Светлый Том

И вот сегодня после «экзамена» у Льва Израилевича, раздается звонок от Тимура: – Завтра в 8:00 забираю тебя из дома.

– Куда?

– К родным корням, так велел передать Семен Аркадьевич.

– А, – Игнат вспомнил, с чего начался весь сыр бор, – А, что уже две недели прошло?

– Да, будем ты, я, мэр и губернатор, – голосом лектора, произнес Тимур, – без свиты.

– Хорошо, что брать с собой. – Игнат почесал затылок, – Позвоню сам Семен Аркадьевичу, и…

–Даже не думай, – перебил меня Тимур, – Семен Аркадьевич велел связь с ним держать через меня. Там какая-то канитель после приезда чиновника из Москвы. Нужно соблюдать конспирацию. И машина со всем нужным уже отбыла сегодня днем.

– Хорошо, буду готов к 8:00.

– До связи. Подъеду, наберу.

Утром, Тимур на губернаторском минивэне забрал сначала меня, потом заехали за мэром и губернатором. Салон минивэна был трансформирован в четыре отдельных кресла и столик между ними. На задних креслах разместились старшие друзья, а Игната попросили покинуть коптик водителя и занять место за столом.

– Уточек постреляем, – говорил Семен Аркадьевич, доставая из-за кресла спортивную сумку. Передал ее Игнату, – мечи на стол, мне виски. Евгению Борисовичу кальвадос, себе выбирай сам.

Стаканчики, как и все, кроме бутылок с горячительными напитками, имели на дне металлические полоски. Стол примагничивал к себе посуду, не давая ей перемещаться по его поверхности. Все закуски были упакованы в одноразовые, пластиковые контейнеры, имели наклейки с надписью, поясняющие содержание.

Игнат расставлял контейнеры по мере их попадания ему в руки из сумки. «Лисички», «бутерброды с икрой», «маренное мясо оленя», «белые грузди», «салат Цезарь», и прочее заполнило стол.

– Ты не стесняйся, Игнат, – Евгений Борисович показал Игнату жестом, что нальет кальвадоса, – Игнат кивнул, – у нас, деревенских парней, нет этикета и закусь берем руками, – передал наполненный стаканчик Игнату, и протянул бутылку кальвадоса. Для бутылки нашлось прекрасное место в специальном креплении у ножки стола.

– Ну, выпьем за генерального директора ООО «Народная самодеятельность», – Семен Аркадьевич поднял пластиковый стакан, – уже месяц как в должности, а не проставляется. Не чокаясь.

Евгений Борисович подмигнул Игнату, мол понимаем, что не месяц. Все два часа пути прошли ровно за спокойными воспоминаниями боссов о далеком детстве и юности, всплывающих на волне легкого алкогольного опьянения. Подъехав к дому председателя, пересели на 80 крузак, где находился полный пакет охотника на уток для троих и егерь Борис, за рулем. Тимура отправили к дому бабы Нюры, контролировать приготовление к встрече уставших охотников. Для полного погружения в юность, было решено попариться в старой баньке, без изысков.

На подъезде к озеру, вся троица вышла из машины и переоделась, получили ружья, патроны. Егерь сопроводил их до места в камышах, на берегу озера, показал зоны обстрела и ушел дальше по берегу.

Евгений Борисович и Семен Аркадьевич поставили раскладные стулья у воды и сели в них, лицо к озеру, ружья остались лежать на траве.

– Воздух та какой, – Евгений Борисович вдохнул полной грудью воздух через нос, – я рад, что согласился на твои уговоры и выбрался из города. У меня вчера вечером прилив сил. Ух. Анну Степановну приголубил, на балкон вышел: звезды, Жизнь. Все по новому захотелось начать.

– Ты, Женя, начинай новое, но и старые дела не забрасывай, – Семен Аркадьевич, явно, продолжал какой-то старый спор. Глядел вдаль, на другой берег озера. – Выводи активы, которые крепкие. Что поплоше, да менее ценное – готовься отдать. Не зря этот москвич нарисовался.

– Да будет тебе, Сеня, панику сеять. Посмотри, какая погода стоит, – Евгений Борисович махнул рукой в сторону озера, неба, – твой Лева обо всем побеспокоился. Активы, что через тебя идут, он прикроет, а остальное…

– Игнатушка, – Семен Аркадьевич повернулся к Игнату: – ты ружье заряди, да пальни пару раз, как утки полетят. Люди старались, готовили нам встречу.

Игнат кивнул, взял «разломленное» ружье, зарядил два патрона и повесил на левую, согнутую руку.

– Перед выстрелом кричи «Огонь», – поморщившись, сказал Евгений Борисович, – а то оглохнем и заработаем нервный тик.

До того как солнце коснулось верхушек деревьев, на участке берега, где разместились Евгений Борисович, Семен Аркадьевич и Игнат, велась оживленная беседа, прерываемая выстрелами из ружья Игната.

Евгений Борисович, находясь в благодушном настроении, воспевал красоту жизни на природе, иногда, соглашался с доводами Семен Аркадьевича о прикрытых тылах, верных людях и происки завистников.

Семен Аркадьевич воздавал должное природе, только как месту, где жучков и прослушки не поставишь. Жизнь нужно прожить с умом, в комфорте и обеспечить старость. Большинство из активов за последние три года, нужно будет отдать. Вот, Фомич, после того как его племянника загребли в отдел, по борьбе с коррупцией, в больницу слег, а на нем только старые активы записали. И не затем было, Евгению Борисовичу, с сенатором закусываться из-за этих «соков». Вся эта катавасия с проверками после этого как раз и началась.

Евгений Борисович сетовал, что они не взяли спиртного из машины, на что получал ответ от Семена Аркадьевича: – аппетит нагуляем к вечеру. Серьезный разговор и алкоголь не совместим.

Игнат слушал их в пол-уха, палил из ружья в небо. Утки были ему не интересны ни как дичь, ни как еда. Когда ружейные выстрелы стихли по всему озеру, Игнат отошел от стариков на взгорок и смотрел, как по озерной глади скользят три лодки, собирая трофеи и подранков. В камышах на берегу сновали с гавканьем собаки, вытаскивая подранков.

Солнце коснулось верхушек деревьев на правом берегу озера. Появился идущий пешком егерь Борис, увидел Игната поднял вверх скрещенные руки «стоп, сворачиваемся». Игнат пошел к затихшим представителям местной власти.

– Борис идет, – сказал Игнат, подходя к тихо сидящим Евгению Борисовичу и Семен Аркадьевичу, – показывает, что пора сворачиваться.

– Хорошо, – вставая со складного стула, сказал Семен Аркадьевич, – пора в баньке погреться, а то Евгений Борисович хочет лодку зафрахтовать.

– Да уж лет 20 на веслах не ходил, – с кряхтением поднялся Евгений Борисович. Будет тебе повод, Семен Аркадьевич, в следующий раз меня из городу выманить.

Игнат проходил через двор, когда Семен Аркадьевич окликнул его и похлопал по скамейке рядом с собой. Семен Аркадьевич сидел в простыне, раскрасневшийся после бани, от его тела поднимался пар. Скамейка была черная от старости, стояла возле входа в баню, на двоих.

Когда Игнат подошел к бане, из её дверей вышел Тимур с одеждой Семен Аркадьевича на руках.

– Тимур, – Семен Аркадьевич вытер краем простыни пот со лба, – эти вещи закинь в багажник, и будь добр, захвати из холодильника банку темного для меня. И чистое для себя и Игната возьми, – Повернулся к севшему на скамью Игнату, – сейчас Евгений Борисович напарится и вы пойдете. Банька маленькая, аккурат на двоих. Помню как баба Нюра меня там крапивой парила.

Минут пять сидели молча. Подошёл Тимур, предал в руки Семён Аркадьевича запотевшую банку, выгрузил бутылки с пивом в ведро с холодной водой и пошёл в огород. Игнат слушал сверчков, шипение воды в каменке, шум от парящегося Евгения Борисовича, слабо пробивался сквозь стенку бани.

– Ты, Игнат, сильно не парься. Погрейся и к нам за стол, – Семен Аркадьевич прихлебнул принесенного Тимуром пива. – Что-то губернатор там распарился, как он выйдет, заходите.

Допив банку пива, Семен Аркадьевич продолжил:

– Губернатор скоро сменится. Скорей всего поставят Горняка, а там и я через пол годика пост потеряю. Москве сейчас нужно чтобы регионы деньги им в нужном количестве отправляли вовремя. М-да, пора на покой. Ты, Игнат проведен через Москву, а значит, проверен и одобрен. Тебя мы оставим как нашего представителя, чтобы нам войти к нужным людям, если нам понадобиться.

– Много, Евгений Борисович, в этом году под себя подмял, – потом с оглядкой на закрытую дверь сказал Семен Аркадьевич склонившись в сторону Игната. – самого его не возьмут, слишком много знает, но активы отожмут… Вот, если бы по состоянию здоровья, сам … – Семен Аркадьевич похлопал Игната по плечу, с кряхтением поднялся со скамейки, – Не задерживайся, – и пошел к дому.

Игнат сидел в тишине, смотрел на звездное небо. Минут через пять подошел Тимур, сел, закурил. Протянул Игнату запотевшую бутылку пива.

– Дела пошли, – вздохнул Тимур, – мечемся, мечемся, ан просвет появился. Поздравь меня Игнатыч, – Тимур поднял бутылку с пивом к Игнату, – через месяц буду начальником гаража. – Они стукнули бутылками, Игнат улыбнулся, – Хватит баранку крутить, пора рулить делами поважней.

Открылась дверь. Из проема вырвался пар и квадрат света, который заполнился тенью выходящего из бани Евгения Борисовича: – Молодежь, есть пиво?

Тимур, вставая с лавки, добыл бутылку пива, – открыл и протянул Евгению Борисовичу. Игнат хотел встать с лавки, но рука Евгения Борисовича опустилась на его плечо, удерживая его на месте и служила опорой, когда Евгений Борисович садился на лавку. Тимур зашел в баню и вышел с одеждой Евгения Борисовича.

– Семен Аркадьевич, дело говорит. Ты, Игнат, его слушай, – Евгений Борисович, хлебнул пива, вытер выступивший пот, краем простыни. – Идите, парьтесь в баньке, дров подкиньте, а я тут еще посижу, остыну.

Игнат встал, пошел к поленнице, которая находилась за углом бани. Набрал пять поленьев и решил, что хватит. Когда Игнат подбросил в печь дрова, в предбанник зашел насвистывая Тимур, повесил чистое белье и полотенца на вешалку. Тимур начал раздеваться, – ты идешь?

– Сейчас, – Игнат закрыл заслонку печки, – пойду, отолью и попаримся.

– Пиво в ведре с водой у входа, – Тимур прошмыгнул в баню, прикрыл за собой дверь, – не трогай, пускай стоит на улице.

Игнат кивнул Тимуру через закрытую дверь, улыбнулся, осознав, что Тимур его не видит и вышел в сумерки. Евгений Борисович сидел еще на скамейке, откинувшись спиной на стену бани. Игнат решил не беспокоить разомлевшего после бани губернатора, тихо пошел к туалету, размышляя о странном свойстве его тела, требованием извергнуть из себя излишки жидкости именно в жаре бани.