Мастер порока

Глава 5

Первая ночь в чужом доме, как ни странно, прошла просто чудесно. Еще бы – на такой огромной, мягкой, потрясающе удобной кровати по-другому, казалось, и быть не могло.

Кое-как дотянувшись до часов, что стояли на прикроватной тумбочке, я отключила будильник и сладко потянулась. Инна Игоревна предупредила меня, что малышка Викки просыпается довольно рано – не позднее семи утра. К этому времени я планировала успеть позавтракать и привести себя в порядок.

Пока принимала водные процедуры, в голове то и дело крутился сон, приснившийся мне сегодня ночью. Я пыталась вспомнить его детали, но они постоянно ускользали от меня, лишь образ строгого хозяина резиденции четко отпечатался в памяти. Кажется, мы разговаривали с ним о чем-то… И я очень хорошо помнила, что сильно волновалась во время беседы.

Подумать только, какое впечатление произвел на меня этот человек! Уже даже снится.

В конце концов я решила больше не думать о лишнем и полностью сосредоточила мысли на Викки. После вчерашнего разговора на кухне с Инной Игоревной я по-настоящему осознала всю возложенную на меня ответственность. В свои совсем юные годы девочка пережила такое, чего врагу не пожелаешь. И невольно я очень жалела ее, хоть и понимала, что этого делать не стоит. Жалость – совсем не то, что ей от меня нужно.

Изо всех сил постаралась отбросить все тяжелые мысли и настроиться на позитив. Окончательно это получилось сделать, лишь когда я вошла в комнату маленькой принцессы. И снова чуть-чуть дыхание перехватило от ее сказочной обстановки.

За окном уже вовсю хозяйничал рассвет, окрашивая стены и светлую мебель в нежно-розовый цвет. А за воздушным балдахином на своей кроватке сидела малышка Викки, и на ее милом личике не было ни единого намека на сон.

– Привет, – тихонько поздоровалась я, искренне ей улыбнувшись. – Ты так рано встала?

Я немного растерялась от неожиданности, потому что была уверена – если малышка проснется раньше, я услышу это через радионяню, что накануне вечером мне выдала Инна Игоревна. С таким количеством младших братьев и сестер меня мало что могло удивить, но, выходит, не все дети, едва покинув царство Морфея, начинают яростно требовать к себе внимания.

– Я не хочу спать, – серьезно ответила Викки. Совсем как взрослая.

– А чем бы ты хотела заняться? – как можно мягче спросила я, испытав вдруг волнение.

Что если она не захочет идти на контакт со мной? Что если будет так же, как с другими нянями?

– Иглать, – уверенно заявила малышка, и я мысленно выдохнула.

– А какие игры ты любишь больше всего?

– Куклы там всякие, – смешно вздохнув, ответила она.

– Я тоже очень люблю играть в куклы, – улыбнулась я, даже ни капли не соврав.

Я действительно испытывала слабость к куклам. Наверное, не успела наиграться в детстве. Хоть и, казалось бы, до последнего ведь возилась с Ликой, строила домики ее куколкам, шила наряды… Пока моя младшая сестренка не выросла и не потеряла интерес к подобным забавам.

– И ты поиглаешь со мной? – радостно отозвалась Викки. Ее глазки буквально засветились восторгом, и у меня на сердце сразу потеплело.

– Конечно поиграю, малыш, – уверила я, окончательно осмелев и приблизившись вплотную к ее кровати. – Только сначала мы с тобой должны умыться, почистить зубки, сделать гимнастику, позавтракать…

– Ох… – печально вздохнула малышка. – Я так и жнала…

– Зато когда все сделаем – будем играть, сколько захотим! – горячо заверила я ее. – Обещаю тебе!

– Ну холошо, – кивнула Вика и с готовностью спрыгнула с кровати.

Мои тревоги оказались напрасными – мы очень быстро нашли с ней общий язык. Уже когда чистили зубы, заливисто смеялись на всю ванную комнату, и теперь мне сложно было представить, что этот чудесный общительный ребенок мог не идти на контакт с другими нянями.

Как я и обещала, после всех необходимых процедур мы очень долго играли с Викки, и обе получали огромное удовольствие от процесса. Я даже боялась рано радоваться, что все складывается настолько хорошо. Такая уж у меня натура – когда все вокруг замечательно, внутри неизбежно поселяется навязчивое чувство тревоги. Не может быть абсолютно все хорошо. Рано или поздно что-то обязательно произойдет.

Но сейчас я старалась не думать об этом. Просто делала свою работу, которую и работой назвать язык не поворачивался, настолько приятной она была. Я даже не заметила, как пролетел день. А следом и второй. И третий.

Каждый вечер я звонила маме – спросить, как дела дома, как малые, и, к счастью, все было хорошо. По крайней мере, пока они справлялись без меня, ну а я… безумно скучала по ним в чужих стенах. Порой меня так сильно ломало, что хотелось взять и сорваться домой прямо посреди недели! Но я держалась.

Мне удалось быстро адаптироваться к новым будням и распорядку своей воспитанницы. С Викки мы ладили прекрасно и все делали вместе. Много гуляли – на придомовой территории имелся уютный сквер, в котором специально для малышки установили персональную детскую площадку с качелями, горками и даже песочницей. Порой она менялась со мной ролями – учила буквам, как учила ее репетитор, а еще играм и шалостям. Даже сказки рассказывала перед сном, забирая у меня книгу. Хотя, скорее, это были истории или какие-то непонятные выдумки, но довольно логичные. Викки явно где-то их слышала, но ни одну из известных сказок это мне не напоминало.

В общем, я была довольна своей новой работой. Разве что хозяин дома по-прежнему вызывал у меня смешанные чувства. Изредка мы сталкивались с ним в холле и на лестнице, и при этом каждый раз он проходил мимо, не взглянув на меня и даже не поздоровавшись. Будто я не человек, а предмет интерьера какой-то… Высокомерный тип.

Как я ни уговаривала себя не придавать этому значения, все же меня задевало такое отношение. Но стоило вновь оказаться рядом с Викки, как все лишнее тут же вылетало из головы.

Я изо всех сил старалась быть для нее хорошей няней. Придумывала новые интересные игры, читала по памяти детские стихи, пела веселые песенки из разных музыкальных мультфильмов. И малышке было хорошо со мной. Мне так казалось. Она была весела, активна, а самое главное, за прошедшие дни ни разу не упомянула о родителях, чего я невольно и напряженно ждала. Зато постоянно спрашивала о своем дяде, а я диву давалась – как такой сухарь смог расположить к себе ребенка?

Сегодня, когда мы обедали на кухне, Викки вновь задала мне этот не частый, но регулярный вопрос:

– А когда Мак плидет? Он на лаботе?

– Да, солнышко, – привычно отозвалась я. – Кушай, не отвлекайся, а то не узнаешь, что я тебе сегодня приготовила.

– Узняю, – самоуверенно заявила Викки, но ложку в суп минестроне все же погрузила.

Только к еде она не вернулась. Ни с того ни с сего серьезно посмотрела на меня своими большущими голубыми глазками и важно так произнесла:

– Аина, давай не будем ссолиться.

– Конечно, не будем, – растерянно улыбнулась я в ответ. – Зачем нам с тобой ссориться? Мы будем жить дружно…

– И с Маком тоже не надо ссолиться. Ссолиться – это плохо, – надув губки, заявила малышка.

– Правильно. Ничего хорошего в этом нет, – кивнула я, стараясь понять, почему она завела этот разговор. – Но даже если вдруг такое происходит, то надо как можно быстрее помириться. Знаешь, есть такое заклинание? Нужно взяться мизинчиками и громко-громко сказать: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись!»

– Знаю, – деловито отозвалась Викки и быстро-быстро затараторила: – Если будешь длаться, я буду кусаться, а кусаться нам нельзя, потому что мы длузья!

– Какая ты умничка! – восторженно хлопнула я в ладоши. – Вот видишь, ты все уже знаешь. Прямо как взрослая!

– А вот Мак не жнает. Он не плишел к маме и не сказал миись-миись-миись, и они не помиились. Я его научу, чтобы он со мной не ссолился.

На мгновение я впала в ступор от того, что Викки упомянула маму, и течение разговора резко сменило направление. Все-таки как бы я морально ни настраивалась, не смогла быть готовой к этому. К тому же мне вдруг стало ясно, почему малышка подняла тему ссоры. Поэтому я изо всех сил постаралась взять себя в руки и спокойно ответила:

– Да, малыш, иногда дети ведут себя намного мудрее взрослых. Но я не думаю, что твой дядя…

Но Вика уже не слушала меня. Я слишком поздно заметила, что взгляд ее очаровательных голубых глаз устремился мне за спину, а на губках появилась радостная улыбка.

Я обернулась, кажется, немного резче, чем следовало, и меня тут же бросило в жар. Подпирая плечом косяк, в дверном проеме кухни стоял дядя малышки собственной персоной. Его пристальный взгляд был устремлен прямиком на меня, пробирая до мандража своим лютым холодом. Я едва сдержалась, чтобы не отвести глаза. И никак не могла понять, чем заслужила такое «внимание»? Марку Алексеевичу не понравилось, о чем мы с Викой говорили? Так ведь не я же завела этот разговор…

Тем временем малышка проворно слезла с невысокого детского стульчика и подбежала к своему дяде.

– Мак! – радостно воскликнула она, вцепившись обеими ладошками в его руку.

Варавва наконец оторвал от меня свой неприятный взгляд и сдержанно улыбнулся племяннице.