Ангелы среди нас. Трилогия

– Ты нам не веришь? Тебе же самому снился Авель! – как-то я его не понимал. То он бесится, что мы долго ищем, то недоволен тем, что нашли.

– Возможно, почему бы и нет, – задумчиво помотал головой мой собеседник, – и что дальше?

– Мы взяли книги в библиотеке, и пока тебя не было пролистали их. Хотя в планах было сделать это с тобой, – я с небольшим упреком посмотрел на него, но заметил, что он даже не обратил на это внимания. – Так вот, как выяснилось богов снов довольно-таки много, но количество богов по кошмарам – можно сказать близится к единице. Ну ты понимаешь, каждый из этих богов мог бы наслать плохие сны, но вот один, а точнее Фобетор, сын Гипноса, он «спец», скажем так, в своём деле.

Речь моя была сумбурной, а именно потому что я пытался проследить за реакцией Каина в этот момент. Нефилим пристально смотрел мне в глаза и слушал теперь заинтересовано, как сказку перед сном, а когда я закончил:

– А что ещё говорится в книжках в Фобеторе? – спросил.

– Эм, да не много, если честно. Его заключили под стражу, и, видимо, отобрали силу из-за его способности.

Каин хмыкнул.

– Ты замечал, ангел, что в книгах всегда стараются писать лишь хорошее? Плохое принято забывать. Оно и правильно, если на то пошло, зло не заслужило жить в памяти, а заслуживает лишь забвения. Но порой мы путаем добро и зло, не узнаем все до конца и отправляем в утиль то, что достойно быть известным, – лирично разглагольствовал нефилим, – жаль, что даже у вас книги поддаются цензуре.

Никогда об этом не думал. Необычная мысль. Я всегда находил ответы в канцелярии и меня они вполне устраивали. Видимо, я не все знал.

– К чему все это ты говоришь, – озадачил так озадачил!

– Ну так, для общего сведения: Фобетор не просто так был отправлен в заключение, прежде отняв у него силы. Фобетор был сумасшедшим!

Я раскрыл рот в изумлении, а Каин продолжил.

– Он неспроста насылал кошмары в сны людей. Он рисовал то, что творилось у него в голове. Он был безумен. Его преследовали страхи, голоса и прочее. Он не мог найти покоя и выплескивал все в сны.

Каин был грустен, часто запускал руки в свою густую шевелюру и вытирал лицо. Тема эта явно давалась ему нелегко. С чего бы это? Для меня воин был непрошибаем на сентиментальность, поэтому я спросил:

– А откуда это ты все это знаешь?

– Я древний, ангел, многое повидал, – отмахнулся он.

Ответ, естественно, меня не устроил. Но, если подумать, что мне даст его правда. Возможно, он и вправду присутствовал в те дни начала времен и помнил.

– Что ж, надо бы найти Дитрих, и рассказать ей все это, – предложил я.

– Дитрих, да, я бы хотел её увидеть, – согласился нефилим.

И как только я улучшил момент, мы телепортировалась в Японию.

Семья моей подруги гуляла по маленькому саду (правильнее будет даже не просто сад, а сад камней), где все было посажено и расположено по фен-шую, то есть эргономично и красиво. Джун играл с котёнком, Йоко с мужем разговаривали (видимо, с родителями) за чайной церемонией. Дитрих присматривала за игрой и, о небеса, медитировала! Удивительно, как столько энергии можно было усидеться в одном месте, но отдам ей должное, выглядела она весьма гармонично, что и требуется для данного вида состояния. В позе лотоса, руки в определённой мудре, с закрытыми глазами – признаться честно, в какой-то мере мне она сейчас нравилась такой даже больше: цельной Дитрих в единении со вселенной. Едва «увидев» нас, она вскочила и бросилась обниматься. О, ну кто бы сомневался – видимо, внутренний хаос долго ждал пробуждения и вырвался на волю. Ну если уж конкретно, то обняла она Каина.

– Мне показалось, я вечность тебя не видела! – взвизгнула ангел.

Каин стоял опешивши, с раскинутыми руками и потерял дар речи. Дай догадаюсь, он пока не привык к таким открытым приветствиям! И тем более таким резким переходам.

– Где ты был?

Он ответил тоже самое, что и мне, но по сравнению со мной, ответ Дитрих удовлетворил.

– А как там Фортуна? – чувствую, она будет один за другим заваливать его вопросами.

Каин увернулся:

– Хорошо, все просто замечательно! Лучше расскажи, о себе.

– Да все в порядке. Анхель, наверное, тебе уже рассказал о том, что мы узнали, – с энтузиазмом, присущим лишь Дитрих, ответила она.

Нефилим кивнул.

Пока они мило беседовали, я на мгновение отвлёкся на нынешнюю семью Дитрих, и подумал о критериях счастья. Вот что нужно человеку, чтоб быть счастливым? У каждого, естественно, свой ответ на этот вопрос. Кому-то свята свобода (как Йоко), кому-то традиции общества (как Акихиро), кому-то эта погремушка (как Джуну), а есть те, кто ценит счастье в мелочах. Таких действительно мало, но они есть. И посмотрев уже на Дитрих, понимаю, она как раз из этих созданий. И правда в том, что можно понять каждого, понять и принять и самое глупое было бы осуждать. Как вообще можно осуждать ценности, когда все уникально в этом мире? Босс создавал все с душой и со смыслом. И да, у каждого свое счастье и его цена, но ведь суть как раз-таки в том, что мы ценим больше всего то, что нам достаётся с трудом или то, что нами потеряно на долго время (порой навечно)! Так, Йоко оценила свободу, потеряв её, Акихиро счастлив жить там, где все выполняют лишь свои предписания, а Джун… Это Джун, немного слез – и вот его любимая игрушка! Дитрих? Она совсем из иной оперы, конечно! А как же я?  В чем же мой секрет счастья? Предположу, что в перфекционизме и утопии, где все идеально прекрасно. У меня свои тараканы, но об этом я как-нибудь расскажу позже, ведь пока надо бы обсудить дальнейшие планы и узнать у Каина, что с ним происходит, так как он меня слегка пугает.

Глава 9

Как часто вы выбираетесь из дома, чтобы побыть с друзьями или одни? Надеюсь, куда чаще, чем мы, ангелы. Ведь наш образ жизни – это, по идее 24/7, в режиме нон-стоп. Но вот спустя века, я, Дитрих и Каин сидим в кафе. За дальним столиком, в полутемном укромном уголке какого-то богом забытого подвального бара. Нас никто не видит, естественно. Но чтобы наш столик не заняли, нефилим снимает ауру невидимости, так что кажется, будто он один здесь. Видимо из-за этого, к нему трижды подошли девушки и неуклюже пытались заговорить. Но Каин, конечно же, вежливо их спроваживал.

Я чувствую себя неуютно и уютно одновременно. Дай угадаю, вам должно быть знакомо это чувство: сидишь такой и думаешь, сейчас кто-то проснётся и заорёт или сейчас позовёт, потому что он сходил в туалет, а с бумагой управиться не может, или вот он, я слышу, крик, ведь у моего дитятки брат отнял игрушку. Хотя у кого нет детей, вряд ли поймут. Если только они трудоголики с неадекватным начальством.

Так я максимально пытался раствориться в моменте с друзьями, побыть один, а не как неотрывная часть ребёнка. Жаль, плохо получалось. И что я вижу, Дитрих тоже так же сидит и вертится от каждого шороха. Расслабляться тоже надо уметь. Пример этого я вижу пред собой. Он салютует нам бокалом виски, на что мы нелепо отвечаем молочным коктейлем (мы все-таки при исполнении).

– Итак, ребята, что будем делать дальше?

Неоднозначный вопрос Каина загоняет нас в ещё больший ступор.

– Эм, – Дитрих берет инициативу на себя, – думаю, надо бы найти Гипноса, да ведь Анхель?

Получается скверно, если честно, у неё поддержать сейчас беседу, но это лучше, чем молчать и каждую секунду думать о крохе, поэтому я снова отпиваю коктейль и яро киваю.

Каин смотрит поочередно на нас поверх своего бокала.

– Зачем?

– Как зачем? Ведь Фобетор его сын, – пытается донести до него Дитрих.

– Ну не факт, что он в курсе про своего отпрыска. Вы же знаете, бывают отцы, которые годами не видят своих детей.

И опять я улетучиваюсь из этого места в свое прошлое. Конечно, мне ли не знать, какими бывают отцы. Порой даже язык не повернётся их так назвать. И почему-то я вспомнил Барбару. Её отец не самый худший вариант, конечно, но и хороших качеств было немного у него, если на то пошло, хотя давайте не о нем не будем.

Я жил тогда в ауле (если не ошибаюсь это был Казахстан) при девочке, которую звали самым необыкновенным именем для местных – Барбара. История её имени немного смешная и грустная одновременно. После того, как у Абдурашида (отца моей подопечной) родилось 5 дочерей, отправляя жену на роды в соседний город, он тешил себя надеждами о мальчике. Но когда вечером ему позвонила его немного сумасшедшая сестра (ну как сказать сумасшедшая, просто женщина своеобразная, интересная, любопытная, да и просто весьма эксцентричная), и сказала, что у него опять родилась дочь, спросила, как ее назвать. Абдурашид печально промолчал, спустя минуту ответил «бары бер», что означает «мне все равно». И тут произошло сразу пара необычных вещей: во-первых, связь, итак «протекавшая» с помехами, резко оборвалась. И во-вторых, во время разговора женщина как раз смотрела по телевизору очередную мыльную оперу («История любви»), и так сопереживала главной героине, что ей послышалось, что брат назвал имя, как и в сериале – «Барбара». Её ничуть не смутило, что родственник знать не знает вообще о такой мыльной опере, да и что имя «Барбара» ну никак не вписывалось в каноны их семьи (ну и в роду тоже), и что уж говорить, сестрица была весьма недалекой в плане «а подумать?» Её даже не смутил шок, когда она принесла свидетельство о рождении с таким именем домой, до этого нехило прооравшись с администратором. Так, неожиданно для всех живёт теперь там Барбара, девушка особенная по многим пунктам.

Вот вы замечали, что если босс забирает одно качество, то заменяет это другим? Слышали скорее всего, что слепые имеют очень чувствительные подушечки пальцев и отменный слух, а у людей без ног, сильнейшие руки – будто энергия одних конечностей перетекла в другие части. Обратите внимание на детей солнца (люди приписали им медицинский ярлык «Синдром Дауна») – какие они улыбчивые, открытые, как лето ясные. А другие, тех кого называют аутистами: до чего у них очаровательные глаза, ресницы, волосы. Будто босс пытается этой красотой уберечь этих людей от жестокости мира. У Барбары немного иная история: она лишена речи. Но зато одарена талантом видеть настоящую правду – она всегда узнает, кто настоящий, а кто нет, кто врет, а кто чист как стекло, кому можно верить, а кому нельзя. Нет, Барбара не может этого сказать вам, но зато мы, ангелы, сможем ментально поговорить с ней. Ах да, она нас видит. Помните, я говорил, мы присутствуем в мире ребёнка до тех пор, пока он не заговорит (ибо он может раскрыть нашу тайну), так вот с Барбарой все просто – она никому не раскроет нашу тайну, поэтому мы и не скрываемся от неё. Спросите, а как же письменность? К сожалению, в те времена не все мужчины-то знали грамматику, не говоря уже об особах женского пола. Таким образом, мы общаемся иногда с Барбарой по мере надобности, и она нам всегда очень рада.

– Анхель, – трясет меня Дитрих, – Анхель!

– А, что? – пытаюсь я вернуться в реальность.

– Ты где витаешь? – не унимается подруга.

– Я здесь, все в порядке, – допиваю я напиток.