Материнский инстинкт

– Уже в следующую субботу! – поразилась Тифэн. – Четыре года… как быстро они пролетели! Сильвэн, у нас есть планы?

– Я думаю, никаких, – пробормотал он, не глядя на жену, и ретировался на террасу.

– Что, опять в машине поссорились? – тихо спросила Летиция, ища что-то в кухонных ящиках.

Тифэн вздохнула и подняла глаза к небу:

– Пфффф… В следующее воскресенье меня здесь не будет!

– Ты так говоришь каждую неделю, – фыркнула подруга.

Потом крикнула, высунувшись на террасу:

– Давид, я что-то не нахожу штопора!

– Он в ящике, на месте.

– Если бы он был на месте, я бы тебя не спрашивала, где он, – сухо возразила она.

– У вас что-то сегодня нет привычного спокойствия, – шепнула Тифэн.

– И не говори, – вздохнула Летиция, даже не пытаясь скрыть раздражение.

Потом снова крикнула на террасу:

– Давид, если хочешь красного вина, шевелись! Я не могу найти штопор.

Давид с недовольным видом вошел на кухню и порылся в ящике, но тоже безуспешно.

– Наверняка Мило опять с ним играл!

– Давайте без паники, – вмешалась Тифэн.

Высунувшись в окно, которое выходило в сад, она позвала мужа:

– Сильвэн, можешь сходить к нам и принести наш штопор?

– А почему ты сама не можешь?

– Сильвэн!

Сильвэн нехотя встал, порылся в карманах куртки, достал ключи и направился к выходу. Женщины переглянулись с заговорщицким и недовольным видом и отнесли остатки аперитива на террасу.

Когда Сильвэн вернулся, Давид откупорил бутылку и налил вина себе, потом Тифэн, и все чокнулись: Летиция анисовым ликером, Сильвэн портвейном. И только тогда атмосфера разрядилась, и все стали обмениваться шутками, позабыв об обидах.

– А где мальчишки? – спросила вдруг Летиция, вспомнив, что им уже давно никто не мешал и не встревал в разговор.

– А вон они, в саду.

Тифэн проследила взглядом за рукой Давида. Мальчишки возились возле живой изгороди, разделявшей оба сада.

– Что они там сооружают?

– Тайный ход, – пояснил Давид. – Вчера вечером Мило мне сообщил, что они хотят проделать проход в изгороди, чтобы можно было напрямую ходить из сада в сад.

– Моя изгородь! – простонала Летиция.

– Твоя изгородь… Она такая же наша, как и ваша, – поддела ее Тифэн.

С бокалами в руках все четверо взрослых спустились в сад, чтобы удостовериться, что работы начались.

Дойдя до мальчишек, они обменялись краткими замечаниями:

– Может быть, это не самое лучшее место для того, чтобы проделать дыру…

– Наоборот! Если они хотят попортить изгородь, то место самое подходящее: здесь, с краю, мало что будет заметно.

– Такими темпами, ребята, вы будете возиться до зимы!

– Смотри! – крикнул Максим. – Уже можно пролезть!

И, чтобы доказать свою правоту, он энергично полез в отверстие в изгороди, которое они с Мило уже расчистили, и, извиваясь изо всех сил, стал туда протискиваться. Но отверстие, судя по всему, пока было слишком узким.

– Хватит, Максим! – крикнула Тифэн. – Ты совсем испортишь изгородь Летиции!

– Она и твоя тоже, – съязвила Летиция, повторяя шпильку подруги.

– Да, но вход с твоей стороны!

– Однако идея сама по себе неплоха, – задумчиво произнес Сильвэн.

– Что?

– Ну, идея проделать проход, чтобы можно было напрямую попадать из сада в сад.

Соображение Сильвэна было принято задумчивым молчанием, что позволило ему уточнить свою мысль:

– Мы могли бы оборудовать нормальный проход. Все равно ведь постоянно за чем-нибудь забегаем друг к другу. Например, за штопором, который потерялся. Пройти напрямую гораздо практичнее, чем топать в обход по улице…

Все уставились на изгородь, и каждый прикидывал свою версию прохода в соседний сад. Летиция представляла простую белую загородку вроде шлагбаума, которую было достаточно толкнуть. Тифэн уже видела настоящую калитку, опоясанную каменной кладкой, по которой вполне можно пустить какое-нибудь вьющееся растение, а сверху соорудить маленькую крышу из красной черепицы. Сильвэну виделась кованая железная решетка. Что же до Давида, то он ничего себе не представил, потому что не был уверен, что идея ему нравится.

– Тут есть небольшая загвоздка: я не уверена, что с этим будет согласна мадам Кустенобль, – заметила Тифэн, к большому облегчению Давида, который не стал портить веселье.

Мадам Кустенобль была хозяйкой дома, который снимали Тифэн и Сильвэн. Вдова некоего Жильбера, о кончине которого не очень-то и сожалела, она была типичной доброжелательной домовладелицей, и ее толерантность и понимание ограничивались возможностью ее статуса. Эта маленькая, сухонькая шестидесятилетняя женщина была, в общем, спокойна и сдержанна, но крайне подозрительно относилась к любым переменам, касавшимся ее добра, даже если эти перемены явно шли ему на пользу. Архитектор по профессии, Сильвэн не раз предлагал ей изменить планировку неудачно расположенных комнат, причем не только ради собственного удобства, но и для того, чтобы повысить цену дома. Но она всегда отказывалась. Имя мадам Кустенобль отбрасывало недобрую тень на мечты семьи Женьо о благоустройстве своего жилья всякий раз, когда они выражали желание как-то приспособить его к своим вкусам. С Брюнелями все было иначе: они являлись собственниками. Это различие в положении обеих пар было постоянным источником шуток и дружеского подтрунивания. С финансовой точки зрения Тифэн и Сильвэн были гораздо свободнее, чем Давид и Летиция, чьи профессии – она социальный работник, а он шофер – позволяли им всего лишь сводить концы с концами без особых проблем к концу месяца. Сильвэн и Тифэн, хоть в золоте и не купались, имели куда большие доходы. Так-то оно так, но они были арендаторами, и это обстоятельство уравнивало их с соседями. Не то чтобы деньги были для них предметом хвастовства, однако если у Женьо отпуска были дольше, чем у Брюнелей, и они отдыхали всегда на солнышке, то их стремление к роскоши постоянно наталкивалось на чрезмерную осторожность мадам Кустенобль.

– Ничего не стоит у нее еще раз спросить, – не унимался Сильвэн.

– Да брось ты! – вздохнула Тифэн. – Можешь быть уверен, что эта старая карга откажет нам раньше, чем мы договорим наше предложение.