Падальщики. Книга 4. Последняя битва
– Ольга.
– Заткнись, Кейн!
– Я должен спасти жену!
– Убив Буддиста?!
– Я иду на это добровольно.
Рыдая, я упала на колени, окруженная, как мне раньше казалось, моими друзьями, моими сподвижниками, но в итоге простыми стервятниками, которые рвут на части убитых, не побрезгуют питаться собственными собратьями. Я был окружена простыми падальщиками.
– Пожалуйста, Ноа. Не надо. Не оставляй меня, – я смотрела на него снизу вверх, сотрясаясь в рыданиях.
– Все хорошо, Ольга. Так должно было случиться. Помнишь? Мы с тобой уже тысячный раз совершаем это путешествие, просто ты забыла. В прошлой жизни ты пожертвовала собой. В этот раз мой черед. Скоро встретимся снова. Не плачь.
– Я не верю в это! – рыдания застряли в глотке и мешали говорить.
– Поверишь. Если не в этом путешествии. То в следующем.
– У вас две минуты, ребята!
– Я буду ждать тебя, Ольга.
– Ноа!
Его движение было стремительным, я даже не успела поймать тот момент, когда его палец нажал на спуск и пистолет выстрелил. Горячие брызги крови окропили мое лицо, тело Буддиста стало заваливаться, его подхватил Легавый.
А дальше все было как в тумане.
Я стала кидаться на ребят, которые распороли рубашку Буддиста.
– Нет! Прекрати! – кричала я и била их всех, отталкивая прочь.
– Ляха! Успокойся!
– Ему уже не помочь!
– Позволь спасти мою жену!
Они кричали на меня, а я пыталась защитить тело друга от этих мразей, которые распарывали его грудину, как заправские мясники.
– Господи! Господи! Что же вы делаете? Прекратите! Не надо!
– Убери ее отсюда!
Легавый тащил меня прочь, я избивала его, что есть мочи. Перед глазами все залило слезами, я не видела ни черта в этом мраке подземелья. Сильным рывком я вырвалась из крепких объятий Легавого и бросилась назад, а потом увидела блеск металла посреди фонтанов крови.
Сердце.
Две прозрачные мембраны желудочков, между ними такой же прозрачный карман, прячущий сердцевину: два вращающихся диска с магнитом посередине, создающим левитацию. Да, оно мощное. Очень мощное.
Такое непохожее на человеческое, но такое человечное. Гораздо более человечное, чем у всех нас вместе взятых – у тех, у кого имеется настоящее сердце.
А в голове голос Буддиста все повторял «мы прокляты, мы прокляты». Да, Буддист, мы прокляты, и твоя жертва нас очернила еще больше. Нам никогда не отмыться от такого количества крови и боли.
Лосяш держал его двумя руками, осторожно засунул внутрь приборного отсека, опустил поглубже, и вдвоем с Кейном они принялись завинчивать люк обратно.
– Ребята, тридцать секунд! – кричала Арси.
Легавый уводил меня прочь из шахты, я снова вырвалась из его рук, не хотелось ничьего прикосновения. Никого из этих мерзавцев. Я побежала по коридору.
– Ляжка! – звал Легавый.
Но я продолжала бежать, завернула в другой коридор, потом в следующий и наконец добралась до лестницы, ведущей на поверхность. Шестьдесят четыре ступени, яркий свет, белизна снега вокруг, холодный ветер, атакующий заплаканное лицо.
Ледяной воздух вонзился в мозг. Разум резко выпрямился, отряхнулся от гнева, печали, слез. Больше не было неконтролируемых рыданий, соплей и гневного ора.
Справа раздался громкий хлопок, похожий на взрыв фугасной гранаты. Посреди сугробов распахнулся люк, а потом раздался приглушенный взрыв, шипение, клубы дыма вырвались из шахты, и наконец показалась ракета.
Она чуть зависла над самой землей, разгоняя свою мощь, а потом резко стартовала вверх, унося на своих крыльях двадцать килотонн ядерного заряда и надежду на прощение всех наших грехов.
За все наши деяния мы прокляты. И мы навсегда таковыми останемся.
27 февраля 2071 года. 15:55
Генри
– Звезда! Звезда! – закричал Лин.
Он стоял возле окна лаборатории и указывал в небо. Я бросил сепараторы с пробирками и побежал к Лину.
Вдалеке виднелся четкий белый след, идущий от земли в небо, а потом он плавно повернул к нам.
– Кристина, бежим!
– Еще минуту! – крикнула она.
– Нет минуты сейчас же!
Я подбежал к ней, сидящей за компьютером и продолжающей посылать файлы в Нойштадт.
– Ракета выпущена! – кричал Кейн из рации.
Я сорвал Кристину со стула.
– Черт, Генри! Еще немного!
Я вел ее силой к лестнице. Лин бежал впереди, его «звезда! звезда!» звучали громко и тревожно – я еще никогда не слышал подобных интонаций в его голосе.
Внезапно Кристина резко выдернула руку с криком:
– Ратнабхадра!
– Это всего лишь крыса! – крикнул я ей вдогонку.
Но Кристина побежала обратно в лабораторию, подбежала к столу и схватила клетку с крысой.
– Скорее! – кричал я.
Я перехватил клетку из рук Кристины и мы побежали по лестнице вниз.
Мы перепрыгивали через четыре ступени, я запутался, упал, Кристина подбежала и схватила меня за шкирку. А свист снаружи все нарастал, я даже не заметил момент, когда начал его слышать, он просто появился и стал суровой реалией моей нынешней жизни. С трудом верилось, что сейчас на нас сбросят бомбу. Что там вообще за изверг прячется в Нойштадте, что так желает истребить все живое?
Я не успел додумать мысль до конца, потому что в следующий момент раздался оглушительный взрыв, меня вознесло вверх и унесло в водовороте взрывной волны.
27 февраля 2071 года. 16:00
Томас
В центре управления было тихо уже почти три минуты. Самое долгое молчание за весь день. Перед глазами так и стояла картина того, как Буддист стреляет себе в голову, как ребята вырезают из его груди сердце, как ракета возносится далеко в небо, как ее красная точка гаснет прямо над точкой с названием «Аахен». Мы понятия не имели, сработал ли план с магнитом. Точность отслеживания системы до пяти километров, ракета могла упасть прямо в лабораторию, а могла и в пяти километрах от нее, и тогда у Кристины с Генри был бы шанс выжить.
Все это потрясло нас. Снова.
Я едва верил, что жестокие многочисленные смерти так быстро стали нормой моей жизни. Ведь всего несколько месяцев назад мы мирно жили в Бадгастайне, и единственное, что мы убивали, это свое время. Не было ни взрывов, ни убийств, а единственные слезы, какие там проливались, это слезы Хайдрун, у которой не получилось сшить топ из наволочки, или слезы Свена, расстроившегося из-за очередного проваленного фламбе.
Ни крови, ни боли, ни приношения себя в жертву ради других. Буддист, моя сестренка, все Падальщики, что сейчас жарились в самом эпицентре противостояния. Там уже ни зги не разберешь, что происходит: полный хаос и кавардак. Армия Нойштадта потерпела поражение со всем своим многочисленным боевым вооружением, ни один бронетранспортник так и не выехал за пределы базы, никто из людей не спасся, и всему виной были мы.
Мы пришли сюда в надежде выжить, а в итоге стали массовыми убийцами. Правильно ли это? Так должно быть? Такова цена за выживание? Если да, то я не готов ее платить. Я больше не мог выдержать всего этого насилия, даже ради собственной жизни. К черту такой мир.
Божена смотрела на меня, рыдая. Со всей ее стервозностью и ехидством, она тоже не хотела жить в подобном мире. Удивительно, но за ее черствой оболочкой пряталась очень ранимая душа, которую подкосила бойня в Бадгастайне. И пусть она делала вид, что никогда не была частью нашей компании, на самом деле это было не так. Я узнал ее в ту единственную ночь, что мы провели вместе. Она рассказывала шутя и смеясь, но ведь тот человек, что больше всех смеется, на самом деле больше всех тонет в депрессии. Мы просто не понимали ее, не видели ее суть. Теперь же эта самая суть рвалась из нее ручьями слез.
Арси тоже оглядела нас, она как будто спрашивала нас о чем-то, но я не понимал. Божена ей кивнула, поняв вопрос. О чем он был?
– Роберт, – произнесла Арси хриплым голосом. – Вот сюда, верно? Сюда вбить коды и тогда система сдохнет, правильно?
Роберт посмотрел на монитор, кивнул.
– Да. Как только получим коды, останется внести сюда последовательность и нажать ОК. И тогда все закончится, – подтвердил парень.
Он тоже разделял с нами грусть, в его глазах царило сожаление о потери Буддиста. Пусть он его не знал, но он понимал, что тот солдат, что пожертвовал собой ради других – самый благородный из всех, что сегодня воевали в гуще.
И снова Арси переглянулась с Боженой, та кивнула. А потом резко развернулась, зашагав точно к дверям выхода.
– Что ты делаешь? – спросил я.
Божена не ответила.
Она открыла электронную панель открытия двери, набрала код и схватилась за металлическую ручку замка.
– Что ты делаешь? Там ведь зараженные! – воскликнула Николь, вскочив со стула.
– Вы слишком много отняли у нас, – произнесла Арси голосом гробовщика.
У меня глаза полезли на лоб.
– Пора вам всем заплатить, – добавила она.
– Арси! – воскликнул я.
– Вы обещали нам помочь! – испуганно крикнул Роберт.
Божена обернулась и ответила:
– О да. Мы поможем вам. Мы дадим вам совет: не сопротивляйтесь, позвольте вирусу превратить вас.
И с этими словами провернула ручку открытия двери.
– Нее-е-ет! – завопил я и бросился к Божене.
Она распахнула дверь настежь и отошла в сторону.
Едва я добежал до двери, как лоб в лоб столкнулся с первым зараженным.
– Божена, пожалуйста!
– Отойди, Томас! Иначе попадешь под горячую руку! – крикнула Арси.
А зараженный уже оттолкнул меня, я улетел к стене, на какую-то долю момента потерял сознание – настолько сильными стали эти монстры.
А дальше хаос, который мы лицезрели с мониторов все это время, пробрался внутрь центра управления. Из коридора вбегали все новые зараженные, чуя запахи диспетчеров. Послышались крики, кто-то успел схватиться за пистолет, начал отстреливаться.
– Не-е-ет! Божена! Закрой дверь! Закрой! – кричал я.
Голова гудела от удара, глаза лопались от назревающего в висках давления, я с трудом встал. Но уже было поздно. С десяток зараженных быстро разделались с шестью диспетчерами – молодыми ребятами, ставшими марионетками Генералитета не по своей воле, а по приказу, по дрессировке. Их тела валялись по всей диспетчерской, зараженные скучивались над ними по двое-трое и высасывали кровь, растерзывая глотки.
– Что вы наделали?! – закричал я.
Арси и Божена стояли посреди бойни и держались за руки, наблюдая за результатом преступления, на которое они пошли в сговоре.
Они не сожалели, а лишь безразлично наблюдали за смертью ребят. Они сделали свой выбор.
В кого мы превратились?
27 февраля 2071 года. 16:20
Тормунд
Я оглох.
По крайней мере, я больше не слышал никого в наушнике. Хотя, может, они просто сдохли все в этой кровавой каше, в которой не разобрать ни верха, ни низа, ни своих, ни чужих. Я потерялся посреди поля, знал только, что прячусь за горящим остовом подорванной БМП, а где-то в дыму вокруг шарахаются зомбаки, терминаторы и людишки, заварившие всю эту кашицу.
Мы подорвались на ракете, которыми эти гандоны закидали нас прямо перед воротами. Вообще-то мы вас спасти хотим, придурки! Как им объяснить, что нам нужен чмо-Триггер, и после этого мы все радостно разойдемся по домам? На чем это написать? Какого размера должна быть доска, чтобы они увидели мое послание?
Мимо пробежал зомбак. Он меня даже не заметил. Вся вонь лилась из ангара всего в тридцати метрах от меня. Ну а я и не стал палить в него, чего патроны зря тратить? С моей-то человеческой кровушкой вообще тише земли, ниже воды надо быть. Ну или как там говорят.
Я потерял Вьетнам и Рафаэлку из виду где-то десять минут назад. Фелин уверяла, что они еще живы и находятся где-то в двадцати метрах от меня. Холоп тоже где-то затерялся. Посреди этой дымящейся жопы вокруг вообще ничего не видно! Тут и там раздавались ракетные взрывы, пулеметы не смолкали ни на секунду, пушки тарахтели так, словно желали превратиться в битбоксеров. Где-то кричали, кто-то ревел, другие звали на помощь. Вообще не понять, что происходит. Против кого воюем-то? Экзоскелеты с танками продолжали потрошить зомбаков, тут же выдавали порцию в горящие Аяксы, словно боялись, что Падальщики снова окажут им сопротивление. Чем? Щелбанами что ли? Идиоты.
Хотя, скорее всего, всех солдат просто обуяла паника, потому что армия Нойштадта уже потеряла всякое построение, зомбаки тусили, где хотели, разве что стриптизы не устраивали на танках. В этих условиях нойштадтским стоило отдать должное – стояли до последнего.
Так. Чего делать-то? Надо бы выбраться из самой сердцевины ада, взобраться бы повыше.
Тут рядом со мной раздались тяжелые шаги со знакомым жужжанием гидравлических сервоприводов. Терминатор!
И в мозгу зажглась лампочка гения. Люблю ее.
Я выбежал из-за остова и прыгнул прямо на ногу металлического гиганта. Меня понесло, как на детской карусели, на вершине которой установлен недетский такой пулемет. Я стал взбираться по ноге, пригнулся, чтобы недетский пулемет меня не изрешетил в фарш, а потом начал бить по стеклу кабины.
Пулемет перестал шинковать мои перепонки и я сел на предплечье робота.
– Открой! Помоги! Они меня съедят! – орал я.
Внутри сидел пилот, который руками показывал мне свалить, но я продолжал.
– Пожалуйста! Я не хочу умирать! Помоги!
Пилот выругался и открыл кабину. Плексигласовая крыша отъела наверх, и пилот и заорал:
– Вали в ангар!
– Мне страшно!
– Погоди… ты не из наших!
– Вообще не из ваших!
С этими словами я врезал ему в лицо со всей мощью, что имел, а потом одним ловким движением провертел крепление пятиточечных ремней и отстегнул пилота. Вытащить его из кресла было нелегко, но я справился. Пилот полетел на землю и тут же стал объектом внимания ближайших зомбаков.
– Кто хитрей, того и тапки! – крикнул я, сел в кресло и закрыл крышку кабины.
Люблю пользоваться наивностью страждущих помочь.
Я потер руки. Отличное начало! Вокруг было столько панелей, кнопок и тумблеров, что глаза не знали, за что зацепиться, в динамиках кто-то орал. Сегодня вообще все только и делают, что орут.
– Где у этой штуки инструкция по эксплуатации? – крикнул я.
А потом задвигал джойстиками рядом с руками. Руки робота резко вознеслись наверх, пришлось немного попрактиковаться, чтобы словить их чувствительность.
– А вот. Кажется, разобрался. А это что за кнопочки?
Я зажал красные кнопки под указательными пальцами, из пушек на концах рук полетели огненные искры.
Прямо во взорванный Аякс Бесов.
– Упс, простите!
– Фунчоза, это ты? Ты что внутри экзоскелета?!
Удивление в голосе Мухи ввело в экстаз. Я всегда был лучшим!
– Ага. Пытаюсь сообразить, как повернуть эту штуку.
– О пупсик, ты такой сексуальный сейчас! – выдохнула Вьетнам.
– Если бы у этой штуки еще огнестрельный хер был… – помечтал я.
Я нащупал педали под ногами, немного понажимал, экзоскелет раскачивался, намереваясь сделать шаг. В конце концов, у этой штуки управление несложное, все интуитивно понятно, разве что чувствительность надо словить.
– Фунчоза, как туда попал вообще? – на экране возникло лицо хакерши с дредами.
– Всегда залезу туда, где опасно либо узко, а то и все вместе! Ты знаешь, что Вьетнам – мастер по Кегеллю? Она может сломать хер вагиной!
– Фунчоза, не до этого сейчас! – огрызнулась Арси. – Дай мне доступ к Стражу.
– Страж? Это его имя что ли?
Перед глазами возникло окошко с надписью.
– Вот запрос. Дай мне доступ!
– Эм-м-м. В этой машине все по-китайски, – ответил я.
– Что это значит?
– Иероглифы, твою мать! Иероглифы это значит!
Гребанный Страж сделан китайскими извращенцами, которые даже писать нормально не умели. Все рисунки да черточки. Как тут вообще разобраться? Пять драгоценных минут ушло на то, чтобы Вьетнам через видеокамеру на моем шлеме перевела все, что надо и я смог настроить язык на…
– Венгерский? Вы что издеваетесь?! – кричал я.
Каким-то волшебным образом Арси удалось пробраться внутрь терминаторского мозга, и теперь она через систему управления Стражами снова взламывала бронетехнику.
Вдруг в меня начали швыряться кастрюлями. Причем так часто и такими тяжелыми кастрюлями, что я подумал: Горе-Федор ожил. Я не сразу сообразил, что стал объектом внимания 30-миллиметровой пушки Стража, стоявшего напротив меня.
Шпиона обнаружили! Я задвигал ногами, пытаясь уйти от обстрела, но тот пилот был настойчив. Серьезно? У тебя что, нет других целей? Вон группа зомбаков облепила еще одного терминатора. Иди ему помоги!
Я выбрал на карте его иконку и позвонил. А вдруг ответит?
И ответил!
– А-мир, – прочитал я по слогам.
С экрана на меня смотрело лицо моджахеда. Правда бритого и вполне няшного, но все равно арабского суицидника.
– Отстань от меня, придурок! – крикнул я ему.
Он удивленно уставился на меня, видимо, был поражен тем, что у меня хватило наглости не только закидать его пулеметными снарядами, да еще и позвонить.
– А вот получай бомбочку!
С этими словами я разрядил в него противотанковую ракету. Но он управлял Стражем, как гребанный Шумахер: экзоскелет резко прыгнул вправо и пригнулся. Я обомлел. Да эти Стражи могут творить такое! Его ж на шпагат можно посадить!
– Назови свое имя! – потребовал моджахед.
– Фунчоза!
– Настоящее имя!
– Другого не имею!
Страж Амира разрядил в меня пулеметную очередь с плеча. Я управлял так себе. Страж словил с десяток пуль, прежде чем я смог увести его от обстрела за горящий остов БМП.
– Я тебе не враг, придурок! – кричал я.
– Вы привели с собой шайтанов!
– Кого? А! Зомбаков что ли?
Страж Амира преследовал меня по пятам, пока я неуклюже убегал от него, петляя между танками и другими Стражами, занятыми не догонялками, а реальной опасностью – шайтанами, мазафака!
– Отключили бы долбанные ракеты, мы бы не сунулись в ваше долбанное гнездо! – кричал я.
А потом резко повернулся и выдал в Амира последнюю ракету.
Снова мимо.
Зато поджарил шайтанов. Классное слово, кстати!
Из динамиков стали доноситься крики других солдат:
– У меня закончились патроны!
– Правый пулемет сдох!
– Я почти на нуле!
– Амир, каков приказ?
– Отступаем?
– Куда отступать? Вся база захвачена врагом!
– Что делать?
– Кто-нибудь отдайте приказ! Я пуст!
Армия Нойштадта не выстояла перед натиском многотысячной армии зомбаков. Вдруг так взгрустнулось от осознания этого печального факта. Их Леопарды – красавцы, Стражи – так вообще атас! Как же так случилось, что даже такой мощной красивой армии не хватает? Походу Кейн был прав: вирус не выжечь, его только в пробирке насиловать и расчленять.
Мои философские размышления прервал очередной гулкий стук по обшивке экзоскелета. Амир не сдавался. Ну что за идиот? Вместо того, чтобы тратить драгоценные патроны на шайтанов, он тратит их на меня! А, может, он был в отчаянии? Может, он осознал, что это конец и потраченные на зомбаков патроны будут все равно что потрачены зря?
Он хотел мести, по глазам читал. Даже видя его лицо в пиксельном изображении, понять его смятение было нетрудно. Он был измучен и уже переходил в стадию равнодушия. Ему не было страшно, и это делало его страшным врагом. Врагом, который не боится умереть. Короче, самый настоящий моджахед!
Но тут вдруг на схеме отряда Стражей запикала его иконка. Я не сразу понял на этом гребанном венгерском, но NINCS PATRON очень походило на какое-то подобие очередной жопы.
Тогда Амир вдруг заорал, а я вжался в кресло и чуть-чуть припустил в штаны, потому что прямо на моих глазах его огромный Страж побежал на меня. С каждым широким шагом он почти возносился над землей, которая дрожала в такт его бум-бум-бум. Я так и застыл от этого охренительного зрелища: гигантский робот бежал прямо на меня с пилотом-суицидником. Я зажал педали, выставил вперед руки и приготовился к схватке.
Резкий удар, скрежет металла, визг бронированных пластин, писклявая сигнализация кричала, что у меня трещит герметичная обшивка. Мы схватились с ним врукопашную, а потом и вовсе покатились кубарем по земле, сметая на своем пути все: танки, зомбаков, трупы солдат. Огромный шар, сплетённый из стальных тел Стражей катался по полю, мы пытались набить друг другу стальные морды.
– Ах ты ж сука! – крикнул я, когда Амир вонзил руку куда-то в основание кабины.
В туже секунду на экране загорелась надпись «ВЕНТИЛЯЦИЯ: КРИТИЧЕСКИЙ НАГРЕВ». Гнида знал, куда бить. Походу, он собирался меня зажарить.
Я же в ответ стал избивать крепления стеклянного колпака, потому что знал лишь одно слабое место. Но вот я нащупал выступ на спине и стал избивать его: лопатки двигателя Амира застопорились, вонзившись в искореженный металл. В отместку Амир атаковал систему кислородного наддува под копчиком, резко завоняло жженым пластиком – возможно, так пахнет моя горящая жопа. Я же стал крошить стекло его кабины, по которой все больше разрасталась паутина трещин. Амир не уступал и уже вырвал гидравлическую сердцевину, отчего кабину стало заливать голубой жидкостью. Кажется, мое филе тоже сегодня поджарят.
Так мы и отрывали друг другу все системы жизнеобеспечения, пока весь экран не залило красным от сигнализаций отказов. Через пару минут голограммы и вовсе исчезли, когда датчики ретрансляции сигнала на колпак вспыхнули где-то по бокам.
Я ослеп.
Теперь я просто сидел в стеклянно-металлической скрипящей кабине, оказавшейся под прессом.
Но странным образом, только когда перед глазами исчезли все эти схемы, я прозрел.
Я увидел в кабине напротив меня такого же придурка, как я сам: человек, который потерял дом, друзей, родных; которого хотят сожрать кровожадные твари; который просто хотел сделать этот мир лучше, но которому судьба постоянно вставляет палки в колеса.
– Хватит! – крикнул я Амиру.
Но его глаза, которые смотрели на меня из кабины напротив, были ослеплены яростью. А ярость думать не умеет. Она умеет лишь бить, крошить, громить.
– Что мы творим? – крикнул я ему. – Остановись!
Хватка Амира ослабла, он прекратил давить на задний блок, где уже дымился генератор, обещая обездвижить меня.
– Мы с тобой два идиота! – снова крикнул я ему.
Микрофон не работал, датчики тоже. Мы едва слышали друг друга из кабин.
– Я свой дом не спас! Но я знаю, как спасти твой!
Лицо Амира потеряло следы гнева, теперь он был озадачен.
– Ты же нормальный парень! Не такой, как эти старперы! Мы с тобой родились в другом мире, и только такие, как мы, понимают этот мир так, как надо. Детей наверняка хочешь, жениться на секси-телке. А не подохнуть тут прямо перед зомбаками во славу их пирушки!
Амир продолжал сверлить меня недоверчивым взглядом. Я ему тоже не доверял. Но нам нужно объединиться, чтобы закончить эту битву в пользу человечества.
– Помоги мне отключить гребанные ракеты, и спасем твой дом!
– Это правда? Правда, что вам нужен только «Иерихон»?
– А нахрена мы по-твоему приперлись сюда?
– Триггер сказал, вы заражены!
– Именно поэтому я сижу в герметичной кабине и срусь от страха от той трещины, что сквозит справа от моего лица!
Амир смерил оценивающим взглядом повреждения моего купола. Вот-вот наползут синие светлячки на этот зов и пошинкуют, как других неудачливых пилотов в этот день.
– Получишь коды и спасем людей, так? – спросил он опять.
– Сто пудов, твою мать!
– Если обманешь…
– Не обману!
– Если обманешь, я вас всех изрешечу!
– Верю! Ты ж гребанный моджахед14!
– Ты хоть знаешь значение этого слова?
– Да! Суицидник с гранатами!
– Ты идиот!
– Это мое второе имя!
Амир потянул джойстики на себя, Страж медленно поднялся с моего прижатого к земле экзоскелета, а потом помог мне встать, потому что я валялся как беспомощный таракан и лишь ногами дрыгал. Мне далеко до мастерства управления терминатором.
– Что нужно? – спросил он.
– Триггер! У него коды отмены!
– Пойдем. Триггер должен быть в ангаре!
Страж Амира уверенно зашагал к ангару, за ним плелся неуклюжий пьяный скелет, спотыкаясь и размахивая руками, держа равновесие.
Вокруг продолжалась полная анархия: никаких построений, никакой четкой обороны. Каждый уже дрался за собственную жизнь.
– Внимание всем! Отступить к воротам! Держать плотную стену обороны!
Уверен, солдаты преисполнились надеждами, когда услышали долгожданный приказ. Пусть он и не значил ничего, но он доказывал, что в голове командующего есть план, а это значило, что еще есть смысл бороться.
– Центр управления, на связь!
– Слушаю, – ответила Арси.
Амир даже не заметил, что голос принадлежит нам.
– Приготовиться закрыть ворота.
А потом Амир посмотрел на меня и произнёс:
