Цепи. Останься со мной

– Все в порядке? – прозвучал сонный голос Эллы мне в шею.

– Да. Спи.

Я обхватил ее запястье, чтобы выпутаться из объятия, но она упрямо прижалась ко мне обнаженным телом.

– Не уходи… Полежи со мной!

Губы поджались. Это не помогало. Элла верила, что помогало, но нет! Мне нужно было побыть одному.

Неожиданно она сама отстранилась. Но не для того, чтобы отпустить меня. Переместившись к тумбочке, любовница выдавила в ладонь две таблетки и протянула их мне вместе со стаканом воды. Я встретился с ее упрямым взглядом.

– Давай! Пропускать нельзя – ты знаешь.

Угрюмо опустив глаза, я выхватил таблетки и запил их большим глотком воды. Я был покорным, несмотря на внутренний протест. Слишком много Элла сделала для меня…

– Теперь ложись.

Она убрала одеяло, чтобы я улегся обратно, и прильнула к моему телу. Положила голову на грудь и начала ласково гладить меня ладонью.

Глядя в потолок, я задумчиво запустил пальцы в длинные русые волосы, немного спутанные от сна. Элла думала обо мне, а я… думал о девушке, которая спала в небольшой комнате для персонала. Как одержимому хотелось спуститься и убедиться, что с ней все в порядке. Что с ней все хорошо и это действительно был дурной сон!

Да, я непреклонно держал дистанцию, но наблюдал за Дианой ревностно и пристально.

Глава 2

Диана

Я снова открыла глаза раньше будильника. Приподнялась и взволнованно оглядела комнату, будто здесь мог быть кто-то еще. Пустота и покой. Он давно не заходил сюда… А кроме него, никто бы не посмел, поэтому я сонно вернула голову на подушку.

Какое-то время просто лежала, глядя на лучи солнца, плывущие по потолку. Странно, в последнее время все чаще акцентировала внимание на мелочах. Приятных мелочах, которые забавляли меня или приносили радость. Возможно, спасалась, таким образом, от переживаний, следующих за мной по пятам.

В пространстве раздался настойчивое пиликанье. Отключив электронные часы, стоявшие на тумбочке, я поднялась с постели, ощущая легкое головокружение. В этой небольшой светлой комнате двуспальная кровать занимала большую часть пространства. Еще здесь находился узкий шкаф, симпатичный стол со стулом, трельяж в том же стиле и два окна, занавешенные тонкими шторами, которые пропускали свет с самой зари.

Потянувшись со сладким стоном, я направилась в туалет. Там же вмещался небольшой душ, а так же полочки с щедрым запасом гигиенических средств. Открыв кран в раковине, я по привычке прислушалась к ощущениям. Но ничего похожего на тошноту не уловила. Только желание съесть чего-нибудь вкусненькое и поскорее! Да. Взамен токсикозу пришел завидный аппетит.

Умывшись и приняв быстрый душ, я, обернутая полотенцем, вернулась в комнату, где первым делом открыла окна. Вдохнув свежий утренний воздух мая, подставила лицо солнцу. Из этой комнаты виднелся ухоженный газон, который простирался до каменного забора и прудик с декоративными растениями.

Пройдя к шкафу, я достала бесформенную футболку и джинсы. Не без труда натянув вторые, встала перед зеркалом, чтобы застегнуть ширинку, но… увы. Стоило попробовать и тут же начинало неприятно сдавливать живот. Повернувшись боком, я закусила губу, удрученно отметив, как он уже выпирал.

– Ну и что мне теперь прикажешь делать? – строго спросила я, будто солнышко внутри меня могло ответить.

И нет, я неспроста использовала это приторно-ласковое словечко. Малыша внутри себя я представляла именно солнышком! Маленьким, тепленьким, капризным, но определенно излучающим свет. Да, вот так. Внутри меня росло солнышко!

Шумно выдохнув, я вернулась к шкафу и рылась там минут десять, прежде чем выбрала платье на бретельках и вязаную кофту на пуговицах. Я понимала, что очень быстро запарюсь в ней, но зато она наверняка скроет мой живот.

Одевшись, я оглядела себя в зеркале, и осталась удовлетворена. В последний момент встретилась со своим взглядом. Тело бросило в жар от того, что он отражал.

Ты не сможешь долго скрывать, Диана. Рано или поздно он узнает! Очень скоро все начнут замечать. И что тогда будет, я слишком живо представляла в своей голове, чтобы в глазах отразилась паника.

Упрямо отвернувшись от зеркала, я убрала вещи в шкаф, аккуратно разложив их по местам, и тщательно заправила постель. Затем еще раз вернулась к зеркалу, чтобы заплести волосы в тугой хвост. Несколько месяцев прошло, а руки до сих пор бережно водили расческой по голове. В первые дни кожа у корней болела так, будто на ней остались рваные раны! Что в общем-то не исключено, ведь отец выдирал мои волосы без пощады…

Сглотнув, я одернула себя от воспоминаний, которые хотела бы забыть навсегда. Но разве возможно забыть день, когда я пережила столько потрясений?! День, который закончился тем, что меня… купили.

Взгляд неизбежно утонул в пространстве. Мысли завертелись мельницей в голове, но эти мысли не причиняли боли. Почти…

После отъезда отца и Альберта, точка воспоминаний давалась мне легче всего. Охрана привела меня в эту самую комнату. Помогла лечь на кровать – раньше их было здесь две одноместных – и я больше не двигалась. Надеялась отключиться, но боль в теле не позволяла даже маленькой передышки.

Тихо всхлипывая и издавая стоны, я не шелохнула, когда дверь в комнату неожиданно открылась. Послышались шаги, а затем ласковый шепот:

– Сейчас, моя девочка… Сейчас я все сделаю!

Сфокусировав изможденный взгляд, я увидела Катю, которая присела на корточки рядом с кроватью. Катенька… Она хмурым взглядом осмотрела мое израненное лицо и ласково погладила меня по голове. Но я тут же зажмурилась от боли, чувствуя, как по щеке скатилась горячая слеза.

– Ничего-ничего, все заживет! Я тебе обещаю…

Она повернула меня на бок, начала расстегивать платье и бережно снимать его с меня. Дверь снова открылась.

– Еб твою мать… – послышалась ругань ошалевшего Саши.

– Тихо ты! Потом поделишься долбанными впечатлениями.

– Надо что?..

– А то не понятно? – огрызнулась работница. – Неси аптечку! Полотенца там… тазик для воды.

Повар послушно ушел, а она осталась со мной. Успокаивала каждый мой стон, разговаривала прямо как с маленькой. Сняв всю одежду, Катя укрыла мое трясущееся тело покрывалом, и на какое-то время ее голос пропал из комнаты. Вернувшись, она положила на край кровати какую-то пижаму. Саша тоже подоспел с аптечкой и полотенцами.

Работница послала его на кухню, пока никто не хватился, а сама убрала с меня одеяло и помогла встать, чтобы отвести в душ. Там я еле держалась за стенку и ныла, пока она смывала с меня грязь, пот и кровь. При этом все воемя приговаривала:

– Потерпи… Потерпи, девочка. Совсем немножко осталось! Надо смыть, надо привести себя в порядок, чтобы раны не загноились.

Катя завернула меня в полотенце и отвела обратно в постель. Но только собиралась заняться моими ранами, как дверь в комнату внезапно открылась. Работница едва успела накрыть меня одеялом и резко выпрямилась. Я тоже настороженно уставилась на охрану, которая пропустила в комнату солидного мужчину в возрасте, а еще двух молодых девушек в белой униформе.

– Все посторонние, освободите помещение! – непреклонно велел он.

С ходу оценив обстановку, Катя беспрекословно подчинилась. И охрана тоже вышла из комнаты. Незнакомец оказался врачом-травматологом. Он с профессиональным хладнокровием раскрыл меня, сказал подняться и внимательно осмотрел. Попутно давал указания девушкам, тихо стоявшим где-то позади.

Они действовали слаженно, не задавая вопросов. Зашуршали всякими упаковками, инструментами, коробочками. Вердикт от меня не скрывали. Врач лаконично сообщил, что я получила много ушибов, но переломы маловероятны. Однако он заверил, что завтра меня отвезут на рентген, чтобы наверняка исключить серьезные травмы.

Позже я много раз мысленно возвращалась к этому моменту. Влас велел привезти этих людей… Он позаботился, чтобы мне оказали квалифицированную медицинскую помощь, не оставил меня в таком состоянии! И ни разу я не смогла себе ответить однозначно: почему?

Мужчина вышел, а девушки остались, чтобы сделать мне несколько болючих уколов и обработать раны. Несмотря на лекарства и осторожность медсестер, я ощущала боль каждой клеточкой. И сейчас вспомнила бы ее в мельчайших деталях. Поразительно, как у меня в этом аду не случился выкидыш… Но малыш все еще находился внутри меня. А значит, кому-то наверху это было очень нужно.

Открывая дверь и выходя из своей комнаты в темный коридор, я каждый раз улавливала, как меняется мое внутреннее состояние. Движения становятся скованными, взгляд – бегающий, настороженный, шаг – неуверенный. Этот раз не стал исключением. Ведь как бы я не старалась быть тенью, мне все равно не удавалось совсем избегать пересечений с хозяином дома…

Каждое из них становилось испытанием. Я буквально чувствовала себя виноватой, за то, что попалась ему на глаза! Впадала в ступор, ощущала волнение и страх, не поддающийся объяснению. Хотя ведь это было оправданно – моя судьба находилась в руках Власа. Я смирилась с этой ролью и не строила никаких иллюзий. Он… Он мог сделать со мной, все, что посчитает нужным! Все, что угодно, в любой момент. И моя фантазия не стеснялась рисовать последствия его решений в гневе. А бандит практически всегда находился в дурном и суровом настроении.

Один случай стал очень показательным. Однажды я мыла полы на лестнице, убирая следы, которые оставил Саша, когда поднимался на кухню с ящиком размороженного мяса. Один из дежуривших охранников, будто нарочно пошел прямо по помытому, при этом нагло глядя мне в глаза. Однако внезапно поскользнулся и с грохотом приземлился на пол.