В одной постели

– Я… не пила. Но вы же сами учили, от коллектива отрываться нельзя. Даже если он противный и представляет из себя просто скопище блядей, мразей, жополизов и утырков конченных. Знаете, – повисла на моем плече. – Какие там неприятные есть? Вот просто ко-о-онченые ушлепки! Мы таких в детском доме… толпой гасили… – призналась. – Но я не отрывалась от этого коллектива. Я просто немного. Пригубила. Вот так… – вытянула губки и изобразила, как будто потягивала через соломинку.

Думаю, Ада и сама не заметила. Где один, там и второй, и третий…

И не надо мне вот эти сказочки «Я ВСЕГО КАПЕЛЬКУ…»

Нажралась моя помощница!

Надо бы ее отправить домой, чтобы проспалась хорошенько.

И охрану приставить! Пусть проследят…

В таком состоянии на приключения тянет. По себе знаю.

В последнее время я отправлялся гужбанить и знал, если что, Адочка меня быстро вернет, куда надо. Но сейчас сама моя палочка-выручалочка, в муху пьяненькая.

Привести ее в чувство – важнее всего.

Иначе кто потом будет приводить в чувство меня?

А завтра… Завтра важный день, между прочим!

Тем более, она мне нужна нормальной, собранной, а не вот это все…

– Значит, ты пришла меня…

– Сосать! – пробормотала.

Я поперхнулся.

– СОСАТЬ?!

– Что? Да как вы могли подумать обо мне так плохо?

– Ты сказала, СО-САТЬ.

– Я сказала. СПА-САТЬ. Вы просто везде одно и то же слышите. Сосать-сосать-сосать… Потому что… что? У вас либидо неконтролируемое. У вас, Эмиль Рустемович, есть большая опасность, умереть в один из таких моментов. Думаете, смерть во время секса – это почетно? А что, если не так? Представьте, вы померли до того, как удовлетворили эту… неважно. И она потом всем рассказывает, что Эмиль Кароль подох, пытаясь сделать так, чтобы его вялый встал. Это же так стремно, фу… И самое ужасное. Неважно, сколько хорошего и великого в этой жизни вы сделали. Всем плевать. Вот так тьфу… Все будут называть вас «Вялый Кароль»! Потому что такова человеческая натура. Им бы грязи побольше…

Правило номер один в общении с пьяными – не пытаться их переубедить.

Соглашайтесь!

Даже если соглашаться не хочется, как сейчас, например.

Подошел охранник.

– Машина подана. Вы уезжаете?

– Да. Расплатись.

Я поднял Аделину, крепко взял ее под локоть.

– Сумочка. Моя сумочка… – она с коленями залезла на диван, оттопырив попку.

Ну, что творит, а? Мы эту тему с попкой давным-давно закрыли, и я придал себе слепоты…

Но сейчас вдруг будто снова прозрел и уже не мог не пялиться на эту попку.

– Моя сумочка. Вот! Взяла… Пойдемте. Здесь один разврот.

Наверное, она хотела сказать, разврат.

Но вышло – раз в рот.

И снова у меня внизу припекло…

Так, не думаем о пошлом! Это же воспитанница моя, почти что домашний питомец.

Я крепко держал Аду под локоть, вел. Нас провожали взглядами.

– И с чего ты взяла, что я так помру? – спросил, чтобы отвлечь Аду.

Правило номер два в общении с пьяными – если они охотно говорят, на какую-то тему, активно поддерживайте!

Так они будут ведомее и послушнее.

Даже если тема вам глубоко неприятна, закройте на это глаза.

Как я закрыл глаза на обсуждение Адой собственной кончины во время траха. Закрыл и начал расспрашивать…

– Потому что. Вы, что, не смотрели? Пришли ваши результаты анализов. Я вам отправила…

– Не смотрел, Адочка. Что же там такого, а? Такого ужасного, что натолкнуло тебя на мысль о моей смерти?

Охранники создали коридор, но потесниться все равно приходилось.

Ведь эти телочки как сумасшедшие иногда. Еще и разогретые выпивкой, легкими наркотиками. И, казалось бы, путь уже преодолен, но вдруг… выскочила одна. Прямо перед нами!

Рванула блузку в сторону и показала свои голые сиськи, толкая мне в руки маркер!

– Эмиль! Распишитесь, пожалуйста!

Охрана хотела оттащить полоумную, но вдруг Адочка выскользнула из моих рук и отобрала у девушки маркер.

– Спокойно, я могу расписаться вместо него… – черкнула. – Я всегда так делаю, когда речь идет о мелких бумажках. Свободна… Уберите ее! – приказала охране и повернулась ко мне. – Вот видите, что творится?

– Угу. Что бы я без тебя делал?

Мы вышли из клуба. Машина уже ждала. Сели на заднее сиденье.