печали из-за того, что они больше не дружат. Его так и подмывало помахать ей, и он уже приподнял руку, как вдруг одна из хаски потеряла равновесие, сани встряхнуло, и эльфу пришлось взяться за поводья.

После главной улицы дорога начала забирать вверх, и Торвил щёлкнул кнутом, чтобы собаки не ленились. Здесь жили богачи: он проезжал мимо огней больших деревянных коттеджей, где юные эльфы в хлопковых пижамках с начёсом желали спокойной ночи своим ухоженным родителям, а бойкие эльфы постарше читали друг другу у камина. Потом, один за другим, такие домики начали оставаться позади, и Торвил миновал тёмные окна заброшенного городского приюта. Здесь, на вершине холма, воздух был чистым и неподвижным, и на несколько кратких секунд дорогу осветила подёрнутая дымкой полная луна. Дальше мимо проплыли несколько одиноких ёлок, потом целое их скопление, и наконец дорога нырнула в густой лес.

– Йах! – снова крикнул Торвил собакам, и они начали набирать скорость. Деревья сдвигались теснее; чем дальше в лес углублялась упряжка, тем круче петляла из стороны в сторону тропа. Торвил стал задумываться, не слишком ли быстро он едет, когда сани свернули за угол и оказалось, что дорогу им преграждает здоровенный олень.

Когда попадаешь в аварию на высокой скорости (и я надеюсь, тебе никогда не придётся испытать этого), происходит кое-что странное: время растягивается, а доли секунды превращаются, по ощущениям, в долгие минуты. Всё словно стало двигаться в самой замедленной из всех замедленных съёмок, Торвила выбросило из саней на землю, и он прокатился головой вперёд прямо между оленьих ног и выскользнул уже позади животного. Последним, что он помнил, был ствол огромного дерева, несущийся на него, как перископ подводной лодки, а потом наступила тьма.

Глава 7

– А, – сказал Рождественский Дед. Он поглядел на часы, а потом на свой мешок с игрушками. – Эм… Думаю, придётся дорассказать в другой раз.

– Что? – переспросил я, в ужасе от того, что история прервалась. – Но… что было дальше?

– Много всего, – ответил Рождественский Дед. – Вот почему эта история так хороша.

– Но… но… – промямлил я, ища какой-нибудь повод, чтобы он остался. – Вы же сказали, что опережаете график.

– Раньше опережал, теперь нет, – сказал Рождественский Дед, поднимаясь со скамеечки для ног, на которой сидел. – А эта история слишком хороша, чтобы рассказывать её в спешке. АУ!

– Всё в порядке? – спросил я, подозревая, что, скорее всего, нет.

– Моя лодыжка! – воскликнул он, прыгая на одной ноге. – АЙ!

Я вспомнил, как папа подвернул лодыжку, когда бегал с яйцом в ложке во время последней школьной родительской эстафеты.

– Снимите ботинок! – велел я и кинулся на кухню, там достал из морозилки пакет замороженного гороха и принёсся обратно.

Рождественский Дед с присвистом вдохнул, когда я обернул горох вокруг его довольно-таки потного носка.

– Ау! – вскрикнул гость. – Холодно как!

– Простите, – ответил я, чувствуя, что это всё моя вина. – Но так отёк спадёт, обещаю.

– Это плохо, – сказал Рождественский Дед. – Это очень плохо. Как же я развезу подарки?

– Я могу помочь? – спросил я.

– Как? – поинтересовался Рождественский Дед.

– Я бы мог вас понести?

Последовала пауза – Рождественский Дед немного подумал, но вариантов не было.

– Давай попробуем, – решил он, вскидывая на плечо мешок с подарками. Я поднял его на стул, и он вскарабкался мне на спину. Я изо всех сил постарался встать, но мешок оказался слишком тяжёлым, и мне пришлось опустить эльфа обратно, чтобы не опрокинуться на спину.

– Без толку, – сказал он. – Ничего у нас не выйдет.

– Погодите, – возразил я. – А если вы сядете мне на плечи и поставите мешок мне на голову?

Последовала очередная пауза.

– Это, – произнёс Рождественский Дед, медленно кивая, – и впрямь может быть очень дельная мысль.

* * *

Несколько секунд спустя мы оказались на крыше. Там под лунным светом стояли самые огромные сани, которые я когда-либо видел. Они были размером с грузовик и полупогребены под лавиной подарков. Запряжены сани были девятью здоровенными оленями – они били копытами о снег, выдыхали огромные облака пара и трясли рогами, так что большие бубенцы, привязанные им на шеи, звенели вовсю. Рождественский Дед подвёл меня прямо к вожаку, громадному серо-коричневому зверю с розоватым носом, из которого так и текло. Я немедленно догадался, что это, видимо, Рудольф.

– Вот он, – сказал Рождественский Дед, скармливая Рудольфу морковку. – Моё тайное оружие.

– Потому что у него нос светится? – спросил я, едва переводя дыхание, отчасти от изумления, а отчасти от того, что я только что пронёс Рождественского Деда по четырём лестничным пролётам.

– Не совсем, – ответил Рождественский Дед, давая остальным оленям откусить от морковки понемногу. – На самом деле, это существенный недостаток. Он вечно простужается и заражает своими микробами остальных оленей. Нет, он моё тайное оружие, потому что он может летать.

– А ещё он может слышать, – будничным тоном заметил Рудольф.

– Прости, Рудольф, – сказал Рождественский Дед.

– Извинения приняты, – ответил Рудольф. – Хотя, к твоему сведению, я не простужен, у меня грипп. Меня всего трясёт и суставы ломит. А это кто?

– Это Джексон. Он поможет мне сегодня с работой.

– А это хорошая идея? – уточнил Рудольф. – Обычно с нами никто не ездит.