– На эту планету роботы не допускаются, Дэниел, – сказал Бентли, – но для вас сделано исключение, потому что это желание моего отца, а его здесь очень уважают. Лично я ничего не имею против вас, вы понимаете. Но ваше присутствие на планете должно быть ограниченным. Вы пойдете прямо к отцу, а когда он закончит беседовать с вами, вас сразу же отвезут на орбиту. Вы понимаете?
– Понимаю, сэр. Как ваш отец?
– Он умирает, – ответил Бентли, пожалуй, намеренно грубо.
– Я это тоже понимаю, – сказал Дэниел.
Голос его заметно дрогнул, естественно, не от эмоций, а потому что сознание смерти человека, хоть и неизбежной, нарушало его позитронные пути.
– Я имел в виду, долго ли ему осталось жить?
– Он мог бы уже умереть, но цеплялся за жизнь, поддерживая себя мыслью о том, что должен увидеться с вами.
Они приземлились. Планета была большой, но ее обитаемая часть оказалась крошечной. День был облачный, недавно прошел дождь. Широкие прямые улицы были пусты, словно в знак того, что жители не желают смотреть на робота.
Наземный кар привез его к дому, который был побольше остальных.
Они вошли в дом. У двери в комнату Бентли остановился.
– Мой отец там. Идите один. Он не хотел, чтобы я шел с вами. Идите. Вы, наверное, не узнаете его.
Дэниел вошел в темную комнату. Глаза его быстро привыкли к темноте, и он увидел покрытое простыней тело внутри прозрачного кокона, который слабо поблескивал. В комнате стало чуть светлее, и Дэниел отчетливо увидел лицо.
Бентли был прав. Дэниел не узнал своего бывшего партнера. Его лицо было изможденным, костлявым.
Глаза лежащего были закрыты, и Дэниелу показалось, что он видит мертвеца. Он никогда не видел мертвого человека, и когда эта мысль пришла ему в голову, он покачнулся – ноги не держали его.
Глаза старика открылись, и слабая улыбка пробежала по бледным сморщенным губам.
– Дэниел, мой старый друг Дэниел!
Этот шепот отдаленно напоминал голос Элайджа Бейли. Из-под простыни медленно возникла рука, и Дэниелу показалось, что он все-таки узнал Элайджа.
– Партнер Элайдж, – тихо сказал он.
– Спасибо, Дэниел, что вы приехали.
– Это для меня было важно, партнер Элайдж.
– Я боялся, что вам не позволят. Они, даже мой сын, считают вас роботом.
– Я и есть робот.
– Для меня – нет, Дэниел. А вы не изменились. Я не очень ясно вижу вас, но мне кажется, что вы все такой же, каким я вас помню. Когда я в последний раз видел вас? Тридцать один год назад?
– Да, и за это время я не изменился, так что видите – я действительно робот.
– Зато я очень изменился. Я бы не позволил вам увидеть меня таким, но я слишком слаб, чтобы противиться желанию увидеть вас еще раз.
Голос Бейли немного окреп, словно старику стало лучше при виде Дэниела.
– Я рад видеть вас, партнер Элайдж, как бы вы ни изменились.
– А леди Глэдия? Как она?
– Хорошо. Она приехала со мной.
– Она не… – Болезненная тревога появилась в голосе Бейли.
– Нет, она осталась на орбите. Ей объяснили, что вы не хотите ее видеть, и она поняла.
– Это не так. Я очень хотел ее видеть, но этому искушению я сумел противостоять. Она не изменилась?
– Она осталась такой же, какой вы видели ее в последний раз.
– Это хорошо. Но я не мог позволить ей увидеть меня таким. Я не хочу, чтобы таким было ее последнее воспоминание обо мне. Вы – другое дело.
– Потому что я робот, партнер Элайдж.
– Бросьте, Дэниел, – раздраженно сказал Бейли. – Вы не могли бы больше значить для меня, даже если бы были человеком. – Он немного полежал молча и продолжил: – Все эти годы я ни разу не писал ей и не вызывал по гипервидению. Я не мог позволить себе вмешиваться в ее жизнь. Она все еще замужем за Гремионисом?
– Да, сэр.
– И счастлива?
– Я не могу судить. По ее поведению нельзя предположить, что она несчастна.
– Дети есть?
– Разрешено иметь двоих.
– Она не сердилась, что я не подавал о себе вестей?
– По-моему, она понимала ваши мотивы.
– Она когда-нибудь говорила обо мне?
– Почти никогда, но, по мнению Жискара, она часто думает о вас.
– А как Жискар?
– Функционирует правильно.
– Значит, вы тоже знаете о его способностях?
– Он говорил мне, мистер Элайдж.
Бейли снова помолчал, потом пошевелился.