Тайна лечебницы Отектвуд

– Пошли.

Лоусону повезло, что больных в том коридоре почти не было и палаты пустовали. Один только Дастин, который гипнотизировал стену и рефлексировал по поводу боевых действий. Кори заметил, что больные стали его раздражать. Такого в госпитале ветеранов не было. Он относился ко всем внимательно, с пониманием. До отектвуда он бы и не подумал плохо, о бедном страждущем. А теперь стало наплевать что подумают коллеги, преподаватели, больные. Плевать даже на то, что он только выпустил преступника подрывника с психическими отклонениями и пустил его в бытовую комнату для врачей.

Лоусон достал из заначек Фарелла шоколадки и виски имени своего тезки в подарочной упаковке с бокалом. Видимо Лео припрятал его в коробке со своей обувью для особого случая. А еще засохшее печенье и какие-то снеки, оставшиеся с обеда.

– Это не еда конечно, но алкоголь, вроде, очень калорийный. – Лоусон налил две кружки.

– Я не пил три года, так что за себя не ручаюсь. – Крашер залпом выпил не закусывая, достал из пачки Кори сигарету и закурил прямо в кабинете.

– Летиция убила Алану из ревности. Она была любовницей ее мужа.

– Это я знаю и без тебя. Она спрятала ее где-то здесь, но не сказала, где, так как я не согласился.

– Точно. Вынеси она тело на улицу, камеры бы зафиксировали это.

– Зафиксировали ее отражение в винтике со скамейки. Виски, тебе пора кончать с телевизором и дешевой литературой. Охрана отключает все кроме аварийной подачи электричества, чтобы спокойно пить, водить сюда проституток и сваливать ночью со смены, а потом просто жалуется на перебои или проблемы с компьютерами. Тут доказательств чего-либо не найдешь как у змеи ног.

– Вы с Честити изучали историю города. И к каким выводам пришли?

– Да не к каким! – Чарльз налил себе еще, почти полную кружку. – Честер преследовал одну цель. Обнародовать и прославиться. Реабилитировать себя как журналиста.

– А ты?

– Я ни к чему и не шел. Я не люблю мусолить факты и домыслы. Я делаю и все. Честити сказал поднять карты, я поднял и сопоставил. Честити пожаловался на потерю памяти, я собрал для него электричку и помог вспомнить веселые процедуры, о чем он сам потом пожалел. Я люблю видеть результаты. А результаты таковы, что Отектвуд изначально основали психи. Тебе наверняка в медицинской школе рассказывали про лошадей. Если взять обычную лошадь, которая гуляет по лугу и переместить ее в горную местность, то она даст потомство, приспособленное к перемещению в горах и скудной пище. С конституцией тела как у горных козлов. И опять же, если взять особь из гор и вернуть на просторный луг, то рожденные лошадки снова будут длинноногими, холёными и с пышной гривой. Так и с людьми. Нормальный человек переезжает в Отектвуд, у него едет крыша и у его детей она тоже поедет. Вывод: Отектвуд нужно сделать закрытым, как зону пятьдесят один. Никого не впускать и никого не выпускать.

– Наследственность и изменчивость это одно. А это другое. Я был нормальным. Я сдавал анализы и проходил комиссию на учебе. Даже в пубертатный период я не страдал всякими надуманными псевдодепрессиями как у сверстников. А приехал сюда и все пошло под откос и это не культурный шок. Это настоящие расстройства восприятия и изменения личности. У меня в роду из болезней максимум гипертония.

– Ты же не знаешь кто твой отец. Фух! – Крашер выдохнул. – Я пьянею. – он поднялся со стула, прошелся по кабинету, включил радио и стал пританцовывать под Эдди Гранта и его электрик авеню.

– Радио символизирует всю историю человечества. Только включат нормальную песню, и ты кайфуешь, как ее прерывает ведущий с туалетным голосом и включает какие-нибудь говно.

– Ты всегда философ, или только когда выпьешь? – спросил Кори. Он не верил в происходящее просто потому, что у него такого никогда не было. У него не было друзей, кроме сестры. Он ни разу не сидел полупьяный на кухне, когда уже все спят и не говорил о жизни с незнакомым человеком. Он всегда сидел в углу и ему приходилось повторять шутку два раза, чтобы его заметили, но и это не всегда срабатывало. И дело было совсем не в компании. Дело в Кори. Единственный собеседник, которого он достоин это пожизненный пациент психиатрической клиники.

– То, что тебе сказала Летиция, это чушь. Ты не кусок говна. Ты один из самых умных людей, с кем мне доводилось общаться. И не вздумай падать духом. Даже здесь можно жить полноценной жизнь. Ты можешь вернуться к своим статьям. Ты можешь начать переписываться с разными людьми. Знаешь сколько одиноких женщин ведут переписки с заключенными на пожизненном? Больше сотни! Некоторые даже браки заключают, ездят раз в полгода на свидания. Ну или хотя-бы присылают интимные фотографии.

– Обклеить свою палату буферами сумасшедших дам, которым нравится переписываться с убийцами, психами и маньяками? Звучит не плохо.

– Еще как неплохо!

– Виски, я… – Крашер присел на самый край стула и снова стал трясти ногой. – Хотел тебе сказать, что я… – он налил себе еще пол кружки и выпил залпом.

– Не тяни. Это об Отектвуде?

– Да. Об Отектвуде. Нам нужно найти Алану Колбан.

– Что, сейчас?

– Ага.

На мгновение, Лоусону показалось, что Крашер хотел сказать что-то совершенно другое. Он едва ли стал бы так волноваться из-за Аланы.

Прикончив бутылку, и вооружившись фонарем, они вышли из кабинета. Ночной сквозняк отрезвлял. Дойдя до конца коридора, и отворив дверь рядом с запасным выходом с табличкой «Не входить.», они оказались в еще одном длинном коридоре с коммуникациями. Над головой и вдоль стен шли трубы. С некоторых, конденсат капал прямо на голову, заставляя Лоусона вздрагивать и оборачиваться. Фонарик на телефоне освещал лишь маленький круг под ногами, слепил и не давал разглядеть, что происходит вокруг. Крашер попросил его выключить, и они погрузились в полную тьму.

Чарльз утверждал, что глаза привыкнут через несколько минут, и они смогут видеть в темноте лучше, чем обычная кошка. Лоусон не отличался остротой зрения и при дневном свете. Не то, что здесь. В кромешной тьме, как в одном из своих кошмаров, он осторожно ступал, хватаясь за мокрые стены и запинаясь за трубы. Крашеру надоело каждый раз оборачиваться, останавливаться и ждать. Он просто взял Лоусона за руку и потащил за собой, командуя: Пригнись, перешагни.

Запах дохлятины. Такой источала собака, что жила на ферме бабушки и дедушки и погибла под колесами на трассе. Виски попросился наружу. Лоусон остановился.

– Кажется, мы ее нашли.

Не выдержав, Кори снова включил фонарик. Ничего необычного он не увидел, но вот вонь становилась все сильнее и сильнее. Дальше только узкий поворот с лестницей. Три трубы, одна толстая и две тонких уходили в стену.

Чарльз забрался на какой-то деревянный ящик, подцепил пальцами заплесневевший ревизионный люк и открыл его. Лоусон зря поднял фонарик. То, что он увидел, заставило его стошнить прямо там. В узком пространстве между трубами, в неестественной позе лежало тело. Левая часть, что была прижата к трубе с горячей водой была багрово-черной, от ожогов и ускорения разложения за счет тепла. Это была Алана. Ее волосы, ее халат с бабочками. Кори закрыл лицо руками, чтобы не видеть ее и лужу своей рвоты.

Крашер же без тени брезгливости, подтянулся и забрался наверх, чтобы посмотреть откуда труп мог попасть сюда.

– Корпус Б. Туалет возле кабинета гипербарической оксигенации. Что будем делать?

Лоусон сплюнул и отвернулся к стене. Темнота и правда была менее страшна.

– Нужно вытащить ее. Оставить у всех на виду, что бы Летиция не могла тебя шантажировать.

Крашер хмыкнул и принялся за дело. Лоусон слышал, как он шипел, обжигаясь о горячую трубу.

Сжечь всю одежду и вымыться с хлоркой. Такие мысли были у Лоусона. Он держал Алану за ноги, наименее поврежденные высокой температурой. Крашер нес за плечи. Хорошо, что теперь он взял за правило носить в карманах несколько пар перчаток. Обратный путь оказался быстрее. Меньше чем за десять минут они вернулись к корпусу Д. Кори отпустил ноги и приоткрыл запасной выход. Тишина. Лоусон поднял с земли палку, встал под камеру и снес ее с двух ударов.

– Выноси.

Чарльз выволок тело и потащил по траве.

– Бросай здесь.

– Нет. Давай оставим ее на стоянке. На месте Летиции.

– Ты с ума сошел?! – зашипел Кори.

– Я лежу в дурдоме. Ответ: да!

Крашеру происходящее явно нравилось. Это было видно по пьяному блеску безумных глаз.

Лоусон снял перчатки, вытер руки о халат и достал сигарету. Свет на проходной не горел. Значит охранник спит. Молча он указал Крашеру куда идти, сам пошел на пост.

Охранник точно спал. Открыл двери только после того, как Лоусон ударил в нее ногой.

– Что-то случилось? – он потирал сонное лицо рукой.

– Все нормально. Зажигалку потерял. Не найдется огоньку?

– Да. Заходи, не мерзни. – охранник пригласил его внутрь. Только сейчас Лоусон понял, что на улице настоящая осень, а изо рта у него идет пар.