Декабрец! Отборное новогоднее чтиво

Окна-глаза раскрылись. Из них смотрели горожане и радовались новогоднему легкому снегу, медленно и спокойно покрывающему все вокруг и делающему Новый год настоящим праздником – белоснежным и загадочным.

До Нового года оставалось несколько часов.

Иллюзия праздника

Виталий Гулидов

vk.com/thekaluchii

Александр подрабатывал Дедом Морозом. Вообще, он теперь много кем подрабатывал. По утрам на морозе, стуча зубами от холода, раздавал рекламные листовки. Днем в костюме огромной игрушки зазывал людей в недавно открывшийся торговый центр. Иногда разносил товары из этого же центра по ближайшим адресам. Но вечерами для него неизменно наступало время волшебства. Александр облачался в красивый, взятый специально для этих целей напрокат, костюм. Плотно, чтобы даже самый недоверчивый ребенок не смог сорвать бороду, закреплял ее на подбородке. И шел поздравлять детей с праздником. С собой он всегда носил красный мешок, туго набитый завернутыми в красивую бумагу подарками, как оплаченными родителями, так и купленными им самостоятельно – для детей, которые могли оказаться в квартирах случайно. Их Александр покупал на собственные деньги. И никогда не просил, чтобы за эти подарки кто-нибудь ему заплатил дополнительно.

Детей Александр любил. Как когда-то любил и выпить. Сейчас же, если это и случалось, то только потому, что ему нужно было заглушить ту тоску, которая захлестывала его при приближении последних чисел декабря.

Именно под самый Новый год несколько лет назад Катя вылетела из дверей их квартиры и уехала в область к старшей сестре. На миллион его звонков Катя сначала не отвечала, а когда миллион превратился в миллиард – заблокировала его номер. Александр хотел было разыскать ее, вымолить прощение, поехать и привезти обратно, но понял, что даже примерно не представляет, где она может находиться. Поэтому первое время он только сидел, уставившись в одну точку, и глушил стопку за стопкой.

В настоящий момент Александр уже практически взял себя в руки и вел образ жизни этакого «завязавшего алкоголика». После расставания с Катей «маленькая минутка слабости» наступала для него только в декабре. Только ближе к декабрю он начинал чаще задумываться, когда же начал образовываться этот любовный треугольник между ним, Катей и алкоголем, в котором лишними оказались все, а виноватым только он. Только из-за этого декабрь всегда становился для него тяжелым испытанием.

Именно поэтому, работая Дедом Морозом, Александру было так трудно отказываться, если родители предлагали ему опрокинуть рюмочку на посошок. Вечера были длинными, квартир было много. На посошок предлагали часто.

Но еще труднее было не пить, когда оставался один дома. О том, что было, когда они с Катей еще только-только познакомились, съехались и любили друг друга до безумия, Александр, старался не думать. Слишком больно это было. Он бы сразу опять налил себе сто грамм. А может и не сто. И не в рюмку, а в стакан, и кто знает, может, ушел бы в такой запой, из которого его уже некому было бы вывести. Образовывался бы замкнутый круг – он бросил пить из-за любви, и из-за этой же любви и спился бы. Печальная перспектива.

* * *

Несмотря на порой чрезмерную любовь к зеленому змию, соседям этот заросший щетиной мужчина нравился. Он никогда не отказывал в помощи, если его о чем-то просили. Никогда не буянил. И всегда находил время, чтобы остановиться и перекинуться парой фраз с теми, кто с ним заговаривал. Кто-то еще помнил его родителей и говорил, что свой легкий нрав этот улыбчивый молодой человек унаследовал от них. Сам же Александр не мог ни подтвердить, ни опровергнуть этих слов.

Его родители погибли, когда он был еще совсем ребенком, и мужчина их совершенно не помнил. А тетка, у которой он воспитывался, почему-то так ни разу толком о них и не поведала. Когда Александр был ребенком, она, постоянно путаясь, рассказывала ему сказки. Иногда она говорила, что его принес аист, в следующий раз могла поделиться с мальчиком тайной, что его обнаружили в капусте. И если бы не маленькая замусоленная фотография улыбающийся пары с младенцем на руках, единственное, что доказывало существование его родителей, Александр, возможно, до сих пор бы в это верил. Он много раз собирался пойти в фотостудию, чтобы увеличить снимок, сделать фотопортрет и повесить на стену, но все не доходили руки. Порой мужчина задумывался, какое детство у него было бы, если бы его родители тогда не погибли. Как они вместе путешествовали бы, и насколько счастливей оказалось бы это детство. Но, с другой стороны, он, по крайней мере, не помнил момента их смерти.

* * *

Александр посмотрел на часы и встал с дивана. Стрелки показывали пять. Значит, надо потихоньку собираться. Сегодня у него всего один заказ. Но, узнав накануне адрес и поняв, что ехать нужно будет через весь город, «Дед Мороз» решил выйти из дома пораньше. Во-первых, собираясь, по своему обычаю, забежать по дороге в магазин игрушек, а во-вторых, на прошлом опыте он знал, что в последний день года на любых, даже самых незагруженных дорогах, машины все равно стоят.

Выйдя из дома, мужчина вдохнул свежий декабрьский воздух. Уже начинало темнеть, и снег под ногами блестел в ярком свете фонарей. Александр шел твердой поступью, и снег звонко хрустел в такт его шагам. Хмурые в остальное время года лица людей, при виде одетого в костюм Александра, как-то сразу смягчались. Некоторые прохожие расплывались в улыбке. А толпы детей сбивались в кучи, показывали на него пальцами и что-то бурно обсуждали.

Не может же быть, чтобы он был единственным Дедом Морозом, которого все они сегодня увидели? Значит, одно из двух: либо у всех уже настолько предновогоднее настроение, либо он действительно чертовски хорош. Александр усмехнулся.

Пополнив содержимое мешка новыми свертками, мужчина вышел из магазина игрушек и направился в сторону ближайшей остановки. Можно было, конечно, шикануть и поехать через весь город на такси, но Александру хотелось побыть среди людей, подарить им щепотку радости и понаблюдать, как будут преображаться их лица. Хорошо, что на нем сейчас борода, и люди не увидят, насколько на самом деле печальное у него лицо.

Зато чуть позже он отработает заказ, вернется домой и… Нет, в эту последнюю (или, все же, первую?) ночь года он пить не будет. Да и от «посошка», если предложат, откажется. Ни к чему это все! Тем более, когда в стране все больше людей приобщаются к ЗОЖ. Раз уж вокруг столько счастья, почему он не может впитать немного, чтобы пережить всего лишь одну длинную ночь?

* * *

Подходя к небольшому, но симпатичному коттеджу, Александр издали увидел детские мордашки, которые уже с нетерпением выглядывали из окон. Дед Мороз хотел было приветственно взмахнуть посохом, но с ужасом обнаружил, что впопыхах оставил его дома, и тут же поскользнувшись, чуть не растянулся на снегу. Да уж, про посох, по крайней мере, всегда можно что-нибудь соврать, вот если бы он шмякнулся на землю у самого крыльца, было бы совсем неловко.

Сделав вид, что все в порядке, Александр подошел к входной двери и звучно постучал в нее кулаком. Изнутри послышался топот сразу нескольких пар детских ног, который почти тут же стих – видимо, родители жестами приказали детям вести себя тише. Затем за дверью раздались шаги, которые казались уже более размеренными, и Александра наконец впустили внутрь.

Как мужчина и предполагал, в доме оказалось на одного ребенка больше, чем ожидалось. Увидев обеспокоенный взгляд молодой женщины, Александр незаметно подмигнул ей, показывая, что все в порядке.

Каждый предмет в этом доме напоминал о празднике. Повсюду висела мишура. Везде были развешаны вырезанные из бумаги звезды. Даже с люстры свешивался серпантин. Посреди всего этого великолепия стояла елка. Живая, в кадке и украшенная так, что, казалось, на ней просто не осталось свободного места.

Дети сразу же потянули Деда Мороза к елке и встали в хоровод. Пройдя вокруг украшенного дерева несколько раз, Александр сослался на свой возраст и, присев на стул, стал наблюдать за выступлением малышни, которое обычно предшествуют вручению подарков. Все как всегда: стихи, рассказанные впопыхах, как будто рассказчик боялся, что Дед Мороз не станет дослушивать и уйдет, не оставив подарка. Плохо отрепетированный, но сложный по исполнению танец. И сбивчивая, но старательная игра на скрипке, от которой, вопреки ожиданиям, не хотелось зажать уши руками. Но самое главное – Александр видел горящие глаза каждого ребенка. Настолько глубокие, что, казалось, глядя в них, можно постичь все тайны Вселенной.

Смотря на детей, Александр в очередной раз убеждался, что дети – это единственное, что может исправить даже самое плохое настроение.

Получив свои подарки, довольная ребятня тут же принялась разворачивать красивые свертки, а Александр, еще раз пожелав всем счастливого Нового года, вышел на улицу и отправился в обратный путь. Народу вокруг, казалось, стало в десятки раз больше, чем было еще часом ранее. Отовсюду были слышны радостные голоса и лился веселый звонкий смех. Один лишь Дед Мороз чувствовал себя лишним посреди всего этого праздника. Сейчас он уже не обращал ни на кого внимания. Да и веселящиеся люди, как будто перестали его замечать, словно поняв, наконец, что он не является частью всего этого праздничного действа.

Александр ехал и безучастно смотрел, как вокруг радуются взрослые и дети. А сам втайне ненавидел всю эту иллюзию праздника. Эту ночь, которая, по сути, ничем не отличается ото всех остальных ночей в году. Только тем, что Петру Первому пришло когда-то в голову изменить календарь и назначить именно ее новогодней. Ненавидел он и себя – за то, что просто не мог почувствовать радость, которая была написана на лицах тех, кого он видел.

Добравшись до своей девятиэтажки, Александр постоял некоторое время у подъезда, оглядывая сотни светящихся вокруг окон и наблюдая за множеством людей, перемещающихся за занавесками. Затем вздохнул и перевел взгляд на собственные темные окна. Подумал, что надо было оставить свет включенным, может быть, не было бы сейчас так тоскливо. Возникло стойкое желание отправиться в магазин за водкой. Одна бутылка – и эта ночь станет утром и покажется просто жутким сном. В какой-то момент Александр был уже готов махнуть на все рукой и сгонять в магазин…

Но нет, он дал себе слово не пить, значит, пить сегодня не будет. Какой же он Дед Мороз, и как же в него будут верить дети, если он даже данные самому себе обещания не выполняет? Да и зачем начинать, раз он уже так долго держится?

Быстро, чтоб не дать себе передумать, Александр зашел в подъезд.

Взлетев бегом на третий этаж, мужчина остановился перед своей дверью. На площадке свет не горел, и Александр долго не мог попасть ключом в замочную скважину. В какой-нибудь другой ситуации эта картина – кто-то в костюме Деда Мороза пытается вскрыть замок входной двери – могла бы позабавить самого Александра, но явно не сейчас. Лимит хорошего настроения у него на сегодня был уже исчерпан.

Переступив порог, Александр даже в темноте почувствовал, что в квартире кто-то побывал. Стараясь не думать о том, что этот «кто-то» может до сих пор находиться внутри, мужчина отер пот со лба и щелкнул выключателем. Свет не зажегся. Александр в тысячный раз покорил себя за то, что оставил посох дома. Яркая вспышка фонарика ослепила глаза мужчине, успевшему увидеть на фоне окна небольшую темную фигуру, которая тут же бросилась к нему.

Дезориентированный Александр почувствовал, как фигура обхватывает его шею. Стоя с зажмуренными от ударившего яркого света глазами мужчина ожидал, что фигура, бросившаяся на него, начнет его душить. Но пока никто его душить не собирался. На шее Александра просто висели, издавая хрипящие, свистящие и хлюпающие звуки.

Тем временем мужчина почувствовал запах, который отдаленно ему что-то напоминал. Запах, который ему не очень-то нравился прежде. Но показавшийся ему сейчас лучшим из всех тех, которые только можно себе вообразить. Легкий и так подходящий только его Кате. И как он его сразу не заметил, ведь она, казалось, вылила на себя полфлакона своих любимых духов?

– Катя это ты? Ты решила вернуться?

– Сань, я не знаю, что мне делать, правда. Я всегда так тебя любила. Но эта твоя постоянная выпивка, – с ходу начала тараторить девушка. – Я тогда так вспылила! А потом эта моя дурацкая гордость. Мне так хотелось, чтобы ты меня разыскал. Но адрес только тете Маше с первого этажа оставила, той, которая мне при встрече всегда улыбалась. Она хоть и любит не в свое дело лезть, но как партизан, никогда никому ничего потом не рассказывает.

– То есть, наша соседка все это время знала, где ты была? И молчала, пока я тут с ума сходил? – Александр вытер бородой испарину, выступившую на лбу.

– Я ее очень об этом просила. Не ругайся, мне тоже было очень плохо. Ты же знаешь – сделаешь что-нибудь сгоряча, а потом понимаешь, какую ошибку совершил, и что обратного пути больше нет.

– Ну был же, был же путь – ты, по крайней мере, знала, куда тебе ехать. А я не знал, ни адреса, ни телефона, ни жива ли ты вообще.

– Что со мной могло произойти? Я же к сестре уехала, а не к кому-нибудь там.

– Ну я-то об этом откуда мог знать, Кать? Еще и свет этот чертов, устроили людям праздник! И главное, только на нашем этаже. А тетя Маша – полная дура. А еще приветливая такая. Я же ей сам рассказывал, как мне сейчас плохо!

– Так тетя Маша мне и позвонила. Сказала, что давно тебя выпившим не видела. Грустным – да, но не пьяным. А у меня столько проблем! Я и с сестрой своей поссорилась. Из-за ее мужа.

– Она замуж вышла?

– Вышла, не то слово! Он и будучи молодым человеком был совершенно бестолковым, я думала, что, может, хоть после женитьбы что-то поменяется. Поменялось, как же! Он только еще более бестолковым стал. Но зато вдруг обнаружил, что у него кулаки есть.

– Он что, сестру твою избивал?

– Мне тоже иногда доставалось. Но в один день он вдруг исчез. Отчалил в поисках лучшей жизни. Я говорю сестре, что ей повезло, а она, дура, сидит, плачет. Да еще и ругаться со мной постоянно начала. На ровном месте вспыхивает. Я ей предлагаю, поехали со мной, развеешься. Она ни в какую, говорит, а вдруг Мурзик вернется. Это она муженька своего так называет.

Александр дотронулся ладонью до Катиного лица и костяшкой пальца вытер слезы, катящиеся по щеке. Потом вышел на кухню, плеснул в пустой стакан воды и сам сделал несколько больших глотков прямо из носика чайника. Вернувшись назад, он протянул стакан Кате, которая все так же стояла посреди прихожей. Девушка взяла стакан и всхлипнула.

– Что же теперь будет, Саша? С нами, с сестрой?