Падальщики. Книга 3. Испытание выживанием
У меня перехватило дыхание от того, насколько сильной стала Тесс. И это всего за один час! Зараженный перевернулся в воздухе и отлетел не меньше, чем на пять метров. Но, как грациозная кошка, извернулся и приземлился на все четыре конечности. А потом снова прыгнул на Тесс, рыча и брызжа слюной.
Тесса выставила прут впереди себя, зараженный вцепился острыми зубами в металл. Черт возьми, какой он сильный! Прут был около пяти сантиметров в ширину из прочной нержавеющей стали, но мощь челюстей чудовища была невообразимой, и прут стал гнуться. Тогда Тесса пнула уродца в живот, воздух из диафрагмы вырвался наружу и зараженный выплюнул трубу изо рта. А потом резким ударом отбросил Тессу, как тряпичную куклу, к противоположной стене. Та охнула, но быстро пришла в себя.
А чудовище уже скакало на нее, желая раскрошить ее кости о стену. Тесса уперлась ногами в пол и приготовилась к схватке. Едва зараженный вошел в зону атаки, Тесса врезала кулаком ему в морду, уродца откинуло назад, но едва ли остановило.
И тут они сцепились друг в друга намертво! Я едва мог дышать, оглох от гулких ударов учащенного сердцебиения, в животе все напряглось от вида того, как маленькая Тесс состязается с огромным чудовищем в спарринге.
– Что она делает?! – закричал Томас, злясь на всех нас, застывших в изумлении, потому что никто не пытался остановить это безумие. Да мы и не знали, как!
– Дразнит его! – ответил Боб.
И тут Тесса выдала пару резких и мощных ударов в подбородок, диафрагму и почки чудовища, это дало ей драгоценные секунды, чтобы наконец вылезти из его цепких объятий.
– Давай! Попробуй догони! – крикнула Тесс и побежала прочь из цеха.
Зараженный снова заревел, как хищник начинающий погоню, а потом втопил во всю прыть по коридорам, где от него резво убегала добыча.
– Он побежал! Он бежит за ней! – Хайдрун захлопала в ладоши.
Я улыбнулся на выдохе – у нее получилось его завлечь!
Наблюдая за погоней, я осознал, что скорость Тесс возросла в несколько раз и уже мало какой человек мог бы ее догнать. Разве что чудовище с мощно развитыми мышцами конечностей.
– Давай, давай, давай! – рядом прыгала от перевозбуждения Куки и трясла платформы и мосты, на которых мы стояли.
– Куки, твою мать! – выругался Томас.
– Простите! Я так нервничаю!
Остальные ребята, собравшиеся вокруг ловушки, напряженно следили за картинками на планшетах, параллельно прислушиваясь к рычаниям и грохоту, что издавали эти двое где-то в коридорах, играя в смертельные салочки.
Вот Тесса пнула ногой дверь, вот она завернула за угол, вот ее занесло и она врезалась плечом в стену. Вот зараженный скачет за ней по пятам, вот он почти догнал ее и едва ли не цапнул за ботинок, вот он прыгнул на нее, но Тесс резко завернула за угол и зараженный врезался в стену. Камера на спине Тесс передавала жуткую картину того, как быстро уродец нагонял ее, несмотря на суперсилу, что укрепила ее мускулы в ногах.
Наблюдая за тем, как Тесса юрко петляла по коридорам, я понял, что место для охоты подобрано идеально.
– Внимание! Они на подходе! – скомандовал Томас.
Мы тут же приготовились к встрече расшалившихся убийц: подняли винтовки, взяв в прицел третий этаж, откуда появится чудовище. Я положил руку на рычаг лебедки, соединенной с металлической сеткой из цепей, ожидающей свою добычу.
Вот уже последние секунды разделяли нас с неистовой парочкой, разносившей коридоры завода в пух и прах. Едва глаза уловили на планшете изображение со знакомыми силуэтами и тенями литейного цеха, я оторвался от экрана, взглянул наверх и приготовился активировать ловушку.
– Приготовились! – скомандовал Томас.
В ту же секунду из темного коридора появился силуэт Тесс, бегущей со скоростью гепарда. Я в жизни не видел, чтобы человек мог делать такие широкие шаги! Перед пропастью вниз Тесса не медлила ни секунды: все ее движения были точно выверены, взгляд сосредоточен.
И тут она с разбега прыгнула в пропасть с третьего этажа. Ее зрелищный полет так и застыл перед моими глазами, я его еще долго буду помнить после этого вечера. Не знаю, что бы стало с простым человеком, сигани он с разбега с высоты в десяток метров, но Тесса явно считала себя неуязвимой.
– Какая она отважная и сексуальная! – воскликнул Свен, наблюдая за широкой дугой прыжка Тесс.
Но не успели мы насладиться прекрасными суперспособностями Тесс, как за ней в пропасть же сиганул и зараженный. И его полет был не менее зрелищным.
Он тоже был уверен в том, что десятиметровая высота для него вообще не проблема. В документальных видеофильмах Хроник можно видеть, как они взбираются по отвесным стенам небоскребов. Высота литейного цеха для этого чудика, как прыжки в резиночки для девчонок.
– Огонь! – заорал Зелибоба, находящийся в соседнем цеху, но следящий за каждой мелочью, что происходила здесь.
В ту же секунду в зараженного полетели десятки шприцев с транквилизатором. Он взвизгивал налету, когда иглы ловили его в воздухе и впивались в тело. Но этот уродец был тем еще крепышом. Поймав с три десятка разрядов, он даже и не думал останавливаться!
– Давай, Кейн! – крикнул Томас, когда тело монстра перешло за красную черту, обозначавшую границу сетчатой ловушки.
Я тут же поднял рычаг, лебедка под потолком резко взмыла вверх и цепная сеть, посреди которой полз зараженный, тут же поднялась с пола, словив добычу в свои стальные звенья.
Мы спустились с мостиков и платформ и подбежали к заполненной ловушке, висящей в двух метрах над уровнем пола, заражённый продолжал барахтаться посреди цепей, пытаясь выбраться. Ему удало вытащить обе руки и голову, но то было бесполезно. Он рычал, сипел, клацал пастями и клялся убивать нас медленно и мучительно, как только выберется из стальных сетей.
Подошла Тесс. Ее грудь вздымалась как у загнанной собаки, мышцы играли на руках, прямо как у зараженного, на лице остались синяки и глубокие царапины от его ударов. Будь она человеком, то захлебывалась бы сейчас кровью и стонала от переломанных скул и ребер. Доза человеческой крови сделала ее действительно неуязвимой.
На лице Тесс застыло выражение решительности и бесстрашия, когда она взяла из моих рук винтовку, приставила ее прямо ко лбу уродца и произнесла:
– Твоя битва окончена. Добро пожаловать домой.
Крючок был спущен. Игла электропатрона пробила разрядом зараженные мозги.
26 января 2071 года. 20:00
Ольга
– Что значит, Тесса бегает по поверхности? Она же должна была подохнуть! – воскликнул Фунчоза.
– Она не умерла в деревне, – объяснял Калеб.
– Значит, она бегает и жрет человеческие мозги!
– Повторяю: она человек!
Калеб ударил кулаками по металлическому столу.
В каморке Маргинала наступило молчание, мы переглядывались между собой. Я сама с трудом поверила, когда Калеб рассказал, что встретился с Тесс на поверхности.
Мы собрались вокруг стола, где Маргиналом были оставлены чертежи базы: потайные коридоры, обходные пути, вентиляционные схемы и канализационные ходы – секреты, благодаря которым Маргинал оставался призраком Желявы все последние восемь лет. А еще здесь в коморке мы нашли черновики комиксов и поняли, кто был этим таинственным художником, который обложил себя фотографиями героев, чтобы максимально приближенно изобразить наши характерные черты и высмеять все самые острые проблемы нашего подземного общества.
– Мне кажется, у него обморожение мозгов, – сказал Вольт, обратившись к Электролюксу.
– Слишком много снега на морозе ел, – поддакивал друг.
И черт возьми, даже их теория звучала более правдоподобно нежели рассказы Калеба про чудесное исцеление Тесс, укушенной монстром.
– К черту! Забудьте на минуту о Тесс. Сосредоточьтесь над задачей, которая стоит перед нами, – психанул Калеб.
– Второй раз мы в штаб не прорвемся, это тухляк, – сказал Антенна.
– Нам не нужно лезть в штаб. Нам нужно лишь достать Триггера. Сейчас вопрос стоит не в том, выживет ли Желява. Сейчас ставки возросли до небес. Мы говорим о спасении всего человечества. Если Тесса действительно нашла способ победить заразу, мы должны обеспечить здесь первый полигон для производства лекарства. И не Триггеру с Трухиной я доверю единственный шанс на спасение людей. Вы слышите? – Калеб оглядел всех нас. – Мы, возможно, стоим на пороге великих перемен, когда все человечество наконец выйдет из нор и получит шанс вернуть жизнь на поверхности!
Снова наступило тяжелое молчание.
– Короче. Я не понял, чего несёт этот болван, – начал Фунчоза. – Мое предложение проще: замочим Триггера!
– Да!
– Порвем ему зад!
– Вырвем кишки гниде!
– Эта причина мне гораздо понятнее.
– Да, она проще.
– Давайте просто размажем Триггера, как гавно по стене!
Наконец Падальщики нашли пересечение интересов и, несмотря на то, что Калеб закатил глаза из-за узколобости его боевых товарищей, все же результат был ровно таким, каким он хотел: мы объединились, чтобы противостоять Генералитету снова. Неважно по какой причине: по маловероятной, мол, есть волшебное лекарство в руках получеловека-полузараженного нашего друга, или же по более реальной и насущной – отомстить убийце Генерала и главному палачу на Желяве, который простых мирных граждан к стенке ставит.
– От главных ворот всего сотня метров до арсенала. Этого вот так хватит, – вставил Лосяш, проведя большим пальцем у шеи.
– Ага! Сто метров, истыканных видеокамерами, как гедза Вьетнама этой ночью!
– Фунчоза прав. Нас обложат меньше, чем через минуту после того, как первая камера нас засечет, – согласился Тони.
– Эй, алле! Мы будем в арсенале! Там огневой мощи, как вшей у Легавого в трусах!
– Ты дебил? Нас всего четырнадцать да и то поломанных и избитых. Да пусть там в арсенале бомб, как монет в сейфе у Скрудж МакДака! Нам это не поможет! Нам солдаты нужны!
Фунчоза на выпад Мухи не отреагировал, особенно, когда Хай Лин стояла напротив него со сломанной рукой, подвешенной в косынке, а Бриджит едва ли могла стоять из-за гематом по всему телу. Остальные тоже не могли похвастать отличной физической формой: со дня штурма Генералитета прошло всего полторы недели, и за такое время переломы не срастаются, а швы едва успевают затянуться.
Легавый хоть сколько может пытаться скрыть от меня вывихнутое колено, но я уже наперед знаю, что в грядущей схватке мне придется стоять между ним и вражескими пулями. Потому что не смогу я сообщить Тамаре о том, что ее сын пал смертью храбрых. Родители не должны терять детей. Был бы мой отец жив, я бы не пожелала ему такой участи.
– Муха прав. Если мы хотим поднять реальный бунт, нам нужны все Падальщики, но ребята расформированы, – произнес Электролюкс.
– Козел-Триггер специально разбросал их по разным отрядам.
– Как мы сможем добраться до них? Как сможем собрать их в одном месте в одно время?
– Долбалания использовала спиногрызов для доставки сообщений. Эффективное решение!
– И скольких детей ты видел в военном блоке?
– Мы можем пустить их по канализации! Пусть поработают таракашки!
– Не будет никаких детей в нашем плане! У меня есть идея!
– Ну конечно! Она у него всегда есть. Гребанный красавчик.
Калеб же вытащил с полок стопку знакомых книжек.
– Комиксы? – удивился Антенна.
Запрещенные Отделом пропаганды, как дискриминирующие действующую власть, эти провокационные книжонки полные историй, списанных со всех ярких и реальных персонажей Желявы, демонстрировали со своих черно-белых страниц солидарность его автора с мятежным духом, бродящим по коридорам измученной подземной базы. Мне тоже становилось легче, когда я держала их в руках и видела в их рассказах мои умозаключения, подозрения и надежды. Один из номеров комикса был посвящен моей жизни, в нем были красочные пейзажи отцовской родины – деревенька Палужье близ Брянска, фотографии которой так врезались мне в память в детстве, всю жизнь я хотела вернуться в те места, где вырос папа.
Теперь я знала, что это Маргинал добровольно стал нашим автобиографом. Эти комиксы заставляли всех, кто их читал, верить в то, что они не одни, и что кто-то там сверху, такой вездесущий, знает обо всех событиях, происходящих на Желяве, знает секреты ее жителей, но еще более важное – знает их страхи. Маргинал обнажал их в метафорических рисунках и карандашных аллегориях. Наши страхи говорили с нами со страниц комиксов, и каждый задумывался над тем, как их побороть.
До меня вдруг дошло.
– Черт, от этого Маргинала у меня всегда мурашки были, – Легавый передернул плечами.
– Наш вечный призрак, – добавил Буддист, – он был везде и всегда.
С этими словами Буддист указал на десятки разносортных мониторов, собранных в комнате. Маргинал следил за каждым углом Желявы не хуже тысячи глаз Трухиной. Он помог нам во время штурма военного блока, помог Калебу сбежать, а потом вернуться.
– Зашифруем послание в новом выпуске комикса. Помните загадки в конце? «Где Уолли?», «Достань Франкенштейна». Их могли разрешить только Падальщики, потому что ответы основывались на наших маршрутах и открытиях на поверхности.
Ребята вдруг заулыбались, а я почувствовала гордость за неутомимый боевой дух товарищей.
– Беззвучное радио, – сказала Жижа, кивая.
– Мы оставим в загадках послание о времени и месте. И подождем в туннелях, посмотрим, сообразят ли.
– А если нет, чур я первым бью Калеба мылом в носке!
Мы переглянулись, каждый кивнул, соглашаясь с выработанным планом.
– Ну так что, Маргинал? Я знаю, что ты нас слышишь. Нарисуешь последний комикс для Желявы? – спросил Калеб в потолок.
Мы притихли, ожидая ответа призрака.
Рация на столе перед нами зашуршала, и оттуда полился знакомый французский говор:
– Приму за честь подарить вам шанс на победу, сержант.
И тут до меня дошло, что Маргинал так никогда и не назвал Калеба командиром. Неужели он все это время знал, что Тесса жива?
26 января 2071 года. 18:00
Тесса
Я стою над раковиной. Кажется, это моя ванная, я не знаю наверняка, потому что не помню, как добралась до своей комнаты. Вот так вирус постепенно завладевает моим сознанием, даже если я не сплю. Он крадет мои мысли, воспоминания, нейроны, которые продолжают отчаянные попытки сохранить связи между друг другом, но с каждой минутой это становится все сложнее.
Я чувствую, как это подкрадывается ко мне. Нечто чужеродное, омерзительное, нагоняющее ужас. Ощущение скрежета где-то в затылке не покидает ни на секунду, я прямо слышу, как вирионы атакуют мои клетки мощной волной цунами, которую невозможно остановить ничем на свете. Мои нейроны взрываются, как парад шариков, превращая звук своей погибели в сплошной безостановочный треск «та-да-да-да-да» и скоро от меня не останется ничего.
Если бы вирус имел осязаемую форму размером с человека, то стоял бы сейчас позади меня и медленно проникал в мое тело, как в том идиотском фильме «Нечто», где группу исследователей в Антарктике атаковало инопланетное существо, способное впитываться в людей и мимикрировать под них. Там такие жутки монстры были с кучей рук-ног, когда нечто пожирало сразу нескольких членов экспедиции.
Фу. Зачем я об этом вспоминаю?
Моя тошнота усилилась, а жуткие кадры фильма ужасов помогли ей пересечь финишную черту.
Я склонилась над унитазом и блеванула. Гребаный вирус! Почему бы тебе не начать зачистку памяти с вот таких вот бесполезных мерзких кадров из ублюдских фильмов? Черная склизкая масса со стойким привкусом металла вырвалась из бездны моего нутра: окисленная кровь, что я получила от Кейна. Так мой организм отреагировал на недоделанную сыворотку, что тот же Кейн вколол мне пару минут назад. Он отчаянно пытается выиграть для меня время. Хренов дилер. То в монстра превращает, то в человека. Чертов доктор Франкенштейн! Я, конечно, осознаю, что это была моя идея, но он как будто так и рад поэкспериментировать надо мной. Еще один ублюдок!
Робокоп заботливо держал мои волосы моими же руками, иногда ласково похлопывал по спине, пока я сотрясалась над унитазом. Галлюцинации усилились до такой степени, что я чувствовала его прикосновения.
Ребята противились, но я заставила их взять того уродца с собой и запереть в одной из плексигласовых клеток. Уж слишком он был мне дорог – мы с ним все-таки спарринг устроили, да и вообще мне казалось, что такого гениального зараженного надо сберечь, вдруг он окажется каким-нибудь гением в человеческом обличии?
Кейн сразу же бросился в лабораторию анализировать его кровь, а я же осталась посреди холла гостиницы и вдруг вспомнила свой первый день здесь. Было необычайно солнечно. Это сейчас я привыкла к дневному свету, а тогда он мне казался непривычным и даже мистическим, как привидение, в существование которого веришь, но не никогда не видишь. Теперь же были густые сумерки и гостиница погружалась в тени, как и мое сознание. Я почувствовала руку на плече. Нет, не Робокопа. Я еще была в силе отличить реальность от бреда. Это был брат. Я устало улыбнулась и произнесла:
– Приготовь мою клетку. Я приму душ и спущусь в нее.
Может, мне повезло, и Фабио с Мишей приготовили мне клетку рядом с моим новым другом.
И вот я уже на полпути к заточению в плексигласовом боксе – стою на коленях и блюю в унитаз. Новый спазм в желудке заставил скрутиться так, словно мой собственный желудок восстал против атаки вируса и попытался исторгнуть пищу, которой он питался. Последняя попытка моей человечности закрепиться в теле. Жалкая попытка. Бесполезная.
Я вдруг заплакала.
Давно я этим не занималась. Вот прям вот так, как сейчас, сижу и реву по-девчачьи: с трясущимися плечами и завываниями, точно драматическая актриса, выигравшая Оскар за свои сопли. Но я не могу сдержаться. Нет, мне не больно. По крайней мере, не физически. Да, я чувствую себя избитой и вытраханной каждым сантиметром тела, но рыдаю я из-за того, что я медленно проигрываю борьбу за собственное Я. Было бы легче, если бы вирус убил меня, потому что так, мое тело и мое сознание не достались бы никому. Смерть бы унесла все в черные бездонные складки своих одежд, где прячется хаос небытия.
Но в том то и дело, что я не умираю. Я проигрываю свое тело и разум постороннему ублюдку, который будет пользоваться мной, как ему вздумается, а я даже сделать с этим ничего не смогу. Меня украдут. Меня будут использовать против моей же воли, чтобы сеять смерть и страдания на Земле – то, против чего я всю свою жизнь боролась.
Рыдания усилились, и я поймала себя на том, что ненавижу себя в настоящую секунду.
«Мамочка, меня обидели! Ми-ми-ми!»
Фу! Соберись, тряпка!
Я заставила себя подняться с пола, вытерла блевоту с губ рукавом водолазки, да и черт с ней. Мне ее все равно больше не надеть. Мне понадобилось пять минут, чтобы снять с себя экипировку – раньше я управлялась за полторы минуты: отцепить все эти накладки и аккуратно разъединить провода. Но сейчас все тело тряслось в судорогах, которые с каждой минутой становились все интенсивнее. Пальцы не слушались: то деревенели, то затевали трясучку наперегонки. Я думаю, у меня осталось что-то около получаса, прежде чем я отключусь. Прежде чем впаду в свой последний сон. Надеюсь, вирус создаст для меня прекрасное сновидение, например где я замужем за королем тридевятого царства и у меня есть лиловый единорог, срущий радугой, по которой мы с Робокопом катаемся в стаканчике днями напролет.
Я включила воду и встала под горячий душ – опять же последний в моей жизни. Черт, как же я буду по нему скучать! А может, и не буду. Я ж буду безмозглым вонючим монстром, им все равно, как они пахнут. Горячие струи объяли меня жгучим паром, и через пару минут дрожь в теле немного унялась, также как и рыдания. Не знаю, почему, но горячий душ всегда выбивал из меня тревоги и страх, как будто жар выжигал все вредные миазмы из организма, оставляя чувство защищенности и воодушевления.
Я, как смогла, намылилась с головы до ног сорокалетним «Ягодным взрывом», им же прополоскала рот, потому что вкус крови из глотки может вывести только едреная химия. И вдруг почувствовала его.
Я обернулась.
Наверное прошла минута, прежде чем я поняла, что это не галлюцинация. Он стоял не шелохнувшись, точно спрашивал разрешения войти, отчего поначалу мне подумалось, что он ненастоящий. Но становясь чудовищем, я стала яснее различать запахи. Раньше воздух пах воздухом, не было в нем оттенков. Сейчас же их миллион! Я столько всяких тонов и привкусов стала ощущать, словно я какой-нибудь художник, пишущий картины кислородными красками.
Кейн был настоящий. И пах как настоящий.
И голый. Стоял в моей душевой кабине.
Охренел что ли?! – хотелось мне выкрикнуть.
Но кто-то из двух: Тесса-монстр или Тесса- человек – заставили меня подавить этот возглас. Первая наверное. Она вообще безбашенной будет, чую я.
Поначалу мне показалось, что последний горячий душ с прощальным сексом станут логичным завершением нашей короткой с Кейном игрой в любовь. После него Кейн уснет сладким сном с чувством завершенной миссии, довольный собой. В то время как я… Черт его знает, может, в том кошмарном сне, куда меня засунет вирус, королем с единорогом окажется Кейн. Я не против.
Но потом я уловила в воздухе оттенок, противоречащий моей первой догадке. Это не было прощанием, не было концом, не было запахом того бесконечного отчаяния, что источал Томас, когда я обняла его в последний раз там в холле. Нет. Кейн пах иначе. Он пах чем-то ярким, острым и резким, горчичного цвета, как жжёный запах бенгальского огонька. И тут меня вдруг осенило.
Кейн пах триумфом.
– Ты закончил ее, – вырвалось с моих губ.
И именно вырвалось, как выдох спортсмена после семидесятикилометровой дистанции. Или старика после семидесяти лет жизни. Устало, изможденно, едва веря, что это происходит на самом деле.
– Сыворотка… ты создал ее…
– Мы создали ее, – произнес он.
И наконец сделал шаг вперед, преодолев невидимую стену между нами толщиной в метр, которая все это время разделяла нас так настойчиво и неприступно.
– Мы вместе закончили ее, – повторил он.
И погладил меня по щеке. Мое тело ярко ответило согласием на его прикосновение. Я замерла. Казалось, все процессы в теле остановились, даже заражение. А сам вирус застыл в своем продвижении по моему телу, прислушиваясь, как вор, который стоит возле кровати с просыпающимся хозяином дома, и пытается спереть с его шеи золотую цепочку.
Я зажмурилась. Слезы сами потекли, и я их не останавливала. Не хотела. Слезы победы всегда сладки, их нельзя стыдиться, они доказывают, что у тебя вместе с железной силой воли есть ранимое человеческое сердце, которое и движет всеми инструментами организма, ведущего борьбу. Слезы триумфа прекрасны. Чего не сказать о соплях, которые вечно портят все прекрасные романтичные моменты. А остатки блевоты где-то в районе гланд так вообще просто жуть! Но благо душ смывал позорные соленые струи, пока мы с Кейном обнимались так крепко, словно боялись снова потерять друг друга из-за невидимой стены.
Наш страстный поцелуй решительно заявил, что отныне никакой стены больше не возникнет, потому что эпоха выживания человечества подошла к концу.
Настало время нашего триумфа.
Через полчаса я уже лежала на кушетке в лаборатории. Не в плексигласовом боксе, как планировала, и это меня напрягало.
– Ты так уверен в успехе? – спросила я Кейна, стоявшего рядом и вонзающего иглу мне в вену.
С другой стороны стоял Томас и держал меня за руку, усиленно стараясь не замечать тот факт, что у Кейна, как и у меня мокрые волосы пахнут одинаковым раздражающим запахом старого шампуня «Ягодный взрыв». Позади него стоял Робокоп и рыдал от счастья, пересказывая самые сочные моменты секса с Кейном, которые ему понравились больше всего.
«Он тебя так сжал! А потом так взял! А потом так прижал!».
Он говорил без устали и пауз, все его рыдания превратились в сплошное хрюканье.
– Иначе и быть не может, – голос Кейна был тверд.
«Как и его прекрасная тычинка полчаса назад!» – прорыдал Робокоп.
– Когда ты уже заткнешься? – выдохнула я, закатив глаза.
Робокоп назло громко сморкнулся в розовый носовой платок.
Кейн и Томас переглянулись, я замотала головой. Они уже привыкли к моим странностям. Слава богу они не видят этот бред позади их спин.
– Ну вот и торжественный момент, – произнес Кейн и стал вводить в вену сыворотку.
Он делал это нежно, боясь причинить мне боль. Мне показалось это милым. Томас подбадривающе улыбался.
Кейн закончил вводить препарат. Странно, но я представляла его иначе: зеленая светящаяся жидкость или фиолетовое бурлящее зелье. На деле же сыворотка была прозрачна, словно найти ее не представляло никаких усилий, а ее состав похож на состав святой воды.
– Тебе нужно поспать, – заботливо произнес Кейн.
