Драфт

Десять часов. Ровно столько времени я провела за просмотром всех частей «Сумерек». С ума сойти.

Мы с Эштоном сидим на диване с самого утра. Вокруг нас – на столе, на полу, даже на диване – горы пустых контейнеров, потому что, как оказалось, аппетит у Эштона, как у мамонта. Я думала, что курьер привез ему еду как минимум на неделю, но теперь уверена – этого хватит ему не больше чем дня на два.

И как его жена справляется с таким аппетитом? А еще мне интересно, где она. Но все-таки не настолько интересно, чтобы я вновь заговорила о ней.

За все это время единственное, о чем мы разговаривали со здоровяком, – это сюжеты фильмов. Ни слова о его жене. Ни слова о Фрэнке. Ни слова обо мне. И ни слова о том, что делать дальше.

И это просто прекрасно. Потрясающе. Восхитительно. Феноменально.

Я не помню, когда в последний раз вот так просто лежала и смотрела кино. Или вообще делала что-либо в свое удовольствие.

Если бы сейчас кто-то попросил меня рассказать о себе, то единственное, что я смогла бы поведать, – это то, что меня зовут Хлоя Маккалистер, и мой отец – тот самый миллиардер, владелец «Хисторикал». А, ну и обязательно упомянула бы о том, что совсем скоро я стану женой Фрэнка Дугласа, того самого сына генерального прокурора Канады. И на этом, пожалуй, все.

Чем я занимаюсь по жизни? Ничем.

Что я люблю в этой самой жизни? Ничего.

Напиши я автобиографию, она бы состояла страниц из двух, не более.

И, пожалуй, кроме того, что я училась в нью-йоркской академии современного танца, мне гордиться нечем. Правда, и ее я в итоге бросила. Так что сомнительный повод для гордости.

Моя жизнь не имеет никакого смысла. Но зато у меня есть цель. И только ради нее я все еще не спрыгнула с Бруклинского моста.

Но, может, прыгать теперь и не придется. Я в любом случае уже мертва. Если мне повезет и Эштон не решит продать меня на органы, то меня при любом раскладе убьет Фрэнк.

Без вариантов.

Так что я вообще здесь делаю? Почему все еще не ушла? Пытаюсь отсрочить время смерти?

А что, если Эштон вообще мне врет? Я ведь даже не пыталась выяснить, правда ли Фрэнк в участке, а просто взяла и поверила на слово парню, которого знаю несколько часов. Вот только эти самые несколько часов неожиданно оказались лучшими за последние годы.

За окном начинает темнеть. Небо из серого превращается в бурое. И где-то вдалеке сверкает яркая молния. Гостиную освещает лишь яркий свет плазмы, по которой идет финальная битва с Вольтури. В моих руках контейнер с греческим салатом, а мой взгляд прикован к происходящему на экране.

Оторваться просто невозможно.

Сначала Эдвард показался мне классным, но после того, что он учудил в «Новолунии», я решила обосноваться в команде Джейкоба. Волки – верные. И готовы жизнь отдать за любимых. Его запечатление с Ренесми – раз и на всю жизнь. Это не может не подкупить.

Вот бы в жизни было что-то подобное… когда находишь предназначенную тебе судьбой половинку. И живешь долго и счастливо, как в подобных фильмах. Но фильмы – это сказки, а реальная жизнь, во всяком случае, моя, все же больше напоминает психологический триллер вроде «Сплита».

– Хэй, ты как?

Тихий голос Эштона заставляет меня вернуться в реальный мир. Я вскидываю на него глаза, и вижу, как обеспокоенно он на меня смотрит.

– Фильм закончился минут пять назад.

Делаю глубокий вдох и смотрю на экран, где уже, видимо, успели пройти даже титры.

– Прости. – Тру переносицу. – Я задумалась.

– Мне перемотать?

Улыбаюсь.

– Да, спасибо.

Он усмехается и послушно перематывает.

В тот момент, когда Эдвард читает мысли Джейкоба и видит, что их ждет в будущем, я вдруг чувствую жжение в груди. Начинаю чаще дышать, пытаясь не расплакаться от осознания того, что у меня этого никогда не будет.

Фильмы о любви со счастливым концом уже давным-давно должны относить не к мелодрамам, а к жанру фантастики, ведь в реальном мире хеппи-эндов не бывает.

– Ты поразительно молчаливая. Наконец пришло осознание, насколько многого была лишена?

– О да, – фыркаю. – Оказывается, почти двадцать три года моей жизни прошли зря. Но теперь, когда я знаю, что Джейкоб горяч, мне определенно станет легче жить.

Эштон смеется.

– Значит, ты определилась?

– С чем именно?

– В чьей ты команде? И предупреждаю: моя сестра вызовет тебя на драку ради отца Беллы.

Мой хохот эхом проносится по комнате.

– Я все-таки в команде Джейкоба.

– Хотела бы жить вечно?

– С ним? Возможно.

– А я бы не хотел.

– Логично. Зачем тебе хотеть провести всю свою жизнь с Джейкобом, если у него уже есть я.

Мы вместе смеемся, и я больше не чувствую напряжения между нами. Вдруг стало так легко, хоть я все еще и не могу полностью спрятать свои шипы и довериться.

– Уже поздно. Время вечерней прогулки, – произносит Эштон и чешет за ухом Чендлера, все это время лежащего у него на коленях. Услышав команду, щенок спрыгивает с дивана и несется к двери. – Как твоя нога? Хочешь пойти с нами?

– Мне лучше, но не настолько, чтобы обуть босоножки на шпильках, – разочарованно выдыхаю я.

Эштон проходит мимо меня в прихожую, а затем достает свои желтые кроксы и протягивает их мне. Поднимаюсь с дивана, беру эти гигантские тапки и вскидываю бровь.

– И как ты себе это представляешь? Я в них могу плыть по лужам, как в каноэ!

– Прости, но это единственное, что я могу тебе предложить. – Он запрокидывает голову и смеется.

Я улыбаюсь, когда Чендлер принимается прыгать на меня лапами, и сдаюсь. С губ срывается смешок, и я все же обуваю кроксы, которые велики мне размеров на семь.