Жибек

Айман апа сочла это приглашение свидетельством того, что он ничуть не лучше Максата , и пришла в страшное негодование.

– Қарағым! Я сама укладываю ее в постель вот уже восемнадцать с лишним лет и не нуждаюсь в помощи вам подобных! – После этого великолепного выпада Айман апа закрепила весь эффект по упрямо вздернув подбородок.

–Да нет, я… – до Салемханова наконец дошло, что она имеет в виду, и он покраснел до корней волос. – Я только хотел показать, как… – начал он, потом откинул голову и на мгновение закрыл глаза, проклиная свой язык, – как найти дорогу в спальные комнаты, – закончил он наконец с глубоким вздохом облегчения.

Жибек в душе была тронута его сердечным приемом и неловкостью, и будь ее положение не столь угрожающим, непременно отступила бы от своего плана и постаралась его успокоить.

С трудом открыв глаза, Жибек перекатилась на спину. Солнечные лучи затопили всю комнату, и слабая улыбка тронула кончики ее губ, когда она сладко потянулась и вспомнила вчерашний вечер. За ужином Торе был все таким же внимательным и неловким, как и по приезде, и так же сильно старался понравиться.

В комнату вломилась Айман апа, умудрившаяся смахивать на провинциалку даже в элегантном терракотовом платье.

– Этот человек не может сказать и двух слов, чтобы не забыть их значения, – с типичным деревенским высокомерием высказалась она. Очевидно, она решила, что раз уж ей выпала возможность оценивать потенциальных женихов, то обязаны предоставить в ее распоряжение только самых лучших.

– Мне кажется, он боится нас, – ответила Жибек, выбираясь из постели. – Сколько сейчас времени? Он хотел, чтобы я в семь часов пошла с ним на рыбалку.

– Половина десятого, – ответила Айман апа, открывая окно и поворачиваясь к Жибек. – Он все это время ждал тебя и ушел всего несколько минут назад. Захватил с собой две удочки: сказал, что ты можешь присоединиться к нему, когда встанешь.

– Ну тогда, я думаю, лучше надеть розовое, кружевное платье, – постановила Жибек с лукавой улыбкой.

Торе с трудом поверил своим глазам, когда увидел направляющуюся к нему Жибек. В пене розовых кружев платья, и в белоснежной шляпке она неторопливо шла по берегу. Подивившись прихотливости женского ума, он снова переключился на дедушку-сома, которого пытался поймать вот уже пять лет. Как только он не исхитрялся, чтобы заманить или раздразнить старую мудрую рыбину, каких только насадок не перепробовал! Сейчас он видел, как гигантская рыбина плавает вокруг его крючка и не притрагивается к нему, словно зная, что это ловушка. И вдруг рыба схватила приманку, дернув так, что Торе не выпустил удочку из рук. Рыба выскочила из воды, выгнувшись дугой и натянув леску, и в этот момент раздался страшный крик его невесты:

– Змея!

Раздосадованный Салемханов повернул в ее сторону голову и увидел, что она смотрит на него так, словно ей явился сам Шайтан во плоти, и диким голосом вопит:

– Змея! Змея! Змея-а-а-а-а-а!!!

От этого вопля Торе и ослабил леску. Рыба не замедлила этим воспользоваться и, как и надеялась Жибек, соскочила с крючка.

– Я видела змею, – тяжело дыша, солгала она и на всякий случай отступила от него на безопасное расстояние, так как Торе протянул к ней руки, как будто хотел поймать, а может быть, даже задушить ее, засмеявшись про себя, подумала Жибек. Она посмотрела в воду, надеясь увидеть этого великолепного сома, которую он чуть не поймал. Как же ей хотелось самой схватить удочку и тоже попытать удачи!

Раздраженный голос Торе заставил ее снова обратить на него внимание:

– Ну как, ты будешь ловить или ты так испугалась, что предпочитаешь просто сидеть и смотреть, как это делаю я?

Жибек в ужасе всплеснула руками:

– Я..я не умею ловить рыбу!

– Сидеть ты умеешь? – спросил он, и Жибек показалось, что в голосе его прозвучало нечто похожее на сарказм. Жибек опустила ресницы.

– Конечно, я умею сидеть, – гордо заявила она, делая вид, что не замечает насмешки. – Сидение – вполне подходящее занятие длядевушки , но рыбалка, на мой взгляд, не женское дело.

В последующие два часа она сидела рядом с ним на большом валуне и жаловалась, как жестко на нем сидеть, как ярко светит солнце, какой сырой воздух, и как испортился ее маникюр, а когда поводы для жалоб истощились, начала терзать его слух самой глупой и бессмысленной болтовней, на какую была способна, бросая в воду камни и распугивая рыбу на несколько километров вокруг.

Когда же, несмотря на все ее усилия, Торе все же удалось подцепить одну, она спрыгнула с камня и в ужасе отбежала на несколько шагов.

– Ты… ты делаешь ей больно! – закричала она, когда он стал вытаскивать у нее изо рта крючок.

– Больно? Кому, рыбе? – не веря своим ушам, переспросил он.

– Да!

– Чушь какая! – сказал он, посмотрев на нее, как на сумасшедшую, и выбросил рыбу на берег.

– Она не сможет здесь дышать, говорю тебе! – взвыла Жибек, не отрывая жалостливого взгляда от бьющейся рыбы.

– А ей и не нужно дышать, – усмехнулся Торе. – Мы съедим ее на обед.

– Уж я-то точно не приму в этом участия! – Жибек смотрела на него, как на хладнокровного убийцу.

–Жибек, – довольно резко спросил он, – ты что, никогда в жизни не ела рыбу?

– Ну,…ела, конечно.

– И откуда, по-твоему, берется та рыба, которую ты ешь?

– Ну, она берется из холодильника, куда ее кладут, когда рыба умирает естественной смертью , завернув в чистую бумагу, – ответила Жибек, опасаясь, что перебарщивает.

– Но надеюсь, ты не думаешь, что она родилась в этой чистой бумаге? – ответил он, восхитив ее своим терпением и тем, что, наконец, заговорил с ней тем тоном, которого она заслуживала. Ей было нелегко скрывать свою растущую симпатию к этому человеку, который отнюдь не был ни дураком, ни мямлей, как ей показалось сначала.

– Так, где же, по-твоему, находилась рыба прежде, чем попала в этот твой сверток? – повторил он. – Откуда она вообще берется на рынке?

Жибек еще раз сочувственно посмотрела на рыбу, потом надменно вскинула голову и окатила его ледяным презрением.

– Возможно, ее ловят сетями или еще каким-нибудь способом, но я совершенно уверена, что не таким образом, как это делаешь ты.

– Каким образом я ее ловлю? – грозно спросил он.

– Таким! Ты шпионишь за ней в ее маленьком речном домике, заманиваешь ее, – цепляешь на крючок эту несчастную мушку, а потом, когда ловушка срабатывает, ты отрываешь бедную рыбку от семьи и бросаешь ее на берег умирать. Это негуманно! – закончила она и возмущенно тряхнула головой.

Торе слушал ее, недоверчиво хмуря брови, потом покачал головой, будто пытаясь что-то прояснить для себя. Через несколько минут он предложил вернуться в дом.

По дороге Жибек заставила его нести ведро с другой стороны от себя, но видя, что его это не особенно затруднило, потребовала, чтобы он нес ее на вытянутой руке – таким образом ведерко будет еще больше удалена от ее персоны.

Ее нисколько не удивило, когда Торе извинился и не появлялся в гостиной до самого ужина. Не удивило ее и то, что за ужином он был задумчивым и невеселым. Однако ее не смутило его молчание, и с самым серьезным видом она рассуждала о разнице между итальянской и французской модой и о том, что перчатки нужно делать только из искусственной кожи. Когда эти темы были исчерпаны, Жибек порадовала его подробным описанием всех платьев, какие повидала на своем веку. К концу ужина она даже немного охрипла, но добилась весьма обнадеживающих результатов – вид у Торе был весьма озадаченный и сердитый.

– По-моему, он призадумался, стоит ли делать тебе предложение, Жибек, – сказала Айман апа, когда они остались наедине.

– А по-моему, он весь ужин раздумывал, как бы убить меня завтра за обедом, – смеясь, ответила Жибек. Больше она ничего не успела сказать, потому что вошел управляющий домом, и сказал что Торе желает переговорить с Жибек у себя в кабинете.

Жибек приготовилась к еще одной битве умов – или безумия, мысленно улыбнулась она – и проследовала за управляющим через темный холл в просторный кабинет. Торе ждал ее за письменным столом, расположившись в большом кожаном кресле.

– Ты хотел меня видеть, – начала Жибек, входя в кабинет, но зацепилась волосами за какой-то предмет, висевший на стене. Она повернула голову, ожидая увидеть какой-нибудь портрет, но оказалась нос к носу с огромной головой медведя. На этот раз из ее груди вырвался непритворный вскрик, хотя больше от неожиданности, чем от страха.

– Он абсолютно мертв, – усталым голосом сказал Торе, глядя, как она в ужасе пятится от его самого дорогого трофея.

Жибек оправилась на удивление быстро, но все же не переставая визжать, рассмотрев не спеша трофеи, повернулась к Торе.

– Ты можешь прекратить свой вопль, – попросил он раздраженным голосом. Она закусила губу, чтобы не рассмеяться, и кинула на него еще один испепеляющий взгляд. С каким бы удовольствием Жибек послушала, как он выслеживал этого медведя или где ему удалось встретить такого огромного кабана, но вместо этого она произнесла тихим, загробным голосом:

– Прошу тебя, Торе, скажи, что не от твоей руки погибли эти несчастные создания.

– Боюсь, что от моей. А если точнее, то от моего ружья. Садись, пожалуйста. – Кивком головы он указал ей на мягкое кресло напротив своего стола, и Жибек устроилась в нем с максимальным комфортом.

–Скажи мне, – сказал Торе, и взгляд его смягчился, когда он посмотрел на ее прелестное, приподнятое вверх лицо, – в случае если мы поженимся, как ты представляешь себе нашу совместную жизнь?

От этого неожиданно прямого вопроса Жибек несколько растерялась и одновременно прониклась к нему уважением. Сделав глубокий вздох, она постаралась детально описать тот образ жизни, который, на ее взгляд, должен был вызывать у него максимальное отвращение.

– Ну, мы, конечно, будем жить в Нур – Султане, – начала она, подавшись вперед, будто от радостного возбуждения, – я так люблю город со всеми его развлечениями.

При упоминании столицы он недовольно сдвинул брови.

– И какого же рода развлечения ты так любишь?

– Какие развлечения? Ну, показы мод, светские вечеринки, фешн рауты, модные завтраки. Я обожаю устраивать тематические вечеринки, ходить на них. Я не пропускаю ни одну. Как-то раз, до моего отъезда сюда, я сумела побывать на пятнадцати мероприях за день! А еще я очень люблю азартные игры, мы с подругами часто ездим в Боровое, это не далеко от Нур-Султана, там казино при отеле, ну и SPA там отменное– призналась она, намекая, на большие траты. – Правда, я обычно проигрываю, поэтому мне вечно приходится занимать деньги.

– Понятно, – сказал он. – Есть что-нибудь еще? Жибек запнулась, лихорадочно соображая, что бы еще придумать, но его пристальный изучающий взгляд не давал ей сосредоточиться.

– А что еще в жизни имеет значение, кроме вечеринок, игры и интересного общества? – наконец ответила она с лукавой улыбкой.

Лицо его стало еще более задумчивым. Жибек решила, что он собирается с духом, чтобы взять назад свое предложение, и притихла, боясь неосторожным словом спугнуть его. Как только Торе начал говорить, она сразу поняла, что не ошиблась, поскольку речь его опять стала сбивчивой, что происходило всякий раз, как он заговаривал о чем-нибудь важном.

– Жибек, – замолчал он, собираясь с мыслями. –Жибек, – снова начал Торе, – я сельхозник и не имею желания жить в столице. Я бываю в городе крайне редко. Мой аграрный бизнес тесно связан с этой местностью, и как тебе, наверное, известно приносит мне и моему государству не малый доход. Вижу, тебе грустно это слышать.

Жибек печально кивнула.

– Я также сильно опасаюсь, – продолжал он, и шея его побагровела, что я пытаюсь сказать… а – а…

–– замолчал Торе, ужасаясь своей грубости.

–– Что мы не подходим?.. – подтолкнула его Жибек, от души желая, чтобы он поскорее закончил свою мысль.

– Совершенно верно! – Последняя фраза дала Салемханову возможность представить дело так, будто Жибек сама высказала эту мысль, и он радостно закивал. – Я рад слышать, что ты согласна со мной.

– Конечно, я сожалею об этом, – по доброте душевной добавила Жибек, чувствуя, что должна его как-то утешить за те душевные терзания, которым подвергла его у ручья. – Дядя тоже будет очень разочарован. – Ее так и подмывало вскочить на ноги и всунуть ему в руку смартфон. – Может быть, ты прямо сейчас и напишешь ему о своем решении?

– О нашем решении, – галантно поправил он,

– Да, но… дядя будет так огорчен, что я бы не хотела, чтобы он винил в этом меня.

Достаточно и того, что скажет о ней Максат Елеусинов. Бекжан ага отнюдь не дурак, и, если и Торе выставит причиной отказа ее недостатки, он может догадаться, что она намеренно отпугивает поклонников, чтобы нарушить его планы. И тогда уж он наверняка откажется помогать с выплатами кредита.

– Понимаю, – сказал Торе, продолжая смотреть на нее все тем же задумчивым взглядом, от которого ей было не по себе.

– Ну а теперь, когда это неприятное дело закончено, могу я задать тебе один вопрос? – спросил он.

Жибек радостно кивнула.

– Зачем ты приехала сюда, то есть, зачем ты согласилась пересмотреть мое предложение?

Ее встревожил и напугал этот вопрос. У Жибек вдруг зародилось какое-то смутное, расплывчатое воспоминание, что она когда-то говорила с ним на дне рождении Айбека Насырова, но этого было недостаточно, чтобы придумать какой-нибудь правдоподобный ответ. А сказать ему, что она согласилась на это только потому, что не может обойтись без финансовой помощи дяди, было совершенно немыслимо – он не заслужил такого унижения.

Он подождал некоторое время и, видя ее замешательство, сделал попытку помочь:

– Может быть, в ту нашу встречу полтора года назад я сказал что-то такое, что ввело тебя в заблуждение и дало тебе повод думать, что я люблю городскую жизнь?

– Мне трудно сказать, – честно призналась Жибек.

–Жибек, ты хотя бы помнишь нашу встречу?

– Да, конечно, – ответила Жибек, с запозданием вспоминая, что на дне рождения Айбека ей представляли кого-то, очень похожего на него. Точно! – впервые я увидела тебя на вечеринке у Айбека Насырова.

Он безотрывно смотрел ей в лицо.

– Мы познакомились в парке.

– В парке? – в полном замешательстве повторила Жибек.

– Ты остановилась и стала восхищаться цветами, и в этот момент мужчина, сопровождавший тебя, представил нас друг другу.

– Да, да, конечно, – сказала Жибек, отводя взгляд.

– Может быть, тебе интересно будет узнать, о чем мы разговаривали в тот день и на следующий, когда ты пошла гулять со мной в парк?

В ней боролись смущение и любопытство, и любопытство одержало верх,

– Да, мне хотелось бы знать.

– Мы говорили о рыбалке.

– О-о-о рр-рыбалке? Он кивнул.

– Через несколько минут после того как нас представили друг другу, я упомянул, что оказался в столице лишь проездом, не для того чтобы посещать столичные тусовки, а по делам, как это предположила ты. Я сказал, что собираюсь порыбачить в Корлгалжын и уезжаю из Нур- Султана на следующее утро.

При этих словах дурное предчувствие сдавило ей грудь, и память ее начала проясняться.

– Мы тогда очень приятно побеседовали с тобой, – продолжал Торе. – Ты рассказывала о какой-то особенно осторожной щуке, которую тебе, в конце концов, удалось поймать, – щеки Жибек запылали как горячие уголья, когда она услышала продолжение, – и мы с тобой совсем позабыли о времени, рассказывая друг другу рыбацкие байки.

Он спокойно и терпеливо ждал ответа, и когда молчать дальше было уже невозможно, она наконец выговорила:

– А что было… потом?

– Совсем немного. На следующий день я не поехал в Колгалжын, а зашел к тебе. Там собрался элитный автопарк, молодые болваны, которые по очереди дежурили у твоего подъезда, но ты предпочла отправиться со мной в парк.

Жибек не могла себя заставить посмотреть ему в глаза.

– Хочешь знать, о чем мы говорили на этот раз?

– Нет, не думаю. Он усмехнулся.

– Ты пожаловалась, что устала от этой городской круговерти, и призналась, что мечтаешь снова оказаться на природе. По этой причине ты и приняла мое предложение пойти в парк. Думаю, мы оба чудесно провели тот день.

Жибек все-таки подняла глаза и, встретившись с его грустно-насмешливым взглядом, с почти утвердительной интонацией спросила:

– И мы снова говорили о рыбалке?

– Нет. О том, как лучше охотиться на кабана. Она отвернула голову к окну.

– Ты поведала мне волнующую историю о том, как твой отец подстрелил дикого кабана. Тебе было лет десять, когда ты залезла в его Уазик и затаилась, так ты впервые в жизни попала на территорию Коргалжынского заповедника. И как ты без разрешения наблюдала за этой охотой с дерева, и как именно под этим деревом завалился кабан. Насколько я помню, – беззлобно закончил он, – ты сказала, что своим радостным криком выдала себя охотникам и заработала строгий выговор от отца.

В глазах его заплясали смешинки, и внезапно они оба рассмеялись.

– И твой смех я тоже запомнил, – сказал он, улыбаясь, – я еще подумал тогда, что никогда раньше не слышал таких чудесных звуков. – Осознав, что сделал ей комплимент, он покраснел и отвел глаза,

Заметив его смущение, Жибек подождала, пока Торе придет в себя и снова посмотрит на нее.

– Теперь я тоже вспомнила тебя, – сказала она и, видя, что он с сожалением снова отворачивает голову, пристальным взглядом заставила его посмотреть себе в лицо. – Правда, – тихо сказала она. – Я вспомнила всего минуту назад.

Он обрадованно откинулся в кресле и уже более свободно посмотрел ей в глаза.

– Так почему же ты решила пересмотреть мое предложение, если я не произвел на тебя ни малейшего впечатления?

Он был таким милым, таким хорошим, и Жибек почувствовала, что не смеет солгать ему. Более того, ее мнение относительно его ума стремительно менялось в лучшую сторону. Теперь, когда возможность романтического увлечения была начисто отметена, он начал проявлять опасную проницательность.

– Ты можешь быть со мной полностью откровенна, – успокоил он Жибек, словно прочитав ее мысли. – И прими во внимание, что я не такой уж простак, как тебе, должно быть, показалось. Просто я… редко общаюсь с женщинами и не умею за ними ухаживать. Но, может быть, мы могли бы быть друзьями, раз уж мне не суждено стать твоим мужем, – сказал он, почти не выдав своего сожаления.

Жибек уже поняла, что Салемханов не оставит ее в покое, пока она не расскажет ему все, как есть, но интуитивно чувствовала, что смеяться над ней он не станет.

– Решение принял мой дядя, – сказала она со смущенной улыбкой, стараясь изложить дело так, чтобы оно было как можно менее унизительным для Салемханова. – У него нет собственных детей, и он очень решительно настроен выдать меня замуж. Он узнал имена мужчин, которые когда-то … как бы это сказать… – Жибек беспомощно замолчала. Объяснить ему это оказалось не так просто, как она надеялась.

– И выбрал меня? – предположил Торе. Жибек кивнула.

– Странно. Я точно помню, как все о тебе только и говорили, когда я познакомился с тобой – «юная красавица с идеальной репутацией, из обеспеченной и интеллигентной семьи, очень образованная с безупречными манерами» . И тем не менее твой дядя выбрал меня. Надо сказать, я польщен. Но и немало удивлен таким оборотом дела. Принимая во внимание значительную разницу в возрасте, не говоря уж об интересах, я предположил, что ты выбрала более молодого человека.

– И кого еще он выбрал в кандидаты? спросил Салемханов, не сводя с нее пристального взгляда.

Жибек чуть не выпрыгнула из кресла от досады. Закусив губу, она отвернулась, не подумав о том, что по ее потрясенному лицу Торе без труда догадается, что как бы ни смутил ее вопрос, ответ на него пугает ее еще больше.

– Что же подтолкнуло твоего дядю на это? Кто бы ни был этот человек, он, должно быть, устраивает тебя еще меньше, если судить по твоему лицу, – сказал Торе, наблюдая за ней. – Может быть, мне попытаться угадать? Или сказать тебя прямо, что час назад я случайно услышал, как твоя тетя говорила кому-то по телефону, как все «здорово» получилось с Максатом? Другой кандидат – Максат Елеусинов? – мягко спросил он.

Жибек побледнела, ужасаясь от очередных сплетен.

–Отвратительно! – вырвалось у Торе. –Как такое твоему дяде могло прийти в голову! Отправить тебя к этому …

– Он уже отказался от этой мысли, – заверила его Жибек, тронутая тем, что, Торе так сильно о ней беспокоится.

– Ты уверена?

– Думаю, что да.

После секундного колебания он кивнул и откинулся в кресле.

На лице его появилась улыбка.

– Можно спросить, как тебе это удалось?

– Честно говоря, я предпочла бы, чтобы ты не спрашивал об этом.

Он снова кивнул и заулыбался еще шире, в его светло карих глазах заискрились огоньки.

– Интересно, сильно я ошибусь, если предположу, что с ним ты использовала ту же тактику?

– Я… я не уверена, что поняла твой вопрос, – осторожно ответила Жибек, – его улыбка была такой заразительной, что она начала покусывать губы, чтобы удержаться от ответной улыбки.

– Ну что ж, полагаю, что либо твой интерес к рыбалке два года назад был искренним, либо ты просто хотела сделать мне приятное и дать возможность поговорить о том, что мне интересно. Если верно первое, то твой вчерашний испуг был не таким уж… как бы это сказать… сильным, как ты хотела меня в том убедить, верно? – Он засмеялся. – А не хочешь ли ты попытаться поймать того сома, которого я упустил из-за тебя сегодня утром? Наверняка он сейчас надо мной насмехается.

Жибек рассмеялась, чувствуя себя так, словно они с ним действительно давние друзья. Вот было бы замечательно, скинув туфли, посидеть, у ручья и показать ему, как она умеет обращаться со снастями. Но, с другой стороны, ей не хотелось причинять ему неудобства своим пребыванием в доме, к тому же с риском того, что он передумает.

– Все уже решено, – медленно сказала Жибек, – и поэтому лучше, если завтра мы с тетей будем уже на борту самолета, на пути к последнему пункту нашего путешествия.

Следующий день выдался ясным и теплым, на деревьях распевали птицы, и солнце весело светило с лазурного неба. Но к несчастью, это был один из тех дней, когда решения, принятые накануне, уже не кажутся так легко выполнимыми, и когда Торе усадил их с Айман апа в машину, Жибек все еще мучилась над дилеммой. Перспектива встретиться с Арланом без Боты, абсолютно не привлекала ее. В борьбе с этим человеком ей могла помочь только Бота, Бота, которая не пасовала никогда и ни перед кем, Бота, которая в любой ситуации могла дать ей дельный совет. Для этого Жибек было необходимо взять все расходы на себя, у Боты были временные финансовые трудности. Но беда в том, что Бекжан ага и здесь проявил свою рачительность, загнав ее в рамки строгого бюджета и выделив совсем небольшую сумму на экстренные расходы. Сев в такси, Жибек сказала себе, что это и есть экстренный случай. Айман апа поедет обратно домой на поезде, а Жибек остановится в каком-нибудь отеле в Шымкенте и будет ждать там Боту, которая вылетит к ней первым же рейсом.

Водитель все еще ждал распоряжений, куда ехать.

Она повернулась к Торе и признательно улыбнулась ему.

– Спасибо тебе, – тихо, но от всей души поблагодарила она, – спасибо тебе за все, и за то, что ты такой, какой ты есть.

Он начал заливаться краской от неожиданного комплимента, но в это время автомобиль тронулся, выехал на дорогу, и резво поехал вперед. Торе проводил их взглядом, потом повернулся и медленно пошел в дом, к себе в кабинет. Сев за стол, машинально забарабанил пальцами по столу, вспоминая, что ответила ему Жибек, когда он спросил, уверена ли она, что Елеусинов откажется от нее. «Думаю, что да», – сказала она. И тогда Торе принял решение.

Чувствуя себя нелепым Толегеном, готовым прийти на выручку Жибек, которая к нему не расположена, он открыл свою электронную почту и написал письмо ее дяде. Как всегда, когда нужно было проявить дипломатичность, Торе оказался не на высоте. Его записка гласила:

«В случае если Елеусинов попросит ее у вас, посоветуйтесь, пожалуйста, со мной. Пожалуй, я заплачу больше».

Глава 7

Арлан стоял в центре большого дома, где он родился и провел все свое детство. Для его сердца он значил гораздо больше: это было место, где он мог обрести спокойствие и чувство реальности, куда мог убежать от сумасшедшего ритма городской жизни.

Глубоко засунув руки в карманы, он оглядывался вокруг себя, глядя на этот дом уже с точки зрения взрослого человека.

– Каждый раз, когда я сюда возвращаюсь, он кажется мне меньше, чем в прошлый раз, – сказал Арлан, мужчине средних лет, который ввалился в дверь с тяжелыми пакетами провизии на руках.

– Все вещи кажутся больше, когда ты маленький, – ответил Жомарт, бесцеремонно скидывая пакет на пыльный пол. – Теперь, кажется, все. Осталось только принести мое барахло.