Сюеме не будет! Там, где горы и «Приоры»…

– Это ну…, – Бытдаев замялся, – э-э-э, ёп-тык-дык, лядки, короче, мы так называем.

Он снова обошёл тачку и, нагнувшись, уставился на колесо. Тем временем полноватый джигит облокотился на капот Бытдаевской тарантачки и закурил.

– Тебя-то как зовут? – поинтересовалась Я, внимательно разглядывая спутника Барановеда.

– Маджир Я. Асхатович, – проникновенным низким голосом представился громила и выпятил грудь. – Того род собирался!

– Так официально? – нахмурилась Я. – Маджир ибн Асхатович! А фамилия?

– Зульпагаров. Я того туфли царапал! Как тебя называть?

– Аза Юрьевна, – вздохнула Я и зачем-то добавила, – Орлова.

Эх, знала бы Я в тот момент, что начнётся дальше, ни за что бы не огласила свою звучную русскую фамилию!

Парни вплотную занялись вызволением машины.

– Ключи-ка дай, – буркнул Баранолог.

Я протянула кусочек метала и вышла из авто со шпицем на руках, а Пилял уселся за руль и пока Маджир колдовал над колесом, вырулил из сугроба.

– Спасибо! – вздохнула Я.

– Спасибо в карман не засунешь, – заметил Бытдаев и мягко опустил ключи мне на ладонь.

На следующий день мы случайно столкнулись в магазине – покупали сигареты.

– О-па, о-па! – пропела Я, узрев Баранолога.

– Это судьба! – ухмыльнулся он. – Какие планы?

– Никаких, – пожала плечами Я.

– Как Вячеслав?

– Дурно ему! – со вздохом закатила Я глаза.

– Опять напился, да? – понимающе покачала головой Пилял.

– Ну, да.

– Значит, на природу не поедете?

– Нет, конечно, – хмыкнула Я. – Баранов даже с кровати сползти не в состоянии.

После грандиозной попойки Славику было очень плохо, он лежал неподвижно, а если поднимался, то чтобы исполнить в уборной оперу Стругальского.

– Хочешь, пещеры покажу? – внезапно спросил спаситель.

– Далеко идти? – осведомилась Я.

– Не-а. До конца посёлка, а там в гору подняться. Ты как, выносливая?

– Осилю, не волнуйся! – заверила Я.

– А этого хомяка чё с собой потащишь? – кинул Баранолог презрительный взгляд в сторону Норочки.

– Сам ты хомяк высокогорный! – разозлилась Я. – А это шпиц! Померанский! Конечно, потащу, она мне как дочь!

Бытдаев любезно взял на себя выполнение функций моего личного проводника. По дороге к пещерам Я пыталась запомнить имечко Баранолога. Но мой мозг отказывался понять, как можно было наречь сына Пилялом! Вот звучное отчество Баранолога – Азаматович – мне понравилось!

Бытдаев устало объяснял, что Пилял – нормальное имя:

– Аза! Всем девочкам нравится моё имя! Одна ты какая-то, млин, неправильная!

– Кому же интересно оно нравится? – недоверчиво хмыкнула Я.

– Лине Барановой! Она меня ласково называет Пилечка или Пиляша.

– Тоже мне нашёл ласковость. Звучит как собачья кличка! – фыркнула Я и решила, что никогда не буду так называть Барановеда: Я не привыкла повторять за кем-то, тем более за Барановой.

– Слышишь, а у твоей псины какая кличка? – оскалился Бытдаев.

– У неё имя! Нора! Норочка! – Я погладила шпица по холке.

Пещеры впечатления не произвели. Я ожидала увидеть длинные, просторные, каменные коридоры или причудливые, покрытые аспарагусно-зелёным мхом, гроты, но обе оказались неглубокими, с широким входом и сужающиеся к тупику. Снаружи пещеры были сплошь исписаны незатейливыми фразами в духе «такого-то декабря сего года здесь был Мага». Ну и без матерных словечек, естественно, не обошлось.

– Ничего особенного! – заявила Я Барановеду.

Тогда парень предложил:

– Ну, чё, давай тогда на лыжах покатаемся?

– Я не умею, – засомневалась Я в удачности идеи.

– Ничего, – не отступал абориген и, прищурившись, хмыкнул. – Я тебя научу.

К лыжам Я была не готова.

– Говорят, у вас есть озеро любви? – спросила Я, уходя от альпинистской темы.

– Есть, – кивнул Пиля.

– Отведи меня лучше туда.

– Рано ещё, Принцесса. Снег лежит. Летом приезжай – сходим. Говорю же тебе, лыжи освоить надо, – не уступал Баранолог.

– Ну, ладно, пошли! – со вздохом согласилась Я.