Удивительная фэнтезя. Стена времени

Ветер меняется

Свершилось. Книга открыта.

В мире есть несколько мест, которых не найдётся ни на одной карте. Тихий лес – такое место. Здесь живёт Ама – то ли щенок, то ли волчонок, зверь вообще весьма интересный, но в своём происхождении толком не разобравшийся. Большую часть времени Ама валяется под деревьями и на ягодных лугах черники и земляники, куда в полдень почти всегда заглядывает тёплое солнце, что с большой неохотой выползает из-за горных хребтов.

Не подумайте, что Ама бездельник, вовсе нет. Каждый день Ама не только проводит время в лесу под деревьями, но и обегает бахчевые поляны и обихоженные кротами грядки. Эту работу ему назначил его добрый, но строгий друг Хорн – старый сутулый орёл. Справедливо будет сказать, что кроме Хорна у Амы друзей-то и нет. Было дело, когда мелкий волкопёс пытался пообщаться с кротами, и не раз, но ребята-землекопы наотрез отказывались к нему приближаться, удирая в свои норы во всю прыть. По-кротовьи Ама не понимал, поэтому особенно даже и не расстраивался.

К чему грустить, когда все ягодные поляны полностью были в его распоряжении. Но только земляничные, ведь делянки с малиной оставались за Хорном.

А на жёлтой опушке, вокруг которой по краю болот росли только одуванчики, сухим столбом стоял старый кедр. И хвои на нём уже не было, а Ама разгрыз под ним все опавшие шишки.

– Ты постоянно твердишь, что этот кедр зацветёт в какую-то там весну, Хорн. Но он уже скрипит внутри, я даже с пещерного пруда его слышу, когда сплю! – возмутился Ама, копая ямку под семена.

– Да не думай ты про этот кедр, ему нужно время. А вот ты слишком много этого самого времени тратишь на ожидание. Ама, да с твоими силами ты бы уже с десяток реповых полей вырастил.

– Да что мне эти репы с тыквами. Вот ягодными полями я с гораздо большей радостью бы занялся. Почему ты выбираешь семена? Я хочу землянику, хочу клубнику и малину! Помнишь, как прошлым летом с той серой гряды ты принёс малины? А я ведь в жизни больше этих ягод не ел, вообще никогда.

– Малина – это кусты! Ты знаешь, как сложно за ними смотреть?! Ну да, вкусная она – и что теперь? Мне бы твои силы, Ама. Я уже больше двух связок за раз взять не могу. Хорошо, если они хотя бы стеблем перетянуты. Мне уже тяжело летать через горы против встречного ветра. Одну охапку и две тыквы я разбил о скалы на прошлой неделе, теперь не рискую.

– Ты хотя бы летаешь… А я вообще ничего с этого не получаю. Потею тут как проклятый крот, терпеть не могу эту вонючую бахчу.

– Ха-ха! – рассмеялся Хорн, приземлившись рядом с Амой и дружески прикрывая его крылом. – Ама, для кого-то плоды с этой вонючей бахчи такие же вкусные и редкие, как для тебя малина. Лучше направь свою злобу на грядки, нам нужно успеть до большого дождя.

– И про дождь этот большой ты мне твердишь уже которую неделю! А выпала пара капель всего.

– Ну, это хорошо, что в лесу идут дожди, а не снег. Лёд и холод – это всё в дремучих тёмных терниях вокруг нас. Пойми ты, что только здесь, где мы сейчас, безопасно! А всё, что за границей жёлтых цветов, – непредсказуемо и ужасно.

– А снег ты мне так и не принёс. Всё только обещаешь! А что там такого ужасного?

– Тебе не надо этого знать, мой маленький друг. Дела абсолютно неинтересные, к тому же пользы не приносящие никакой.

Уставший орёл облетел окраины поля, развернувшись на границе леса. День заканчивался, солнце уже стало рыжим, как переспелый мандарин, а воздух слегка похолодел. Ама продолжал неугомонно рыхлить землю, поднимая над собой пыльную взвесь. Продвигался он ретиво, но вместо ровной линии грядки очерчивал какую-то неряшливую дугу. Любопытные кроты высунулись из своих нор и выстроились понаблюдать, что там опять чудит бело-чёрный щенок.

– Прими-ка влево! – окликнул с неба Хорн.

– Ой, да будет тебе. Остальные выровняю так же, и всё, – недовольно забурчал Ама себе под нос.

– Ровняйся, говорю!

– Ладно, ладно…

Ама на секунду остановился и резким зигзагом прыгнул влево, в один заход вскопав ещё несколько ямок. Оглянулся на дело лап своих – и увидел очередь кротов, которые внимательно следили за его работой. Его морда сразу налилась удивительной внезапной радостью, а глаза засверкали, словно хвойный костёр в сумерках. Кроты замерли в изумлении, раскрыв рты, моментально набрали воздуха и бросились врассыпную кто куда по своим норам.

– Э-э-э… – протянул Ама. – Опять никого не поймал.

Потихоньку стало темнеть. Хорн приземлился возле волкопса – присел отдохнуть. Ама ощутил колыхание старых орлиных крыльев и прекратил копать. Орёл опустил голову, пытаясь что-то отхаркнуть. Кашлянул пару раз и поднял взгляд на вспаханное псом поле. На орла было грустно смотреть: обшарпанный хвост, потрескавшиеся когти, проплешина на голове, лохмотья вместо крыльев и глубоко уставший потерянный взгляд – блеск в глазах почти незаметен, былая бодрость взгляда пропала.

Но иногда внезапные знакомства Хорна с необычными существами пробуждали в нём новые силы. Месяц назад он подобрал с земли молодого совёнка, тот, похоже, потерялся, потому что в округе других сов не было, и упал обессиленный. У совёнка голова развернулась почти на три часа – до сих пор не поворачивается обратно. Он вроде как уже летает, а с головушкой всё ещё непонятная беда.

Ама чуть со смеху не подавился, когда узнал, что этот молодой сов видит только правую сторону при полёте, а чтобы посмотреть на землю, ему приходится наклоняться, что не очень удобно. Орёл щенку тогда таких тумаков надавал за насмехательство над несчастным, что Ама теперь вообще над совами не смеётся. Хотя, может, и смеётся, но никто об этом пока не узнал. А у совёнка обозначилось прозвище – Три Часа.

Хорн улетел на рассвете. Ама продолжал выкапывать урожай из чернозёма, складывая плоды бахчи под навес из широколистных деревьев. Кроты уже совсем устали – и, только задул подозрительный ветер, тут же попрятались по норам отдыхать. Грозовые тучи будто стиснули всю округу, и в воздухе повисло дрожащее напряжение. Вихрь поднимал к небу пыль и опавшие листья, и они гигантским потоком двигались над лесом. Волкопёс этого не замечал, перетаскивая тыковки к схрону. За всё время он натаскал больше чем две трети, но он особо и не считал – Ама простой щенок, зачем ему всё это считать.

Ливень вдарил резко. Дождь почти мгновенно превратил поле в грязевое месиво. Тогда-то Ама и обратил внимание на погоду, сложно было не заметить ливень такой силы. Бахчу надо было спасать – нижнюю часть поля просто смывало бурными потоками быстро нахлынувшей воды. Бедный пёсик стал похож на болотное чудовище. Лапы проскальзывали по земле, тыква застревала в колее и рвалась в зубах Амы. Тогда он хватался за другую и тащил её с поля.

Буря обрывала ветви и листья. Ветер превратил всё в свистящий водоворот. Вдруг рядом с Амой ударила молния и он замер. Через секунду его начало трясти и лапы подкосило. Он упал в грязевую кашу и потерял сознание.

Буря стихла, дождь прекратился. Два крота вылезли из норы. Почесав головы, они осторожно подползли к Аме и подёргали его за уши – реакции было мало. Грязный, мокрый волкопёс открыл глаза – и увидел две изумлённые кротовьи морды прямо у себя под носом. Судя по всему, настроение у них было вовсе не игривое.

Ама был измучен, да и вокруг после грозы было нерадостно: солнце уже закатилось за горы, стало холодать. Кроты толкали Аму в сторону леса, чтобы укрыть его под сухими ветками. К этому времени уже почти стемнело.

Доползли. Подземная парочка почистила шерсть пса от скользкой грязи и осталась сидеть рядом. Они присели на кирпичики, которые почти всегда носили с собой. Братья кроты нашли их под землей, с тех пор и таскают. Глядя на затянутые тучами снежные горы, кроты явственно переживали за орла, ведь они привыкли к нему, часто видели его широкие крылья. В общем, Хорн и Ама им нравились, потому что те не пытались их съесть. И тут Ама понял, что Хорна он не видел уже целый день.

К следующему утру небо всё ещё было затянуто тяжёлыми тучами и ветер свистел, пронизывая каждую трещину в скалах гор вдалеке. Ама смотрел в небо, где его друг, могучий орёл Хорн, исчез среди бури. Они были неразлучны с тех пор, как волкопес высвободил Хорна из дикого плюща у болот. С тех пор Хорн своими крыльями защищал Аму от опасностей, а Ама своими острыми чувствами помогал Хорну находить то пищу, то различные важные для орла мелочи вроде железных осколков и разноцветного стекла.

Но теперь Хорн пропал, и сердце Амы наполнилось тревогой. Он знал, что должен найти друга, несмотря на бушующую стихию. Полуволк поднял морду к небу, вдохнул запах мокрой земли и представил свой путь сквозь горы, где ветер разрывал облака в клочья.

Глубокое беспокойство охватывало его: «Что, если Хорн попал в беду? Что, если он нуждается в помощи?» Эти вопросы не давали ему покоя. Он чувствовал, как его сердце бьётся быстрее при каждой мысли о том, что может произойти с другом. Но в то же время в его сознании звучал голос Хорна – предостерегающий и мудрый: «Не покидай опушку леса. За её пределами скрываются тайные опасности, которые ты не можешь даже представить».

Ама стоял на краю леса, глядя на тёмные дали, где деревья постепенно уступали место открытым полям и неизвестным мирам. Ветер шептал ему о радостной встрече с другом, но также приносил с собой холод страха. Ама чувствовал, как этот страх проникает в его душу, как ледяные пальцы сжимают его сердце.

Противоречия внутри него разрастались, как громовые грозы. С одной стороны, подступало желание броситься в путь и спасти Хорна; с другой – ужас неизвестности и опасность. Каждое мгновение колебания между этими двумя силами заставляло внутренний мир Амы шататься на краю пропасти. Он закрыл глаза и представил себе Хорна – величественного орла с расправленными крыльями, парящего над лесом. Казалось бы, все просто – нужны только крылья и в путь. Но воображение и реальность порой находятся в абсолютно противоположных сторонах.

«Если я не пойду за ним, – думал Ама, – сможет ли он вернуться?»

Собравшись с мыслями, он открыл глаза и посмотрел на лес. Тени деревьев казались ему зловещими. Но внутри него разгоралось пламя решимости: собравшись с духом, Ама подошёл к жёлтым ромашкам у болот и сделал шаг из Тихого леса.

Вместе с ним в путешествие отправились и два крота с полей, Дотс и Стод, и совёнок Три Часа – все трое маленькие и неуклюжие, но при этом удивительно уверенные. Дотс был мастером на все лапы, умело ориентировался под землёй и всегда имел при себе карту подземных тоннелей. Стод, его брат, обладал острым слухом и чувством, которое позволяло ему ощущать вибрации земли. Вот только они были немы и общались между собой жестами. У каждого из кротов с собой было по два небольших кирпичика.

– Зачем они вам? – подняв бровь, поинтересовался волкопёс. На что кроты в ответ покрутили их туда-сюда, видимо, это было их объяснением.

Они начали свой путь на рассвете, когда первые лучи солнца едва коснулись верхушек деревьев. Ама шёл впереди, его мощные лапы позволяли ему уверенно ступать по земле, в то время как кроты едва поспевали за ним, стараясь не отставать. Горные тропы были скользкими от недавнего дождя, а внизу, вышедшие из берегов, шумели реки.

Когда они достигли первого бурлящего потока, Ама без труда перепрыгнул через него, а совёнок перелетел по верху, но для Дотса и Стода это было непреодолимым препятствием. Не теряя времени, Ама нашёл крепкую ветку, из которой сделал мостик для своих маленьких спутников. Дотс и Стод остановились на краю, оценивая свои шансы. Вода в реке бешено кружилась, вздымая потоки, и грозно ревела, словно зверь, жаждущий их поглотить.

Дотс сделал первый шаг. Он осторожно поставил маленькую лапку на ветку, которая слегка покачнулась под его весом. Стод, следя за каждым движением брата, дрожал от страха, подкладывая кирпичики под шатающиеся ветки.

Как только Дотс медленно двинулся вперёд, ветка начала гнуться и скрипеть, а от летящих водяных брызг её поверхность стала скользкой. Стод, следуя за братом, пытался сохранять равновесие, но его короткие ножки были не созданы для таких испытаний.

– Выбрось кирпичи! – закричал ему Ама.

В самый напряжённый момент, когда Дотс был уже посередине, мощный порыв ветра заставил ветку дрогнуть. Дотс потерял равновесие и на мгновение оказался на четвереньках, цепляясь за ветку всеми четырьмя лапами. Стод замер, сердце его забилось, словно перекатывающиеся в бешеной реке камни. Совёнок, стоявший чуть в стороне от волкопса, со страху закрыл глаза и отвернулся.

Ама, наблюдая за кротами, изо всех сил прижимал болтающуюся ветку между камнями и был готов в любой момент прыгнуть на подмогу. Он бросал на кротов ободряющие взгляды. Собрав волю в лапу, Дотс снова поднялся и шаг за шагом продолжил свой путь. Стод, вдохновлённый мужеством брата, последовал за ним, и вместе они медленно, но верно двигались вперёд. Каждый шаг был испытанием, а каждый вздох сопровождался холодным всплеском.

Наконец, после вечности напряжения и страха, они оба достигли другого берега. Их маленькие тела тряслись, но в глазах горел огонь триумфа. Ну как сказать глазах – в тех местах, где у кротов должны быть глаза. Ама встретил их на другой стороне – он сиял от гордости за своих маленьких, но несгибаемых спутников.

Когда они взбирались на крутые склоны, Ама когтями выскребал уступы-ступени для кротов, а они, копатели с опытом, помогали ему укрепить путь, чтобы он стал безопасным.

Наступала первая ночь их опасного странствия, звёзды стремительно скрывались за облаками. Нужно было найти безопасное место для ночлега. Ама полагался на свою интуицию, а Дотс и Стод – на подземные карты и земное чутьё, чтобы найти надёжное место для отдыха. Совёнок взлетал осмотреть опасности и поискать хотя бы малейший намёк на следы, которые мог оставить Хорн. Зверьки сбились вместе, чтобы сохранить тепло и обсудить план на следующий день, но тихо уснули. А Три Часа не спал – он смотрел на звёзды, что время от времени скрывались за облаками.

Весь следующий день был наполнен смутной надеждой – каждый поворот, каждая горная гряда будто подгоняли друзей быстрее заглянуть туда, где они ещё не искали. Но раз за разом надежды на воссоединение с Хорном оборачивались разочарованием. Так шли дни, первая неделя, вторая… К этой поисковой рутине маленькая компания уже начала устало привыкать.

Ама стоял на вершине скалистого утёса, вглядываясь в бескрайнее небо. Его острый взгляд пронзал облака, но нигде не было видно знакомого силуэта его друга, орла Хорна. Тревога нарастала в груди Амы с каждым днём, проведённым в бесплодных поисках. Дни складывались в недели, а Хорн всё не появлялся.

Волкопёс начал понимать, что дело гораздо хуже, чем он предполагал. Всё это испытывало его силы, и Ама чувствовал, что близок к отчаянию.

Наутро Ама услышал какой-то шелест выше по скальному склону горы – и бросился наверх. Тут снова поднялся ветер – и сдул волкопса со склона, закрутив его в вихре пыли и каменной крошки и сбросив со скального утёса.

Встреча происходила у скромного домика Алекса, построенного на краю Адласа, где сухие, растрескавшиеся земли постепенно переходили в зелёные просторы Ваграса. Алекс – один из многих заклинателей ветра из клана Воробушков, они живут как все люди в обличиях мужчини и женщин, но умеют превращаться в воробьёв и летать, а также просто превращать свои руки в большие крылья и парить. Ну, это классика.

Следя за рекой, которая вытекала из Адласа, словно серебряная нить, воробьи видели, как она ширится, превращаясь в могучую реку Ваграс. Её воды, спокойные и глубокие, несли с собой песок и отражали солнце, словно драгоценные камни. Рядом с домиком, на склоне холма, начинался Ваграсский лес – густой, с высокими деревьями, чьи кроны сплетались в плотный зелёный купол. Здесь, под защитой древних деревьев, воробьи собирались, чтобы обсудить свой план.

– Слыхали о призраке Кэрнбрада? – с усмешкой прочирикал Алекс. – Говорят, он блуждает по залам замка и его стоны можно слышать в самые тёмные ночи! А те, кто видит его, лопаются от страха.

– Ах, брось ты, это всего лишь старые сказки, чтобы отпугнуть любопытных птенцов, – негодующе ответила Лина. – Давайте проверим это сами и развеем глупые бредни!

– Но не забывайте, что раньше там были страшны совсем не мифы, – предостерегла Кэт, оглядываясь на своих сородичей. – В горах Адласа, где я родилась, земли сухие и ветреные, но Кэрнбрад… – она замолчала, взмахнув крылом в сторону реки. – Там, за рекой, болота как вязкое мумие. Они поглотили сам замок, и теперь его стены скрываются под трясиной.

– И вы, пожалуйста, тоже не забывайте, что мы здесь за одним очень важным камушком, – напомнил Алекс, который только недавно перебрался в Адлас из Саима.

– А ну-ка, расскажи!

– Я ведь уже говорил! – взмахнул крылом Алекс. – Несколько дней назад ко мне обратился загадочный путник из Волдревса – высокий, худощавый мужчина в плаще, с лицом, скрытым под капюшоном. Он рассказал о таинственном камне, спрятанном в руинах замка.

– Первый раз слышу! И что, мы должны, что ли, этому загадочному мужчине что-то выискивать? – высказался Фан.

– Он сказал, что найдёт лекарство для Джанны. Говорит, что угольный лист можно найти в глубине Ваграса.

– Очередные сказки. И ты поверил? – скептически чирикнула Лина.

– Нет. Но я лучше попытаюсь проверить, врёт он или нет, чем потом буду жалеть о потерянном времени. А вдруг он и вправду найдёт лекарство? Что, он отдаст его просто так?

– Ну он же худощавый! – воскликнул Фан. – Мы его, если что, накроем. Он же в нашем лесу его нашёл.

– Не в этом дело! – Кэт тревожно взмахнула крыльями. – Говорят, что экзарх тоже можно вылечить. И этот путник сказал, что для этого нужен камень из Кэрнбрада.

– Да какая ещё болезнь! Вы реально в это верите? – фыркнул Фан. – Тоже мне! Ну привезли пару гнилых помидоров, и что теперь? Закрываться по домам и косточки свои обгладывать? Ну вот зачем себе голову забивать разной дурью? Лучше вместо этого сходить в парк погулять, вон, смотрите, люди гуляют, женщина красивая на гитаре играет, птички поют. Наслаждайтесь жизнью!

– А если Джанна и Ларс умрут? – тихо спросил Алекс. – Я полечу и без вас, но вы должны знать почему. Это я так, на всякий случай.

– Ой, какая драма. Ладно, давай найдём этот камень или что там, – Фан, кивнув на реку, добавил: – А почему любой другой камень нельзя?! Вон гальки на реке сколько.

– Хватит! – Алекс, прервав разговор, указал на лес. – Давайте уже лететь!

И вот, собравшись вместе, воробьи взмахнули крыльями и полетели к мрачному замку, который теперь стоял пустым и заброшенным. Подлетев к Кэрнбраду, они заметили, что природа начала забирать его себе: плющ обвил стены, а цветы проросли в трещинах камней. Это было зрелище какое-то пугающее. Хотя повсюду прорывалась новая лесная жизнь, что возвращалась в эти древние руины.

С одной стороны, воробьи были очарованы и восхищены красотой природы, которая возвращала себе то, что когда-то было занято людьми. Стены замка создавали живописную и мрачную картину. С другой стороны, руины напоминали о прошлом величии и истории, о временах, когда и замок, и городок при нём были полны жизни и суеты.

С высоты они заметили, что тяжёлые ворота стоят приоткрытыми. Воробьи влетели внутрь и начали осматривать залы и коридоры.

– Смотрите, сколько здесь места для полётов! – радостно крикнул молодой Элгор, делая кульбиты под сводами зала.

– И никаких котов! – добавил другой, садясь на пыльный барельеф.

– И капибар…

Они купались в лужах дождевой воды, которые собрались в зале трона, и играли в прятки среди древних статуй.

– Смотрите на меня! – кричал Фанни, прыгая по головам статуй, с одной на другую. – Я король Кэрнбрада!

Все смеялись и веселились, но внезапно птичья радость была прервана странным шёпотом, который разносился по залу. Воробьи замерли, Лина и Кэт настороженно затаились и спросили:

– Кто здесь?

Тишину нарушил едва уловимый звук, напоминающий шуршание шёлковых одежд. Всё вокруг словно похолодело, а из тёмных сырых подвалов старого замка будто расползался мрак – сначала по коридорам, а затем и по разрушенным залам, поглощая солнечный свет.

Вот ветер принёс слабый шорох шагов и протяжные вздохи. Воробушки замерли, прижимаясь друг к другу и стараясь сделать своё присутствие незаметным. Маленькие сердца птиц бились быстро, но воробьи старались не издавать ни звука, понимая, что любое движение или писк могут привлечь внимание блуждающего призрака. Зажмурив глаза от страха, воробьи задрожали ещё сильнее, и в тишине стал слышен цокот их маленьких коготков.

Вдруг перед ними возникла призрачная фигура, окружённая туманом и холодом.

– И-и-и! – воскликнул Алекс. – Ходу, ходу, ходу!

Стайка воробушков разлетелась под высокими сводами крепости. Алекс, Элгор и Кэт улетели в сторону ворот, а остальные – кто куда: в разбитые витражи, сквозь снесённые стены и арки – в другие залы. Костлявый туман тьмы тянулся за хвостами юных птиц вплоть до самых ворот и окон. Воробьям пришлось махать крыльями изо всех сил и даже отталкиваться от воздуха ногами, чтобы уйти от преследования.

Когда они наконец вырвались из замка, их сердца всё ещё колотились от страха.

– Что это было? – задыхаясь, спросил Элгор.

– Призрак… или что-то хуже, – ответила Кэтти дрожащим голосом.

– Мы должны вернуться за камнем, – сказал Алекс, его глаза горели решимостью. – Путник из Волдревса был прав – здесь что-то есть.

– А ручки-то вот они! – засмеялся Фан, показывая жёлтый камень.

– Ты его нашёл! Как?! – удивился Алекс.

– Ха-ха! Да он лежал в фонтане на улице.

В бежевом тумане Ама очнулся среди холодного песка, ощущая под лапами сухую, потрескавшуюся глину. Воздух был тяжёлым, наполненным запахом гнили и влажной пыли. Волкопёс огляделся, пытаясь понять, куда его занесло. Вокруг простирался мрачный пейзаж: сухая земля, граничащая со зловещим тёмным туманом, из-за которого всё здесь казалось каким-то серым. Внезапно Ама услышал шорох позади себя. Он резко обернулся, готовый защищаться, но увидел лишь высокую худощавую фигуру, выступающую из клубов тумана.

– Не бойся, – прошелестело оно низким, протяжным голосом. – Это я просто хотел нагнать саспенс… Я Лич. Очень ждал твоего прибытия.

Лич решил добавить немного ужаса своему появлению и попугать волкопса. Его низкий, протяжный голос разнёсся по окрестностям, проговаривая жуткую мантру, которая заставила шерсть на загривке Амы встать дыбом. Однако, несмотря на первое впечатление, Лич не имел злых намерений. Он лишь хотел испытать Аму, чтобы убедиться в его функционировании. Ама напрягся, но существо подняло руки в примирительном жесте.

– Как я здесь оказался? Где Дотс и Стод? Где совик?

Лич воздел диковинный деревянный посох:

– Судьба привела тебя сюда, Ама. Твои друзья в безопасности, но твой путь лежит дальше. Ты стоишь на пороге серьёзных испытаний. И если читатель далее не будет душнить, но внимательно осознает, что терять время нельзя, то возможно у этого мира есть шанс на выживание.

Волкопёс внимательно посмотрел на Лича, чья голова – череп древнего дракона – в тусклом свете выглядела ещё более зловещей.

– Не понял. О чем это ты?

– О том, что наш мир это книга, которую читают прямо сейчас. Но только мало кто может осознать, что даже, если закрыть книгу, схлопнуть слова – история продолжится.

– Ты знаешь, где Хорн? Ты можешь помочь мне найти его?

– Я могу направить тебя, – ответил Лич, и его горящие глаза ярче зажглись в глазницах. – Но путь будет опасен. Ты готов рискнуть?

Лич был существом, которое невозможно спутать ни с кем другим. Тонкая сеть трещин покрывала его голову-череп, словно свидетельствуя о многовековой жизни. В глазницах черепа мерцали розово-голубые огоньки, свет которых казался одновременно пугающим и завораживающим. Он держал в руках деревянный посох, украшенный резьбой, изображающей сцены из древних легенд. Фигура Лича была облачена в плащ из тёмной ткани, который развевался на ветру, словно тени прошлого.

Лич обладал сложным и многогранным характером. Он был мудрым и проницательным, но в то же время в его сущности присутствовала некая печаль, отражающая его драматичную историю. Несмотря на свою силу, он не стремился к власти или доминированию, предпочитая оставаться в тени и наблюдать за миром. Он был склонен к философским размышлениям и часто говорил загадками, что делало его общение с другими существами непростым.