Лепестки роз

Прикосновенье родит желанье, как бы с губами сливая губы.
Как будто груди моих любовниц, они округлы,
Абу Нувас.
Как будто звёзды в пучинах неба, они мерцают,
Абу Нувас.
В них шeпот ветра, улыбки солнца, земная свежесть,
Абу Нувас.
Не прикоснёшься – жить не стоит, а прикоснёшься –
сгоришь от страсти.
Как будто бёдра моих наложниц, они упруги,
Абу Нувас.

В багдадский полдень, в тяжёлый жар,
Когда свернулся клубком базар,
Молчат, уткнувшись в лазурь, дворцы,
Под сказки дремлют в садах купцы.

Восток и запад спрямляют лук
По минарету ползёт паук,
Комар супруге поёт: «Ля-иль!»[2 - «Ля-иль!..» начало призыва к молитве.].
В кофейнях нищий глотает пыль.

Уходит Дигла[3 - Дигла – река Тигр на которой стоит Багдад.] в свои пески,
Ложится буйвол на дно реки,
И лишь, бросая в песок следы,
Бежит разносчик: «Кому воды!»

В багдадский полдень, в урочный час
Пришёл к халифу Абу Нувас,
Поэт придворный, певец вина
И женской ласки – любви струна.

Рукой прикрывши усмешку глаз,
Другою – сердца певучий саз[4 - Саз – музыкальный инструмент.],
Он сплёл из лести узорный бейт[5 - Бейт – по-арабски стих.],
Каких не слышал и сам Кумейт[6 - Кумейт иби Зайл ал-Асади (679-743) один из выдающихся поэтов раннего ислама.].

Халиф поэта не услыхал:
Он забавлялся с прекрасной Хал[7 - Хал – «родинка», имя чернокожей рабыни.],
Царь эфиопов ему прислал
В подарок этот бесценный лал[8 - Лал – рубин.].

Невольниц властных слуга и бог
Холодным взглядом певца ожёг.

Упали тени певцу в чело,
Обиды чувство его сожгло.
Вскипело сердце – и тот же час
Дворец покинул Абу Нувас.

Но, полон думы о тех двоих,
Он на воротах оставил стих:
«Мой ненужный стих зияет посреди твоих дверей,
Как зияет ожерелье на любовнице твоей».

Прошло мгновенье – и страж донёс:
«Венцу вселенной – ничтожный пёс,
Твои ворота черней чернил:
Нувас безумный их осквернил.

Ключу Сезама, презрев хвалу,
Поэт ослепший изрёк хулу.
Не знает страха! И чужд стыда!»
Халиф разгневан: «Подать сюда!»

Приказ исполнен – и в тот же час
Вошел в ворота Абу Нувас,
Но мимоходом, достав чернил,
Он букву в каждой строке сменил.

Халиф ломает любви кольцо,
Чернее бури его лицо.
«Печать шайтана, собачья кровь!
Так вот кому я дарил любовь!

Пророк не даром – да чтится он! –
Из Мекки выгнал поэтов вон.

Клянусь: не будет тебе удач!
Молись аллаху: к тебе в закат
Прибудет, – волей моею свят,
За головою твоей палач».

Поэт смиренно простёрся ниц:
«О, свет в решётках моих ресниц,
Зенит ислама, звезда времён,
Копьё и панцирь земных племён!

И смерть услада, коль бремя с плеч
Твоей рукою снимает меч.
Но, правоверных сердец эмир,
К словам аллаха склонивший мир,

Тебе известен удел певца:
Безмерна тяжесть его венца.
Глотая зависть, в годах враги,
Подстерегают его шаги.

Капризно слово: перевернуть
Его значенье – трудней вздохнуть,