Окаянные годы России и немецкие колонисты

Самым коротким представлялся морской путь через Архангельск и Мурманск, но от него отказались, опасаясь немецких подводных лодок. Было решено направить легионеров по Транссибирской железной дороге до Владивостока и далее через Тихий океан в Европу. 26 марта 1918 года в Пензе представители СНК РСФСР (Сталин и другие) и представители Чехословаков подписали соглашение о том, что последним гарантируется беспрепятственное продвижение до Владивостока при условии «их честной и искренней лояльности и невмешательства в деятельность какой-либо политической партии в России». Оружие должно быть сдано в Пензе, кроме «необходимого в каждом эшелоне для самозащиты от контрреволюционеров».

На восток отправлялись в 63 составах, по 40 вагонов каждый, так как с учетом семей легионеров, проживавших в России, общее число эвакуируемых достигало 70 тысяч человек. Первый эшелон вышел 27 марта и спустя месяц прибыл во Владивосток. К маю составы растянулись по всей магистрали, но имели хорошую всвязь между собой по телеграфу. Чехословаки с самого начала уклонялись от сдачи согласованной части оружия, что вызывало настороженное отношение к ним со стороны большевиков. Далее недовольство легионеров вылилось в откровенно враждебные отношения к большевикам. А кроме того, еще и атмосфера взаимной вражды между пленными австро-венграми в России и чехословаками, что приводило к инцидентам.

ИНЦИДЕНТ В ЧЕЛЯБИНСКЕ

Один из них произошел 14 мая на станции Челябинск, где случайно рядом с эшелоном чехословаков остановился эшелон с пленными венграми. Чехословаки, увидев плохие условия, в которых содержались пленные, поделились с ними пищей и табаком. А когда поезд с чехословаками тронулся, один из венгров кинул в их сторону металлическую ножку от печки-буржуйки, попал в голову легионера, так что тот потерял сознание. В ответ легионеры остановили поезд, ворвались в вагон пленных и подвергли линчеванию обидчика.

Советские власти Челябинска арестовали десять легионеров. Однако, их товарищи на следующий день силой освободили арестованных, разоружили местный отряд Красной гвардии и разгромили оружейный арсенал, захватив 2800 винтовок и артиллерийскую батарею. Кроме того, в Челябинске собрался Временный комитет Чехословацкого войска, который встал на позиции разрыва отношений с большевиками и постановил прекратить сдачу оружия, которое к этому моменту еще не было сдано в Пензе тремя арьергардными полками.

В ответ 21 мая в Москве были арестованы члены Чехословацкого комитета и было отдано распоряжение о полном разоружении и расформировании чехословацких эшелонов, с чем согласились арестованные руководители в Москве. Легионеры, однако, подчинялись уже только своему Временному комитету, который разослал во все эшелоны и части корпуса приказ: «Оружия нигде советам не сдавать, самим столкновений не вызывать, но в случае нападений защищаться, продвижение на восток продолжать собственным порядком».

Не возымел действия и «грозный» приказ Народного комиссара по военным делам Л. Троцкого о полном разоружении всех чехословаков. Посланный на помощь Красногвардейцам бронепоезд и бронеавтомобиль чехословаки без труда захватили и использовали в своих целях. С этого времени легионеры полностью отвергли советскую власть. Во всех городах они свергали советы, зверски расправлялись с большевиками, устанавливали старую власть, от которой требовали провиант и уголь для паровозов и беспрепятственное продвижение на восток.

Красная Армия была в процессе формирования и не могла противостоять натиску легионеров, а те наглели все больше и занимались откровенным грабежом, убийствами и террором. Они свергли советскую власть в Уфе, способстовали установлению там, хотя и временного, но стоившего много крови, эсэровского Комитета Учредительного собрания (Комуч‘а). После Челябинска они кровавой косой прошлись по городам Петропавловску, Кургану, Новониколаевску (современному Новосибирску), Омску, Томску, Мариинску, Нижнеудинску и Канску и далее до Владивостока.

Еще до этого они захватили в европейской части страны Симбирск, Саратов, Самару, Пермь, Казань, Екатеринбург, и на востоке – Иркутск и позднее – Читу. И везде они, как сообщают историки, «участвовали в массовых расстрелах на занятой ими территории».

Можно сказать, что к концу июля 1918 года чехословаки захватили на Транссибе все крупные города и важные узловые станции, свергли на захваченных территориях советскую власть, развернули массовый террор, обеспечили насаждение антисоветской власти и условия для разрастания малочисленных белых отрядов в белогвардейские армии.

В Омске они вначале поддержали «Белое движение» в виде так называемого «Омского правительства» адмирала А. В. Колчака, которого затем, как выражаются некоторые историки, «променяли на рельсы», а чтобы было понятно, на возможность беспрепятственного проезда. Смерть адмирала А. В. Колчака и премьер-министра его правительства В. Н. Пепеляева лежит полностью на совести Чехословацкого легиона и его командующего французского генерала Жанена. Это они, позорные «братья-славяне» за личную выгоду при первой же трудности выдали их эсеро-меньшевистскому «Политцентру» и далее большевикам в Иркутске.

А большевики, пришедшие к власти в городе, трусливо, чтобы население не узнало, расстреляли обоих в пятом часу утра 7 февраля 1920 года в устье речки Ушаковки вблизи ее впадения в Ангару и спустили трупы под лед. Расстреляли, как выяснилось позднее, по личному указанию Ленина.

По мере продвижения на восток происходило все большее разложение Чехословацкого корпуса. По свидетельству начальника штаба этого корпуса царского генерал-майора М. К. Дитерихса «легионеры привыкли вести так называемую вагонную войну. Подъехали, высадились, постреляли, пограбили… и марш в вагоны пить кофе и спать».

В последующем Чехословацкий корпус охранял Транссиб и проводил карательные операции. В марте-декабре 1919 года три дивизии корпуса жгли деревни и убивали их жителей. Только в сентябре того же года они провели 380 карательных вылазок. В селе Рыбинское убили 30 человек, в районе Тайшета – более 200 человек. Они ввели в обиход захват заложников и за отказ доносить на партизан каждого второго убивали.

Особой жестокостью отличался чехословацкий кавалерийский полк. Один из его офицеров похвалялся, что в очередной карательной операции сжег 16 деревень и убил 6 тысяч безоружных крестьян. Телеграфные стобы превращались в виселицы и так на протяжении многих верст от станции до станции.

Число жертв изуверов, называвших себя «братьями-славянами», колоссально и не поддается подсчету. Но ясно одно, что признавали и генералы Белого движения, что без вмешательства «белочехов», которых ненавидели все россияне, и белые, и красные, и рабочие, и крестьяне, и интеллигенция, установление новой власти в стране произошло бы значительно безболезненнее.

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГРАБЕЖ

С провозглашением Чехословацкого государства 28 октября 1918 года его первые руководители – президент Т. Масарик и министр иностранных дел Э. Бенеш дали указание командованию корпуса собирать и отправлять на родину товары и ценности, сырье, зерно, цветные и драгоценные металлы, дерево, меха, кожи, каучук, шерсть и др. Проще говоря, грабить Россию.

Читаешь эти строки и чувствуешь, как за ореолом борцов за свободу, какими вначали представлялись Масарик и Бенеш, сразу возникают образы грабителей страны, приютившей их соотечественников в трудное время. Что может быть более отвратительным?

И легионеры, ободренные своими будущими государственными руководителями, силой оружия контролируя Транссиб с его грузопотоками, городами и селами, с еще большим рвением занимались грабежом. Они набивали тысячи товарных вагонов русским добром, по дороге торговали им, а предназначенное для отправки в Чехословакию складировали во Владивостоке. Здесь они, по выражению их временного союзника белого генерала, «таскали за собой около 600 груженых вагонов, тщательно охраняемых», которые были наполнены «машинами, станками, ценными металлами, картинами, разной ценной мебелью и утварью и прочим добром, собранными на Урале и в Сибири».

Даже своих белогвардейцев, с которыми вместе воевали против большевиков, не щадили, а обирали. Так, зимой 1919 года колчаковские «части были только наполовину снабжены теплыми вещами и полушубками. Зато чешские вагоны-склады ломились от награбленного русского сукна, обмундирования и теплых вещей». Реквизированные вагоны набивались товарами, полученными грабительским способом, и превращались в меняльные лавки, в которых можно было купить все, что угодно.

Прибыв в Харбин, чехословаки продавали китайцам оружие и даже бронепоезда. Кроме этого, устроили масштабные распродажи во Владивостоке и Иркутске. Только лошадей продали 12 тысяч и 235 вагонов всякого добра, выручив около 3 миллиардов рублей. Огромные средства рекой потекли в специально созданный Легиобанк. Тайны этого банка не раскрыты и через сто лет, но непреложным фактом является то, что с ним связан внезапный трехкратный скачок золотого запаса Чехословакии, с шести тонн, доставшихся ей от Австро-Венгерской империи, до 18 тонн.

Вот оно, захваченное ими в Казани золото, половина золотого запаса РСФСР, которое они потом якобы передали Белой Армии Колчака, и получившее название «золото Колчака». Правда, в Иркутске им пришлось сдать золото, иначе бы их просто не выпустили из страны. Но сколько сдали и сколько утаили и вывезли – неизвестно, ведь сдавали «золотой запас Страны Советов» в Иркутске эсеро-меньшевистскому «Политцентру» не считая.

А вот и выявилось, что 12 тонн золота, которые вдруг появились в Чехословакии, как с неба упали, украдены в России. Вот этим объясняется и тот экономический бум, который произошел в молодой Чехословацкой республике в 20—30 годах прошлого столетия. Золото и украденные в России товары на много миллионов крон обеспечили их экономический успех.

А сколько это стоило жизней россиян?

Так можно ли считать чехов и словаков после этого братьями по крови с русскими?

НАХАЛЬСТВО ВЕКА

Но удивляет их нахальство, которое проявилось в начале 21 века. Это инициатива чехов по установлению памятников их погибшим воинам по всему их мародерскому маршруту от Пензы до Владивостока. А еще более удивляет незнание или пренебрежение к кровавым страницам истории со стороны современных российских руководителей, позволивших эти памятники установить. Стоит хотя бы виртуально пройтись по Транссибирской магистрали, чтобы увидеть, что только в нескольких, самых восточных районах Сибири, где население еще помнит зверства чехословаков, оно запретило установление этих памятных знаков. И это в то время, когда в столице страны, в Праге, был 3 апреля 2020 года демонтирован памятник освободителю страны от фашизма маршалу И. С. Коневу.