Падальщики. Книга 4. Последняя битва
Я зажмурилась, прогоняя слезы.
Хватит.
Хватит плакать.
Хватит лелеять слабость.
Пора мстить.
Я кивнула Перчинке и Зелибобе и поехала к Бодхи. Ребята уехали к остальным.
Через двадцать минут я припарковалась возле Аякса Бодхи посреди лесной чащи в трехстах метрах от минного поля Нойштадта. Я подошла к БМП и открыла люк. Внутри было тепло, Кейн сидел за рулем, Арси за приборной панелью, окруженная своими ноутбуками. Аякс Бодхи стал мне родным. Мы вытащили его из деревни, вернули в строй, а потом еще сачком сделали – столько особей поймали и перевезли в нем в Бадгастайн. Этот Аякс сделал для нас больше, чем все остальные вместе взятые.
– Все на позициях, – доложила Арси.
Я села в сидение пехотинца, сняла с предплечья планшет, глубоко вздохнула и дала Арси добро:
– Звони им.
Сигнал шел долго, мне даже показалось, что мы все дружно ошиблись и в Нойштадте никого нет. Но моим надеждам не суждено было сбыться, потому что на экране планшета появилось лицо моего демона.
С минуту мы просто смотрели друг на друга, никто не хотел начинать разговор первым.
– Здравствуй, Тесса. Выглядишь ты не очень, – наконец произнес Триггер.
Я ухмыльнулась.
– Дорога сюда измотала.
Его глаз едва заметно дернулся. Удивительно, как быстро мы стали с ним на равных. Я больше не смазливая девочка, которой можно манипулировать, которая будет защищать твой зад от твоих же ошибок, которая будет служить тебе промокашкой для соплей.
– Что ты хочешь, Тесса? К чему этот звонок? Ты ведь хочешь что-то предложить?
Я сглотнула.
– Да, я хочу предложить тебе перестать убивать людей.
Триггер рассмеялся. Он пытался показать, что полностью контролирует обстановку. Не обманешь, кретин. С таким радаром, как сказал Фунчоза, с жопу циклопа, ты не только нас засек, но и тысячи зараженных, что мы привели сюда, и цепную миграцию протяженностью в сотни километров.
– Странное дело. Я хотел бы предложить тебе то же самое, – ответил он.
– О чем ты?
– Тебе не хватило Желявы, ты решила устроить ее и здесь?
– Это план Ж, если план А не сработает.
– А каков план А?
– В систему «Трубы Иерихона» встроен алгоритм сброса кодов запуска. Этот алгоритм обнулит ее.
Триггер больше не смеялся. Он понял, что сам выдал мне все свои секреты, которые я теперь использую против него.
– Значит «Иерихон» вечен? – спросила я в одну из наших ночей.
– Да. Если только его не обнулить, – отвечает он, накручивая локон моих волос на свой палец.
– Как это?
– В нем предусмотрена функция аварийного обнуления кодов запуска. Вот только если ею воспользоваться, «Иерихон» больше не оживить, потому что инициирующие коды – коды, что рождают систему, были утеряны с верховными главнокомандующими. Так что, у нас с тобой один шанс.
Я чуть не сплевываю от воспоминаний. И в то же время вижу все тот же путь, что уготовила мне гребанная судьба, о которой говорил Тигран, а потом Алания: все в нашей жизни не случайно. И возлежать с Триггером, докопаться до дна его души, утешить его боль мне было суждено, потому что в обмен на это он дал мне единственный инструмент, который сегодня поможет мне выжить.
– Исключено. Алгоритм уничтожает все бэкапы, система умрет, и уже ничто ее не включит, – ответил наконец Триггер.
– Вот и отлично.
Триггер усмехнулся.
– Я пожалуй посмотрю на твой план Ж. И почему именно буква Ж?
– У нас Фунчоза всем планам названия раздает.
– И как всегда названия идиотские.
– Главное не название. Главное то, что в Бадгастайне была его мать. И ты ее убил, – выплюнула я.
Улыбка чуть сползла с его наглой рожи.
– В Бадгастайне было двести тридцать восемь спасенных с Желявы человек. Здоровых людей. А еще там были мои друзья. Герои, которые нашли способ исцелить людей. И все это ты уничтожил. Мы все полны гневом, Триггер, и его причина – это ты.
Триггер, как и люди на заднем плане, кажется, там была Трухина и мужчина с генеральскими нашивками, слушали, не перебивая.
– Но даже с неописуемым гневом в груди мы готовы дать вам шанс. Вы позволите нам обнулить «Иерихон», и мы покинем Нойштадт мирно. Мы больше не встретимся с вами, не пересечемся в этой жизни, каждый будет жить по-своему.
Они продолжали молчать. Я видела, как Генерал Нойштадта перешептывался о чем-то с Трухиной. Триггер же был непреклонен:
– А если нет? – спросил он.
Я смотрела на него, не моргая. Когда ты успел стать такой задницей? Ты же можешь быть нормальным чуваком! Я знаю это, потому что видела в тебе остатки милосердия. Где они? Куда ты их спрятал? За свой страх перед мне подобными? За свою неспособность увидеть мир глазами нового поколения? За свое нежелание довериться более молодым и прогрессивным?
– Тогда я приду за тобой, – ответила я.
Я наперед видела его ответ. Он снова нагло ухмыльнулся.
– Я пожалуй испытаю твой план Ж, – ответил он.
Я тяжело вздохнула и потерла переносицу.
– Я же убью тебя, Триггер. Убью вместе с невинными жителями Нойштадта, – сказала я.
И прозвучала очень устало. Я и не скрывала свою разбитость. Я устала воевать, но эта гнида не желает разрешить конфликт по-хорошему.
Где обещанное в детсаду «мирись, мирись, мирись – и больше не дерись»?
– Удачи тебе в этом. Нойштадт – неприступная крепость, Тесс. База может жить без поверхности много лет.
Уверенность Триггера бесила и я нажала на его страх:
– Но не под атакой зараженных, которые знают, куда бить.
Наконец-то я увидела нервный тик его левого глаза. Он едва заметный. Увидишь, только если знаешь, куда смотреть. А я знала Триггера очень хорошо.
– Я не смогу сразиться с армией Нойштадта. Нам это не под силу, – продолжала я. – Но я могу открыть дверь бункера, и зараженные сделают всю работу за меня. Мне всего лишь нужна одна маленькая трещина в стене крепости, чтобы ваш запах вышел наружу.
И результат этой работы они видели: пусковой штаб – образец того, что станет с Нойштадтом.
–У тебя есть пять минут на то, чтобы принять план А.
Я отключила связь и оперлась на мягкую спинку. А потом тяжело выдохнула. В Аяксе царило молчание. Я уверена, что другие БМП тоже стали могилами на ближайшие пять минут. Не знаю, молились ли сейчас ребята тому, чтобы Триггер передумал. Я совершенно точно знала, что в ближайшие пять минут никто не позвонит из Нойштадта. А потому уже наперед нервничала и медленно начинала паниковать, потому что мой план грандиозно идиотский, и никто из ребят о нем пока не знает.
Пять минут прошли быстро.
– Давайте уже покончим с уродами! Звоните уже вашему призраку, пора открыть этот киндер-сюрприз! – Фунчозе не терпелось начать махач.
Я молчала.
– Тесса? – позвал Калеб.
Я продолжала молчать. Кресло под Кейном скрипнуло, он посмотрел на меня.
– Тесса? – позвал он.
Я нехотя посмотрела ему в ответ. И тут он все понял. Его брови опустились, глаза сверкнули отчаянием, из легких вырвался тяжелый выдох.
Он прикрыл микрофон и прошептал:
– Маргинал не сможет открыть ворота…
Он то ли спросил, то ли утвердил. В любом случае он был прав. У Маргинала не было кодов открытия ворот, он попросту не успел бы взломать систему защиты подземной базы за два дня. Он Желяву взламывал восемь лет и то проживал в ней, все нутро наизнанку изучил, все схемы проанализировал, перебрал миллионы вариантов. Черт, да Маргинал, может быть, вообще не в курсе всего, что мы тут затеяли. Сидит сейчас где-нибудь на террасе и винишко попивает, а мы ему такие: «Давай сюда коды!». Он поперхнулся и в ответ: «Чего?».
– Тесса, зови Маргинала, – снова позвал Антенна.
Представляю, что творится в головах ребят сейчас.
– Ой да пошли вы все куда подальше! Маргинал, вызываю тебя я, потому что твои командиры заколебали уже трагедию ломать! – истеричный голос Фунчозы был неизменен.
В наушнике зашуршало и призрак появился.
– Маргинал на связи.
Легкий акцент, который раньше имел нотки французского, теперь же звучал по восточно-славянски. Почему я этого раньше не замечала? Может, виной тому мое нынешнее улучшенное восприятие мира, что дарили мне вирионы?
– Давай уже открывай ворота! – бросил Фунчоза.
Я прямо чувствовала его судорогу в коленях. Фунчоза всегда был самым первым в рядах почесать кулаки и гранаты побросать.
Маргинал ответил не сразу. Я представляла его замешательство, может, в данный момент он как раз отряхивался от пролитого вина.
– Я не могу этого сделать. У меня нет кодов к системам Нойштадта, – ответил Маргинал, немного погодя.
– Что?
– Какого черта?
– Но Тесса сказала…
В наушнике продолжался гам голосов, я же взглянула на Кейна. Они с Арси продолжали смотреть на меня взглядами, полными недоумения. Типа «мы понимаем, что ты солгала, но ты не могла привести нас сюда просто так, у тебя ведь есть план, про который мы не знаем». Слишком многосложный взгляд, но именно так бы я его и описала.
– Кейн, прошу выслушай меня внимательно и прошу услышь меня, – произнесла я.
Я физически почувствовала, как напряглись все мышцы в его теле. Да, у меня есть план. И он тебе не понравится. Он вообще никому не понравится. Ни мне, ни вам. Ну, Фунчозе, может быть.
– Если твоя теория верна, – начала я, – то ты можешь создать во мне идеальную особь.
Кейн набрал полные легкие воздуха, готовый мне отказать, но я вознесла руки, призывая его дать мне закончить.
– Вирус растил эту особь сорок лет как раз для того, чтобы научиться выкорчевывать людей из-под земли, разве нет? Ты сам так говорил, – я сделала паузу, молчание Кейна подтверждало мою правоту. – Я думаю, если кто и найдет способ попасть внутрь Нойштадта, то это идеальная особь.
– Тесса, перестань, – наконец выдохнул он и зажмурился.
– Если твоя теория верна, особь будет превосходить человека не только по физическим параметрам, у нее будет доступ ко всем моим знаниям и навыкам. Она будет неуязвима.
– Да, но какой ценой? – наконец взорвался Кейн. – Мы понятия не имеем, что мы выпустим наружу! И я не уверен, сможем ли мы вернуть тебя обратно! Ты идешь на верную смерть!
– Тесса, ты с ума сошла? – в наушнике начали взрываться остальные и первым стал брат.
– Тесса, ты будешь стерта. Твоим телом будет управлять нечто иное. Ты же умрешь, – говорила хмурая Арси.
Я же просто смотрела на Кейна. Если чьи-то слова мне и важны, то только его, потому что я знаю, что он всегда даст то, что нам нужно, а не то, чего мы хотим.
– Тесса, ты больше не будешь собой, – послышалась Перчинка.
– Ты исчезнешь в том тумане из твоих кошмаров, – напомнил Зелибоба.
– Черт подери, Тесса! Как же ты меня бесишь! Ответь! – ругался брат.
– Тесса, прекрати. Есть другой выход! – наконец объявился Калеб.
Я отключила наушник. Мне нужен лишь Кейн.
– Когда я очутилась в «Умбертусе», я поверила тебе на слово, поверила в твою теорию и возложила на нее свою жизнь, – сказала я. – У меня не было четких фактов, и, откровенно говоря, я была тупым солдафоном, но интуиция твердила мне, что ты прав. И я последовала за тобой.
Кейн продолжал молчать, выражение его лица выдавало скорбь.
– Так скажи, что твердит тебе твоя интуиция? Права ли я?
– Я не могу, Тесс…
– Права?
Кейн сжал губы, а потом нехотя разжал их произнес:
– Я не знаю!… Возможно… может быть… скорее всего, да, – тихо добавил он под конец.
А потом посмотрел на меня и дал мне то, что мне нужно:
– Да. Особь найдет способ попасть внутрь. Но я не знаю, смогу ли вернуть тебя обратно.
Я улыбнулась.
– Сможешь.
– Сыворотка может не сработать.
– Сработает.
– Почему ты так уверена?
– Потому что верю в тебя.
– Почему? Я ведь идиот, который вечно ошибается.
– Именно поэтому я верю в тебя. Ты больше не допустишь ошибок.
Кейн нахмурил брови, и я впервые увидела, как увлажнились его глаза.
– Они не умирают, они все бродят в том тумане, а значит там окажусь и я. И я буду ждать, когда ты за мной придешь.
Кейн продолжал смотреть на меня взглядом, каким провожают умирающего родственника на тот свет. Сейчас он отключит меня от систем жизнеобеспечения, потому что это единственный способ для нас всех выжить. Он убьет меня, чтобы у них появился шанс спастись.
Кейн едва заметно кивнул. Арси тяжело вздохнула, представляя весь масштаб затеи.
Я включила наушник, и на меня нахлынул шквал голосов.
– А че? Пусть помрет! Давно пора! Заколебала уже!
– Фунчоза, заткнись!
– Она ж привела нас сюда зачем-то, хоть посмотрим на ее казнь!
– Фунчоза, я клянусь, я порву тебя в клочья!
Разумеется, перепалка была между Калебом и Фунчозой.
– Тесса! – кричал брат. – Ты пожертвуешь собой ради того, в чем мы не уверены! Мы не знаем, что с тобой произойдет после превращения. Захочешь ли ты участвовать в этой войне или нет, может, ты вообще убежишь отсюда в леса! И что нам потом делать? Мы тебя ни в жизнь не найдем!
– Тесса, пожалуйста, не делай этого! Это самоубийство! – молил Калеб.
Брат продолжал обвинять меня в чрезмерном фатализме с моим вечным желанием спасти всех и вся, Зелибоба с Перчинкой напоминали о том дне, когда я была на грани и как клялась больше не падать так глубоко в жажду. Калеб же разрывался между данной мне на террасе Бадгастайна клятвой и своим истинным желанием.
– Черт бы тебя побрал, я не хочу снова терять тебя, Тесса! – уже заорал он.
После этого в наушнике снова наступила тишина.
Мне еще никогда не было так страшно, но я понимала, что все события в моей жизни вели меня к сегодняшнему моменту. Жизнь учила меня терпеть лишения, ожесточала в суровых боях, подложила меня как подстилку Триггеру, и в конце пути подвела меня к жертве.
– Прости, Калеб, но я предупреждала тебя: я всегда ныряю очень глубоко, – произнесла я, поставив точку в споре.
Я посмотрела на иконку Калеба на дисплее, легонько провела по ней пальцем, фотография открылась во весь экран планшета. Такой красивый и жизнерадостный в свои восемнадцать, когда его взяли в основной состав Падальщиков. Всю жизнь мы прошли с ним бок о бок, но все же на уровне вытянутой руки. И теперь я поняла, почему всем своим нутром чуяла, что должна держаться от него подальше. Потому что этот день – день, когда придется пожертвовать всем, что я люблю – настал. Я много ошибок совершила в жизни, но сейчас была горда собой за то, что все эти года топтала привязанность, хоронила любовь, была изгоем. Потому что сейчас без всего этого груза решится на самоубийство легче.
Иконка Калеба на карте отделилась от Аякса Маяка и я поняла, что он выбежал из БМП, несясь ко мне на помощь, которую я не ждала и которую никогда не приму. Его попытка спасти меня бессмысленная.
– Тесса, не делай этого! – послышался его запыхавшийся голос в наушнике.
Ему ни за что не успеть и он это понимал. Я отвела Аякс Бодхи далеко от остальных. Я засунула в Бодхи лишь тех, кто поможет мне покончить с жизнью.
– Мы все чем-то пожертвуем сегодня, – заговорила я. – Друзьями, родственниками, собой. Но ведь потому мы и стали Падальщиками. Мы готовы на жертвы, потому что другие – нет. Мы не победим в этой войне, если не отдадим ей все без остатка. Наша судьба, полная лишений и потерь, готовила нас именно к этому дню. Готовила нас, чтобы мы стали сильнее, выносливее, жестче. Чтобы в момент, когда придется отдать самое дорогое, мы не дрогнули.
Я смотрела на фотографию Калеба, слезы сами скатывались по щекам.
– Тесса, пожалуйста! – взмолился Калеб.
Его иконка остановилась всего в пятистах метрах от Аякса Маяка, он понял, что его попытки бесполезны.
Я утерла слезы и сделала глубокий вдох, возвращая самообладание и взглянула на Кейна.
Он едва заметно кивнул, а потом достал свой волшебный чемоданчик и стал собирать капельницу. Вот так без слов и уговоров. Казалось, за тот короткий миг, что судьба подарила нам, мы узнали друг друга до дна. Может, он и нашел свою Кристину, но Кристина не знает его таким, каким он стал спустя сорок лет после Вспышки. Зато знаю я. Мы с Кейном стали хранителями наших маленьких секретов, и никто не отнимет у нас этого. Например, я знаю, что по утрам после пробуждения он любит почесать именно левое яйцо, а не правое. А еще знаю, что чай он готовит, вливая заварку в кипяток, а не наоборот – просто извращенец какой-то. А еще я знаю, что он хладнокровный наблюдатель, он никогда не вмешается в процесс, который изучает, и это делает его отличным союзником в моем плане.
Из нас бы получилась паршивая пара влюбленных, мы всегда были бы объединены лишь целью, задачей, миссией, в остальном же оставались бы абсолютно разными. Но этой единственной схожей черты было достаточно, чтобы спасти мир.
Кейн подвесил пакет с человеческой кровью над моей головой.
– Сколько? – спросил он.
– Вливай по максимуму, – ответила я, закатывая рукав.
– Пятьсот миллилитров, – вынес он вердикт.
Я положила руку на бедро, Кейн без церемоний установил шину, быстро нашел вену и вонзил иглу. Он даже не спрашивал у меня разрешение открыть зажим-регулятор, как в первый раз, а просто вставил.
«Чем-то это похоже на первый секс: сначала он спрашивает хорошо ли, не больно ли, хочешь остановиться? А в следующие разы уже бесцеремонно вставляет», – сказал Робокоп, внезапно появившийся за спиной Арси.
Я хмыкнула, а потом улыбнулась и помахала ему рукой. Он радостный оттого, что я наконец признала его существование, помахал в ответ.
Кейн и Арси озадаченно огляделись.
– А я увижу тебя в тумане? – спросила я у галлюцинации.
«Детка, мы с тобой там на таких радугах будем кататься! Я тебе такие маникюры наделаю, ты просто обалдеешь!» – говорил он, жестикулируя на манер латиноамериканки. И все размахивал кисточкой от лака для ногтей.
Я улыбнулась.
– Думаю, с тобой будет весело там, – сказала я ему.
Робокоп расплакался от моих комплиментов в его адрес. Я еще никогда не была с ним милой. Все отмахивалась от страха того, что я галлюцинирую, пыталась убежать от него, спрятаться, задержать его появление. Теперь же, когда конец так близок, я перестала его бояться, он мне даже нравился.
Кейн лишь обеспокоенно поглядывал на меня, видя в милой галлюцинации опасного предвестника.
Кровь медленно спускалась по трубке к моему предплечью. Снова засосало под ложечкой, как в тот день перед охотой на Геркулеса, когда Кейн впервые дал мне допинг. У меня так крышу сорвало, что я сошлась врукопашную с кровожадным монстром. Интересно, насколько сегодня башню снесет?
– Идеальная особь, так? – спросила я.
Кейн снова посмотрел на меня взглядом гробовщика и кивнул.
– Это будешь ты, но в то же время и не ты. Вирус возьмет под свой контроль все. Он будет использовать все твои качества, запрещая тебе быть в теле. Фактически он возьмет тебя, какая ты есть, и вывернет наизнанку: ты станешь агрессивной, жестокой, голодной, и в то же время останешься такой же сообразительной, как и сейчас. Вирусу будет доступен весь потенциал твоего мозга.
Пока кровь медленно вливалась в вену, я не теряла времени и вызывала крота:
– Маргинал, я знаю, что ты меня слышишь. Мне нужна помощь.
Не сразу, но призрак объявился.
– Приветствую тебя, камрад. Рад видеть тебя в боевом духе.
– Стекла своего бинокля почистил? Готов наблюдать за спектаклем дальше?
– Мне неподвластно открыть базу, как и отключить турели. Защита компьютерных систем у них высока.
– Мне будет достаточно лишь карт.
– Карт? Каких? – в его голове послышались радостные интонации.
Еще один живодер.
– Канализация, водосток.
Маргинал ответил через минуту.
– Воздуховод. Тебе нужен воздуховод.
На планшете пикнула иконка сообщения. Я открыла приложение и изучила карту. Маргинал времени не терял и уже кротовничал на территории врага. В этот момент резко бросило в жар, превращение началось. Я не теряла времени, сочиняя план на ходу.
– Нужно подвести зараженных к воздухозаборной решетке, сбить ее и снести вентилятор, там воздуховод полметра в диаметре, я смогу пролезть. Всего двадцать метров проползти до вертикальной шахты, она уходит вниз и ведет в технический отсек, а оттуда уже в любую точку базы проход открыт, – говорила я сама себе, потому что этим знанием должна будет воспользоваться другая я.
Господи, как жутко это звучит.
Началась одышка, пот проступил по всему телу, а в животе стала разрастаться тупая ноющая боль, как если бы меня хорошо помяли на ринге.
– Как только особь начнет переполох внутри Нойштадта, они объявят эвакуацию, северные ворота откроют для выезда транспортников. Тут-то и вступаете вы, – говорила я уже быстрее, потому что жар становился нестерпимым.
– Мне нужно пробраться в центр управления, чтобы получить доступ к «Иерихону», – сказала Арси.
– Мы доставим тебя туда, – ответил Антенна.
– Пока Арси будет копаться в электронных мозгах, отвлекаем оборону, – сказала Ляжка.
– Как только дело будет сделано, особь надо ликвидировать, – говорила я заплетающимся языком.
Я начинала туго соображать.
– У вас у всех есть шприцы, заряженные сывороткой, – напомнил Кейн. – Попробуем выключить особь сывороткой.
– Если не получится меня изловить и вколоть дозу… пуля в лоб тоже сработает, – добавила я.
– Теперь ты хочешь, чтобы я еще и пристрелил тебя, – холодно прозвучал голос Калеба в наушнике.
Ни за что бы не хотела иметь друга, как я. Друг, который заставляет пережить свою смерть, потом возвращение, а потом просит прикончить его. Хреновый это друг.
– На этот раз не дрейфь, – ухмыльнулась я.
Я вспомнила тот день в деревне два месяца назад, после которой началось сумасшедшее приключение моей жизни. В нарушение Протокола Желявы Калеб не сумел пустить мне пулю в голову. Не думаю, что он когда-нибудь осмелится. Но в этой части плана у меня большие надежды на Васаби и на Бесов – они меня больше остальных ненавидят. Кто бы мог подумать, что эта ненависть сыграет мне на руку? И снова в голове звучали голоса Алании и Тиграна, твердящие, что все в этой жизни происходит не просто так. У всех событий и поступков есть цель, которая становится видна лишь под конец.
Внезапно резкая боль заставила меня сложиться вдвое, я застонала.
– Твою мать, что это? – прокряхтела я и повалилась на пол.
Казалось, что из меня пытается вырваться Чужой.
– Вирус меняет твой метаболизм. Он отключает органы один за другим, перезапускает нервную систему. Ты испытаешь болевой шок, после которого впадешь в кому. Я могу дать тебе снотворное и ты переживаешь это…
– Нет, – я замотала головой, полностью окутанная горячкой. – Я уже знаю, что такое адская боль.
Кейн присел рядом и разглядывал мои шрамы от ожогов на лице, подаренные мне пламенем из преисподней. Больнее быть не может.
Пакет быстро иссушился, словно мой организм был сухой губкой. Меня затошнило, а в следующую секунду уже выворачивало наизнанку посреди БМП. Прости, Буддист! Если вернусь, то вытру. Я рефлекторно стала дышать глубоко, чтобы унять рвотные позывы, чтобы унять нестерпимую боль, чтобы перестать разбрасываться кишками направо и налево. Кейн любезно вытер рвоту с моих губ и продолжал равнодушно, как он это умел, наблюдать за моей медленной смертью.
Я скрутилась на полу в позе эмбриона, стало лихорадить, захотелось, чтобы кто-нибудь опустил меня в ванну со льдом или пожарил на сковороде. Дрожь забила конечности.
– У тебя падает давление, снижается температура тела, сердце медленнее качает кровь…
Голос Кейна звучал где-то за плотной завесой, в которой я слышала гулкие удары сердца по барабанной перепонке в ушах. А потом тысячи мелких острых гвоздей впились в легкие, я не смогла вдохнуть и засипела. Паника скрутила все внутренности из-за страха, что я не могу дышать.
– Кровь медленнее поступает в сосуды и легочные капилляры, в легких останавливается процесс газообмена. Ты не можешь дышать.
Наверное Кейн так пытался меня отвлечь, но для человека на пыточном столе сложно придумать занятие, которое отвлекло бы его от боли.
А настоящая пытка только началась. Показалось, будто внутри взорвались все органы, а их ошметки раскидало по скелету, и теперь они гноем сползали на открытые раны.
Я закричала.
Меня скрючило, все мускулы обожгло огнем, а кожа кипела так, будто меня освежевали заживо. Спазмы атаковали один за другим, в голове налился тяжелый свинцовый шар, грозящий взорвать черепушку. Я ослепла, оглохла. Боль продолжала выворачивать тело, которое постигало новые уровни болевого порога, до сих пор неизвестные ни одному человеку на свете.
– Свети, Тесс. Свети для них, как самый яркий маяк во вселенной, – услышала я последние слова Кейна где-то очень далеко.
