Эхо безумия
– Это тоже из-за аварийной работы системы вентиляции. – перебил ее Грин, – там небось ещё и уровень углекислого газа высокий.
Он попытался заглянуть в экран через ее руку, но разница в росте не позволила это сделать.
– Да, высокий. Не очень хорошо это. Будет болеть голова.
– Когда запустим систему вентиляции все придет в норму. Нужно просто потерпеть.
Капитан поднял руки, к застежкам на шее, отстегнул их, надавил на шлем руками и с усилием повернул его против часовой стрелки. И тот отделился от туловища, впустив внутрь корабельный воздух и выключив систему рециркуляции.
Все взгляды были прикованы к капитану. Тот улыбнулся и демонстративно глубоко вдохнул. Выдохнул. А затем его рука метнулась к лицу, и он с неистовым рвением начал чесать свой нос:
– Можете снимать. Ах. Нормальный воздух. Уха-ха, как же хорошо. Слегка спертый, словно в раздевалке, но… ух, – капитан растер нос и тот стал большой и красный, как у заправского алкоголика, – это куда лучше, чем терпеть этот зуд. Боже.
Руки капитана перебрались на шею, раздвигая пальцами котту, а по лицу растеклось выражение блаженства.
Все космонавты под костюм должны были надевать специальную одежду. Её назвали коттой, найдя старому слово интересное применение. Это было некое подобие водолазного костюма, облепляющего тело, который подключался к системе жизнеобеспечения. Он охлаждал или согревал тело, собирал пот, чтобы затем превратить воду в кислород, а ещё на нем были очень удобные карманы, чтобы носить с собой все необходимое. Зачем под скафандром карманы, в которые невозможно залезть? Спросите у тех, кто жаловался инженерам на их отсутствие.
Закончив с почесушками, капитан, извиваясь, вылез из своего скафандра, отсоединив от бедра проводки, и, аккуратно перешагнув его, начал тянуться во все стороны.
Ян же впервые смог полностью рассмотреть своего капитана с ног до головы. Высокий, худощавый, но жилистый, капитан был в отличной форме в свои… Сколько там ему? Ян усиленно начал вспоминать. Кажется, шестьдесят шесть. Волосы его уже полностью покрыла пепельная седина, прихватив с собой длинные завитые усы и козлиную бородку, вытягивающую низ его лица, что выглядело довольно забавно. Кожа на открытых участках была высохшей и тонкой, словно пергаментной, а потому глубоких морщин почти не было видно, только очень много маленьких, которые тянулись и пересекали друг друга, напоминая собой дно пересохшего ручья в пустыне.
Капитан, закончив свою разминку, повернулся лицом, и Ян еле сдержал смешок. Да, суровый взгляд выцветших голубых глаз дисциплинировал неокрепшие умы, но вот его торчащие в разные стороны уши выглядели просто уморительно.
– Чего вы ждете? – услышала команда голос капитана, – Или хотите в костюме ходить целый день? Милости прошу, ходите. Но ко мне после такого извращения подходить только приняв душ с мылом.
Оказалось, что ворчание капитана было обращено исключительно к парням. Ведь Астрид уже сняла шлем, веером расплескав золотистые волосы по своим плечам. Они слегка кудрились после высокой влажности в скафандре и девушка легким покачиванием головы помогала им расправиться.
Это действие, такое простое, но такое женственное, привлекло всё внимание мужчин. Даже капитан на секунду замер, смотря на Астрид.
Молодая, красивая девушка в отличной спортивной форме. Её фиалковые глаза контрастировали с розовой прядью волос, которую Астрид аккуратным движением завела за ухо. Острый носик внезапно начал водить по воздуху, едва заметно шевелясь, а потом она громко чихнула с криком:
– Пхыа, – а потом снова, – Пфыф.
И неистово начала тереть нос рукой, уподобляясь капитану и тем самым самостоятельно разрушив чары, сковавшие мужчин.
Ян и Грин тоже сняли шлемы, но полностью снимать скафандры не стали. А зачем? Потягиваться не хотелось, только чесаться. Оставлять их тут было бы тоже не разумно, проще нести на себе. Да и капитан, похоже, снял свой только ради минутной растяжки и уже натягивал все обратно. Астрид же пыталась почесать себе спину, старательно скребя между лопатками длинными пальцами:
Капитан, закончив натягивать пыточный костюм и, повесив шлем на специальный крючок на поясе, подошел к девушке, протягивая свободную руку к ее ушам:
– Астрид, что я тебе говорил по поводу сережек в скафандре?
Астрид мгновенно закрыла ладошками острые ушки, а подбородок смущенно опустился на грудь. Она не нашлась, что ответить и просто сделала шаг назад от капитана, сжав губы стрункой.
Капитан подошел к ней и мягко опустил ее поднятые руки. Серьги-гвоздики блеснули красной искоркой. Заглянул девушке прямо в глаза.
– Ты красотка, даже без всяких украшений. Но я уже говорил тебе, не дай бог она отвалится и попадет в систему вентиляции. Мы не сможем тебе ничем помочь. Понимаешь? – голос у капитана был сердитый, но мягкий. Ян даже на секунду подумал, что именно так отец отчитывал бы свою дочь.
– Простите, я просто забыла их снять, – пробубнила Астрид. А потом во весь голос сказала, – Виновата, капитан, больше не повторится! – вытянулась она и приложила руку к сердцу.
– Ты можешь надевать их потом, когда мы окончательно избавимся от скафандров, у тебя же есть такой удобный кармашек для них – мягко продолжил капитан Андерсон.
Астрид несколько раз хлопнула длинными ресницами, словно пытаясь не заплакать, и стала снимать сережки, убирая их в застегивающийся карман на груди.
Капитан тоже полез в задний карман котты и неожиданно достал оттуда пачку сигарет. Слегка дрожащей рукой нетерпеливо засунул продолговатый сверток в рот и зажег кончик маленьким прикуривателем, спрятанным в рукаве водолазки. Глубоко затянувшись, он с наслаждением выдул вверх много серовато-белого дыма, который, вопреки ожиданиям Астрид, не поднялся вверх, а опустился вниз и пополз исследовать корабль. Необычно. Она думала, что капитан такое не курит. По крайней мере, раньше не курил.
Парни смотрели на капитана, а он, поймав их взгляд, подмигнул им и произнес, снова выдувая дым носом:
– Разумеется, будет разумно не сообщать командованию о наших с вами маленьким слабостях, верно?
Парни переглянулись, но капитана, после хорошей затяжки, было уже не остановить:
– Грин, а расскажи нам, зачем тебе часы на твоей правой руке?
Грин, услышав это, невольно спрятал руку за спиной, но, осознав, что в этом уже нет никакого смысла, вытащил обратно:
– Это подарок… точнее, они достались мне от моего дедушки. Я их не снимаю, только когда ложусь спать, и то не всегда. – Грин воспринял это очень серьёзно, – Они напоминают мне о том, чем я занимаюсь, о том, чему я посвятил свою жизнь. Они напоминают мне о моем смысле жизни и о времени, которое на это уходит.
Капитан понимающе кивнул.
– Сережки, сигареты, часы, ничего не должно находиться внутри скафандра, кроме самого человека и специального костюма на нем. Только в карманах. И только то, что дозволено уставом. Но все мы люди. Я это понимаю. А вот другие… – он снова затянулся и задумчиво провожал волну дыма взглядом, – могут не понять. Понимаете, о чем я?
Грин кивнул, а Ян на секунду промедлил. Капитан, заметив это, с готовностью задал ему вопрос:
– Ян, малыш, ну-ка поделись с нами, что это у тебя такое продолговатое в кармане на бедре? Уверен, я не на столько сильно тебе нравлюсь. Знаешь, вообще-то эти карманы нужны не для шоколадок, а для необходимого оборудования.
Капитан улыбался от уха до уха, пока Ян доставал из кармана шоколадный батончик.
– Зачем он тебе? Ты же все равно не сможешь его достать, не сняв скафандра.
– Как и Грин не сможет посмотреть время на часах, – Ян почесал сгиб локтя, – просто для душевного спокойствия.
– Как и я не смогу покурить, – подхватил Андерсон мысль парня, – Дай угадаю, ты когда волнуешься ешь шоколадки?
Ян кивнул. Ничего не могло скрыться от капитана. Это одновременно и восхищало и очень пугало.
– Знаю я откуда берется такая привычка. Заменил более вредную на менее? Молодец, уважаю. Однако, есть шоколадки все равно вредно. Впрочем, как и жить.
«Неужели он все понял?» – метнулась испуганная мысль в голове Яна.
Капитан Андерсон не стал продолжать мысль. Затушил бычок, ткнув им в стену, а потом спрятал его в специальной коробочке на поясе, изначально предназначенной для изоленты, но, очевидно, пепельница оказалась нужнее.
– Итак, что мы делаем дальше? – не ожидая ответа капитан посмотрел на указатели и прочитал:
– Капитанский мостик – прямо, инженерный отсек – направо. Отсеки, оставленные нами на сладкое. Замечательно. Так и поделимся. Грин, ты у нас единственный инженер на борту, поэтому рассчитываю на твои знания и умения. Сделай все, что сможешь, чтобы вернуть нам свет, кислород и надежду вернуться домой. Даю в твою распоряжение Яна. Давайте, мальчики, разберитесь со всем, если это вообще возможно. А мы с Астрид пойдем на капитанский мостик, может, там могли спрятаться выжившие. А может, там мы получим доступ к бортовым журналам и откопаем полезную информацию. Там вы нас и найдете.
Капитан посмотрел на свой планшет:
– Даю вам час. Если вы не выйдете к нам за это время я буду считать, что произошло худшее и немедленно пойду к вам на выручку. И да, не забывайте про маячки, что я вам дал. Нажимайте их при малейшей опасности, геройства нам ни к чему. Вопросы?
Ребята синхронно покачали головами.
– Тогда шагом марш!
Парни послушно развернулись и строевым шагом двинулись в темный проход, в котором скрылись с глаз капитана и девушки, тоскливо провожавшей их взглядом.
Глава 5. Откровенный разговор
Ян и Грин неторопливо исследовали коридор, по которому пару минут назад их направил капитан. Указатель на перекрестке сообщил им, что так они смогут попасть на нижний этаж в инженерный отсек. И парни искренне надеялись, что он не посмеет наврать им.
Ребята шагали по гулкому коридору и с замиранием сердца прислушивались к каждому инородному звуку. Снимая шлем от костюма, они надеялись, что им станет легче дышать и проще ориентироваться, но по итогу они просто добавили себе лишних проблем. Ведь к неприятным глазу красным оттенкам фонарей прибавилась гнетущая тишина и монотонное хлюпание их собственных ботинок.
Шлеп-чпок-шлеп-чпок, разносилось монотонное эхо по коридору. Тук-тук, волнующе отзывалось сердце на этот стук обуви и на тишину, обуявшую их. Почему-то в этом коридоре на полу дрожала тонкая пленка «неясно какого цвета» воды, а воздух слегка пах плесенью. «Может, повреждены коммуникации доставки воды? – размышлял Ян, поправляя потяжелевшие от влаги волосы, – Впрочем, Грин никак это не прокомментировал, а значит волноваться не стоит. Хотя, он мог просто не заметить…»
Тихо, пусто, темно, затхло. Ян не мог припомнить, когда ещё он оказывался в настолько неприятных местах. За эти пару часов на корабле их команда так и не встретила ни единого человека. Ни единой живой или мертвой души. Может, оно и к лучшему… Но в действительности их всех пугало даже не это, а полное отсутствие каких-либо тел. Встреться им разложившийся скелет в проходе, это принесло бы облегчение и спокойствие намного большее, чем эта безжизненная пустота. Эти бесконечные коридоры, по котором приходится идти. В неизвестность.
И хуже всего было Яну, который понятия не имел куда они держат путь, в отличии от Грина, который явно знал дорогу. Он поворачивал в нужных местах, практически не смотря на указатели. Уверенно сворачивал в плохо освещенные проходы и выводил их на мрачные лестницы, спускающиеся в глубинные недра корабля. Так мог делать только человек уверенный в том, куда он идет. В противном случае трусишка Грин бы останавливался пред каждым поворотом и в нерешительности ждал, пока Ян пойдет первым.
Шло время и с каждым шагом на сердце у ребят становилось все тяжелее, а волнение в груди нарастало. Слышалось хриплое отрывистое дыхание инженера, который с трудом держал себя в руках, ведь головой понимал – паника тут не поможет. Не поможет по очень простой причине. Бежать все равно некуда. А Ян не прекращая чесал локоть то правой, то левой руки. Снаружи он выглядел более спокойным и сдержанным, но на самом деле боялся не меньше товарища. И в какой-то момент не выдержал, первым разорвав молчание.
– А ты молодец, что догадался вытолкнуть меня. Ну там, снаружи. Это было смело и в каком-то смысле гениально. Благодаря тебе мы спасли нашего капитана. – нерешительно начал Ян, понимая, что ещё минута тишины и он свихнется.
– Ага, мы спасли нашего капитана и твоего второго отца.
Оба парня тихонько рассмеялись от этой шутки.
Грин задумчиво провел рукой по стене, сорвав пальцами мелкие капли воды и оставив на ней свой след.
– Думать это вообще мой конек. Мой единственный безусловный талант. А вот общение и коммуникация мне не даются…
«Как смело и самокритично», – подумал Ян и ответил вслух:
– Ну, раз ты умный, значит общению можешь просто научиться? Думаю, достаточно лишь немного практики.
– Да, понятное дело, что едва ли человек рождается с талантом красиво говорить или умело поддерживать беседу.
– Ну да. Хотя нам, космонавтам в этом смысле тяжелее, чем остальным. – Ян снова почесал зудящий локоть. Он немного волновался, ведь с Грином один на один ему общаться ещё не приходилось. А в первый раз всегда тяжело искать общие темы. Приходится не только прощупывать почву, задавая собеседнику осторожные вопросы, но и избегать некоторых неприятных лично тебе тематик. Общаясь с человеком в первый раз, чувствуешь себя так, словно ты попал в центр минного поля. Один неверный шаг и твоя нога улетит в ближайшие кусты без твоего разрешения. И годы, проведенные на факультете «Общения с пришельцами» нисколько не помогали в реальном общении. «Интересно, так у всех или только у меня?» – не удержался парень от вопроса самому себе.
– У нас ведь тут нет сцен и не приходится каждый день разговаривать с людьми. Тренироваться просто негде. – продолжил Ян, – Да и зачем космонавту может понадобиться этот навык?
– Этот навык разве что поможет тебе в словесной битве с капитаном! – снова отморозил шуточку Грин.
Парни рассмеялись громче. Было очень тяжело нарушать эту плотную тишину. И их натянутый смех довольно вязко растекался по пустому пространству.
– Ну слушай, ты можешь тренироваться, общаясь с нами. Мы поможем тебе почувствовать себя увереннее. А потом… Ой…
Ребята прижались к разным стенам, чтобы обойти лежащий прямо посреди коридора шкафчик. С торчащими в разные стороны острыми, кривыми обломками, мешающими спокойно обойти его. В слабом свете было трудно разглядеть детали, но выглядел он так, словно изнутри его разорвало петардой или приблудой даже более мощной.
– Ай! Черт!
– Ты чего? – спросил Ян, не видя в темноте, что происходит по ту сторону коридора.
– Я зацепился костюмом за острый край, – прозвучал взволнованный голос, – надеюсь, я не порвал его…
Они снова сошлись в центре, и Грин показал на рукав, который был слегка надорван. Маленькая царапинка. Которая, в случае чего, может стоить парню жизни.
– Думаю переживать не стоит, у нас есть на корабле эпоксидный клей…
Грин оборвался, осознав, о чем он говорит.
– На этом корабле тоже должен быть этот клей, – неуверенно поддержал товарища Ян.
– Да, должен быть. Надеюсь, мы найдем его раньше, чем он нам пригодится.
И парни продолжили свой путь слегка расстроенными.
– Думаю моя проблема в том, что мне тяжело подобрать интересные темы для разговора. – неуверенно продолжил Грин свои рассуждения через пару минут, – Я не могу говорить на какие-то простые темы, как вы. Я вообще не знаю о чем можно поговорить с незнакомыми людьми, понимаешь?
Ян кивнул.
– Не могу я просто взять и начать говорить про погоду. Или с ничего начать обсуждать открывшуюся кофейню. Мне это просто не интересно, – разочарованно протянул Грин, словно его каждый день заставляли говорить только на эти темы против его воли, – обсуждать новости и прочую фигню. Обсуждать девчонок… Хотя нет, девчонки это другое!
Они переглянулись и на их лицах расползлись улыбки.
– Зато я могу рассказать тебе почему этот корабль устроен именно так, а не иначе. Могу рассказать, каким образом ядра питают систему и почему все так работает. Вот ЭТО, – он надавил на слово голосом, – интересно!
– Значит, не можешь поговорить о погоде, – задумчиво поправил Ян свои светлые волосы, – Понятно. Мне кажется, я даже догадался в чем твоя настоящая проблема.
Грин остановился и заинтересованно посмотрел товарищу в глаза:
– Правда? И в чем же?
– А в том, что ты, возможно, просто общаешься не с теми людьми. Тебе просто нужен другой круг общения. Тебе нужны те люди, которым будет интересно слушать про ядерную энергетику и устройство корабля. Которые сами смогут рассказать тебе то, чего ты не знаешь. Мне, например, тоже не очень интересны новости и прогноз погоды. Зачем они нам, мы ведь в космосе!
Грин в упор пропустил шутку и двинулся дальше, задумавшись:
– Может ты и прав.
Ян стоял, смотрел ему в спину и нехотя вспомнил тот момент, когда округлое тело Грина неуклюже перебиралось по канату на корабль. В груди кольнуло. Ему стало жалко напарника, и он сделал то, что первым пришло ему в голову. Он ускорил шаг, догнав его, и положил ему на плечо руку. Они остановились и тот обернулся к Яну, услышав:
– Расскажи мне.
– Что рассказать?
– Расскажи мне, как устроен этот корабль. Мне интересно.
Ему правда было это интересно.
Глаза Грина широко раскрылись, а на лице расплылась по-детски глупая улыбка. Ян продолжил:
– На курсах инженерной подготовки это всегда казалось таким сложным. Да, это та база, которой учат всех, но мне она далась с огромным трудом! Тем более, что это был не профильный предмет…
Грин ребячески махнул рукой:
– Да ты шутишь. Это же проще пареной репы. Это даже не основы. Это буквально азбука. Сейчас я поведаю тебе, как велик человеческий гений! Вот смотри…
И дальше он начал рассказывать про устройство корабля. В таких технически сложных подробностях, что Ян то и дело прерывал его монолог вопросом или просил пояснить подробнее то, что Грину казалось очевидно простым.
Спустя пару минут Ян осознал, что у Грина есть некий учительский и преподавательский талант. Он потрясающе объяснял материал. И делал это достаточно простым языком. Филигранно оперировал терминами и не тушевался, если задавали вопросы или просили пояснить.
Спустя двадцать минут Ян знал об устройстве корабля куда больше, чем после академии и даже больше, чем ему в принципе хотелось бы. А потом, слово за слово, диалог плавно перетек на другие, не менее интересные темы.
– Кстати, а как ты вообще попал в космическую академию? – Ян протирал тряпочкой запотевшие очки после того, как чуть не влетел в столб в темноте.
– Ох. Это не очень интересная история, не думай. Хотя, ладно, я расскажу. Понимаешь, мои мама и папа были инженерами. Даже бабушка и дедушка по маминой линии были инженерами. Правда в другой области. Вот и я тоже стал потомственным инженером. – Он гордо раскинул руки, словно давая невидимой публике полюбоваться им, – Видимо, мне чудесным образом передались их знания. – Грин тихонько рассмеялся, – уж не знаю, как это так работает, но в школе я спокойно мог решить любую задачку, даже сильно более сложную. Причем для меня не было большой разницы математика это или физика. Эти предметы для меня ощущались одинаковыми. В моей голове они буквально проистекали один из другого. Представляешь, я нутром чувствовал эти невидимые нити, соединяющие две науки воедино. И потому, не зная никаких формул, всегда внутренне улавливал общую идею. Понимаешь, о чем я? – Ян кивнул. Он ничего не понимал, – Улавливал некую эфемерную идею. Ощущал, куда и что нужно подставить для верного ответа. Знал, какие цифры из каких получатся. Никто не рассказывал мне в первый раз как посчитать скорость, я догадался сам, ведь это просто ОЧЕВИДНО. Нужно взять расстояние и поделить на время. Все. Точка.
– И так всю мою жизнь…
Последние слова Грин прошептал так тихо, что Ян их едва услышал на фоне непрекращающегося чпокания ботинок по полу.
– Разумеется, это никому не нравилось. – Так же тихо продолжил парень, теребя пальцем новообразованную дырку в костюме, – Так что в школе друзей у меня не было. И в академии не было. А ещё… – Он замялся. – Ну… Мне нравилась одна девушка. Правда, она была немного старше меня.
Ян почувствовал, что вышел на след очень интересной темы и мгновенно подхватил ее, пытаясь развить:
– Ой, да ладно тебе, в этом нет ничего такого. Мне тоже всегда нравились девушки постарше. – Он подмигнул, надеясь, что Грин в темноте увидит это, – Моя дама сердца сейчас старше меня на три года. Да и много моих друзей тоже …
– Нет, ты не понимаешь… – оборвал его Грин, – Тут не три года разницы.
– Ты что, в бабку физичку влюбился? – рассмеялся Ян собственной шутке. Его напарник даже не моргнул, и Ян ахнул:
– Да ты че?!
– Я влюбился в нашу химичку.
Между ними повисла тишина. Грин привалился спиной к стене, словно внезапно очень сильно устал:
– Только она не старая бабка. Ей было в тот день, когда она пришла к нам на практику, где-то около двадцати пяти. Высокая, стройная, с длинными прямыми волосами до самой поясницы. Она одевалась скромно, как полагалось, но это только сильнее красило ее. Большие голубые глаза и длинные ресницы притягивали к себе мой взгляд, а если она спрашивала меня о чем-то, я просто не мог ей нормально ответить.
Его голос становился все более мечтательным, а взгляд влюбленного ловеласа затмила пелена воспоминаний:
– Помню, она рассказывала нам что-то, но я ее не слушал. Я просто смотрел, как она своей изящной рукой скребет мелом по доске. Я просто наслаждался ее голосом, который звенел, как весенняя капель. Я не мог насмотреться на ее лебединую шею и изгибы ее талии. На ее маленькие ступни в лодочках и …
Грин продолжал ворошить воспоминания, а Ян не знал, что на это ответить. Все учительницы в его школе были дамами глубоко за пятьдесят, если не за сто и потому никто из его друзей не влюблялся в учительниц. Интересно, какая она, любовь между поколениями?
Подумав, он решил, что самым правильным будет попробовать поддержать Грина, как если бы он просто рассказывал ему о своей первой девушке:
– Может, это из-за нее у тебя все так плохо с остальными науками? – попытался пошутить Ян, но, не получив никакой реакции решил просто задать вопрос, – Получается, она была твоей первой любовью?
– Да, первой любовью, самой-самой первой, – не задумываясь выпалил парень.
– А ты не пробовал подойти к ней?
Тяжелый вздох раздался в тени коридора.
«Видимо нет. Впрочем, не удивительно, куда ему…» – только подумал Ян, как вдруг услышал:
– В этом то и проблема, что пробовал.
Молчание.
– И? – не сдержался Ян.
– Ну разумеется она отшила меня! – в сердцах выпалил толстяк, – как там она выразилась? – он почесал кудрявую голову, – точно. Что, мол, нельзя совмещать романы с работой, что, мол, мне нужно ещё немного подрасти.
Он явно пытался передразнивать женский голос, а потом громко крикнул:
– Да вранье все это! Могла бы прямо сказать, что я ей не понравился!
Парень сделал от стены два шага и яростно пнул какую-то железку под ногой. Да так сильно, что та отлетела в дальний конец коридора, где, радостно звеня, полетела вниз по винтовой лестнице, каждую секунду ударяясь о ступени. Оглушительный звон пробежал по коридорам во все стороны и стократно усиленным эхом вернулся обратно. Парни испуганно переглянулись, подбежали к перилам и грустно стали смотреть вниз, продолжая слушать бесконечные звоны.
Когда все стихло, Ян кивнул головой в сторону лестницы, но Грин уверенно покачал своими подбородками и поманил товарища в соседний проход.
Сердце дрожало от волнения, а в голове тихонько гудело. Захотелось даже прилечь и полежать, настолько это происшествие потрясло ребят. Однако они продолжали идти и со временем стук сердца ослабел, а желание говорить разгорелось вновь:
– Ну, а потом я увидел, как ее забирал мужчина на песколете после уроков. Бородатый, в темных очках и землянской рубашке с пальмами. Бе.
– Песколет?
– Ну да, машина, которая двигается благодаря воздушной подушке из песка с воздухом. Полностью экологичный транспорт, между прочим! – Грин поднял указательный палец, – Правда, не уверен, что это важно для Марса.
– Так, а ты что, с Марса?
– Ну да. – Грин гордо упер руки в боки. – Перед тобой чистокровный марсианин!
– Так вот почему у тебя такое имя странное, – не сдержался Ян.
– Ха-ха-ха это даже не полное мое имя. Короче. В самый первый полет с капитаном, когда меня определили в его экипаж, я представился ему своим полным марсианским именем, – Грин откашлялся и начал скандировать, – Грринневальд Маскатис Мэррес Нивальский. Грринневальд, с двумя рр и двумя нн, – уточнил он.
