Герой без прошлого. С новой Родиной в сердце

«Так точно, товарищ полковник. Можете вы мне сообщить, что было причиной моего осуждения? Я полагаю, что это было письмо в Красный Крест с просьбой о розыске моей истинной семьи на основании тех немногих данных, что сохранила мне память?»

Полковник положил руку на папку с документами и сказал: «Ваш запрос в Красный Крест тоже имеется в деле, как и ответ из этой организации. К сожалению, в ответе по вашей семье только печальные данные. Все эти документы вы получите вместе со свидетельством о реабилитации. Я подготовил вам специальную папочку, не такую большую, как эта. Документы в ней вы сможете читать и изучать не спеша, может быть, сведения из нее вам помогут что-нибудь узнать из своего прошлого. Еще могу вам сообщить, что письмо в Красный Крест в вашем деле совершенно ни при чем. Роковую роль сыграло письмо или, вернее, донос одного из ваших сослуживцев, да, вот здесь, Егорова Сергея Павловича, с указанием того, что вы понимали речь немецких летчиков в эфире, и значит, вы не тот, за кого себя выдаете. Ну и последовавшая за этим недобросовестная экспертиза в Казани».

Руслан на какое-то время потерял дар речи, так что полковник с изумлением смотрел на него, пытаясь понять, что с ним происходит. Однако Руслан пришел в себя и сказал: «Он был моим лучшим другом. Или я его таким считал».

«Да, тяжело разочароваться в лучшем друге, но и это в жизни бывает, – сказал полковник и спросил: – Еще вопросы, майор?»

«Никак нет, – ответил Руслан и добавил: – Служу Советскому Союзу!»

«Хорошо, – сказал полковник, – дальнейшие действия, при содействии моего адъютанта, следующие: пошивочный цех здесь в здании, где снимут мерку, далее баня и парикмахерская, за это время приготовят форму с погонами, прикрепят заслуженно полученные награды Родины. После этого пройдете в кассу и получите компенсацию. Далее я предположил, что вы захотите как можно скорее добраться до Хабаровска, чтобы встретить жену, поэтому я заказал вам билет на ближайший самолет, в первый класс, чтобы вы могли за время полета выспаться. Жена ваша будет ожидать вас в гостинице, куда вас доставят от трапа самолета. Да, если вы хотите приобрести для супруги подарок в Москве, то время позволяет. Облегчит вам эту задачу мой водитель, большой спец по модным магазинам, и в аэропорт ко времени вылета самолета доставит вас он же. Желаю удачи, майор», – и полковник крепко пожал Руслану руку.

Как и советовал полковник, Руслан использовал оставшееся время в Москве для закупки одежды для Ирины. Он попросил водителя отвезти его в самый большой универмаг, где он, майор военно-воздушных сил, в новой униформе и со звездой Героя на груди, очень приветливо был встречен продавщицами. Он показал на одну из них, по росту и фигуре сходную с Ириной, и попросил собрать для супруги необходимые вещи, как говорится, с головы до ног, начиная с нижнего белья и чулок до нескольких хороших платьев и костюмов и нескольких пар туфель тридцать седьмого размера, это он знал. Кроме того, по зимнему времени он подобрал для нее красивое пальто с меховым воротником, подходящий к пальто меховой головной убор и теплые сапоги. Попросил женщин собрать все необходимое из косметики. Затем он прошелся по другим отделам, где приобрел подарки для матери, отца и других родственников.

Сидя в самолете, он раскрыл папку, врученную ему полковником, и стал читать ответ из Красного Креста – ответ на свой запрос, так как первым делом хотел узнать правду о своей семье. Сотрудник организации по фамилии Кирьянов писал, что поисковая служба сумела установить следующее: семья Кратт из села Селидово Донецкой области Украины согласно Постановлению Верховного Совета СССР от 28 октября 1941 года была в первых числах ноября того же года переселена в Новосибирскую область. Состав семьи: отец Кратт Август Фридрихович, 1901 года рожд.; мать Кратт (рожд. Лейпи) Мария Теодоровна, 1903 года рожд.; сын Кратт Зигфрид Августович, 1922 года рожд.; сын Кратт Вильгельм Августович, 1924 года рожд. Примечание сопровождавшего эшелон офицера Зацепина: сын Кратт Вильгельм Августович, 1924 года рожд., во время пути бесследно исчез из вагона. Расследование оказалось безуспешным.

Остальные члены семьи определены на поселение в село Елбаши Искитимского района Новосибирской области. В дальнейшем было установлено, что глава семьи и сын Зигфрид были мобилизованы в трудовую армию в Кировскую область, где были привлечены к труду на лесных работах.

Из дальнейших справок, собранных в папке, Руслан, или теперь уже все-таки Вильгельм, мог установить, что отец его умер в лагере в марте 1943 года от физического истощения. Брат Зигфрид последовал за отцом в июне. Оба похоронены в лагерной братской могиле. Примечание: кладбище в настоящее время не существует.

Итак, подумал Руслан, осталась только мать. Адрес известен, и туда я направлюсь сразу после того, как встречу Ирину. Ирина действительно была уже в гостинице, где прошла их встреча после трех с половиной лет вынужденной разлуки и многих лишений и унижений. Оправившись от первых счастливых слез, они обсудили последующие действия. Конечно, они оба хотели скорее увидеть сына, вернуться в семью своих приемных родителей, но Руслан рассказал Ирине то, что он узнал о своей родной семье, о том, что осталась в живых только мать и что она живет в селе, лежащем на их пути. Конечно же, они решили прежде всего поехать к ней, может быть, забрать ее к себе. Так что обратный полет они уже на следующий день предприняли до Новосибирска.

Прибыв рано утром в аэропорт Толмачево, они наняли таксиста, который должен был доставить их в районный центр Искитим, это 250 километров, затем еще 30 километров до села Елбаши. Таксист не хотел ехать так далеко, ссылаясь на то, что дорога в село может быть заметена снегом, но согласился рискнуть, когда Руслан предложил ему двойную оплату. Дорога, к счастью, была свободна, и через четыре часа они достигли цели. Елбаши оказалась захудалой деревенькой с таким же бедным, как им рассказал в дороге водитель, колхозом.

С помощью водителя они разыскали на дому секретаршу сельсовета, которая была немало удивлена, увидев перед собой очень красиво одетых молодых людей. Конечно, она знает всех жителей села, и высланных немцев тоже, только ничего хорошего она им сообщить не может. Мария Федоровна Кратт уже четыре года как умерла.

В ту зиму она работала вместе с другими женщинами, как немками, так и местными, на переборке капусты и картофеля в овощехранилище. Она вообще мало болела, полностью справлялась со своим хозяйством, но в ту зиму, это было в марте 1953 года, как-то простыла и тяжело заболела. Наша фельдшерица сразу поставила диагноз «воспаление легких» и отправила ее в районную больницу в Искитим, откуда она уже не вернулась. Жители села похоронили ее на местном кладбище. Потом она попросила соседскую девочку, чтобы та поехала с гостями на кладбище и показала могилу тети Марии. Она же за это время выпишет свидетельство о смерти.

Но на заснеженном кладбище найти могилу они не смогли. Девочка сказала им, что где-то здесь она должна быть и еще летом стоял на ней деревянный крест с надписью. Наверное, упал и лежит теперь под снегом. Своим валенками она пыталась разгрести снег, но крест найти не удалось. Руслан с Ириной еще постояли около захоронения матери и вернулись в село, где им секретарь сельсовета вручила свидетельство о смерти.

Весть о том, что нашелся Вильгельм, сын Марии Кратт, пропавший в дороге, с быстротой молнии облетела все немецкие семьи, большинство из которых были из Селидовки. Люди собрались в сельсовете и широко открытыми глазами с изумлением смотрели на майора Советской Армии в летной форме и со Звездой Героя на груди. Потом посыпались вопросы, на которые он едва успевал отвечать.

Но и у него были вопросы, поэтому он выделил из всех присутствующих наиболее пожилого мужчину, как оказалось, пережившего трудармию Якова Андреевича Майера, и обратился к нему. Да, он знал его отца еще по Селидовке, где они некоторое время вместе работали в депо железной дороги, затем здесь в колхозе, только в трудармии в Кировской области они были в разных рабочих колоннах, так что, разделенные колючей проволокой и охраной, общаться не могли. Он может только сказать, что отец его был хорошим человеком. О матери Руслан тоже мог слышать только хорошие слова.

Короткий зимний день подходил к концу, начинало темнеть, и водитель тоже напомнил, что пора ехать, если они хотят еще до полуночи вернуться в аэропорт. Руслан дал старику Майеру денег и попросил его заказать и установить на могиле матери железный крест с табличкой и надписью, какие стоят на кладбище. Он выразил желание, если бог даст, приехать летом, чтобы всем миром отметить поминки по матери.

Как и предполагал водитель, около полуночи они были снова в аэропорту, где в кассе для военнослужащих Руслан без труда купил билеты на Кустанай, и уже через пару часов они снова были в полете.

Уже на следующий день они благополучно добрались до Кара-Су, где смогли обнять сына, родителей и сестру Лейлу. Время, а еще больше печальные события последних лет, связанные с несправедливым осуждением Руслана и Ирины, наложили свой отпечаток на лица отца и матери. Зато маленький Сергей под опекой деда вырос и окреп, запросто справлялся с обоими верблюдами и имел хорошие успехи в школе.

Из всей многочисленной семьи застали они дома, кроме родителей и сына, только старшую дочь Лейлу, которая вышла замуж за ученика и помощника Омара-Ата фронтовика Джумабаева Зарата из Аксая. Родители его умерли, и в доме Муртаевых он нашел все, что ему было нужно по жизни: и красавицу жену, и новый полный благожелательности родительский дом. Эти двое, не в пример остальным, разъехавшимся на учебу и работу, решили не покидать родителей, сохранить родовое гнездо, куда каждый может приехать в любое время и найти приют и защиту. Хорошие вести были и от Марата Омаровича. Он успешно поднимался по служебной лестнице, был уже генерал-майором, также было у него с Зухрой уже двое детей. Омар-Ата заверил Руслана и Ирину, что к его дню рождения он с семьей, как и все остальные дети, обязательно приедет в родительский дом, тогда он увидит всех и познакомится с их детьми, которых они еще не видели.

Руслан долго не хотел говорить родителям о том, что его оклеветал его лучший друг, но как-то вечером, когда они с Омаром-Ата сидели на террасе, он поделился с ним этой печальной новостью. К несчастью, их разговор подслушал Сергей, который тут же выдал им такую реакцию, что они не знали, как его успокоить. Мальчик ни за что не хотел больше носить имя предателя отца. Он заявил, что в школе большинство его друзей казахи и имеют нормальные казахские имена и он хочет иметь тоже такое же. Пришлось в дальнейшем, опять же при помощи связей Омара-Ата, переименовать его. Сейчас он носит имя Серкен и очень им доволен.

Глава 7. Мог ли воевать российский немец?

Этот вопрос спонтанно возник в обществе старшего поколения российских немцев, переселившихся в Германию, фактически кучки выживших в тяжелых условиях трудармейцев, которых за пайку жестоко эксплуатировало государство на шахтах Воркуты или Новокузнецка, на лесоповале в Кировской области или в Сибири, на рудниках Джезказгана или Магадана.

Сетовали на то, что труд старшего, военного поколения российских немцев мог бы и получше быть оценен Россией, развитию которой они посвятили свои жизни, хотя и в тылу, как говорилось в ту пору, на тыловом фронте. А теперь и мизерную российскую пенсию получать будет невозможно, так как российская сторона перестала пересылать ее получателям в Германию. А много ли наездишься в Россию в свои семьдесят, а то и восемьдесят с лишком лет?

Этот грустный тон разговора сменился на более оптимистический, когда один из стариков с гордостью заявил, что он, все годы войны проработавший в шахте и, разумеется, в системе ГУЛАГа, внезапно к своему 85-летнему юбилею, совпавшему с 70-летием победы советского народа в Великой Отечественной войне, получил приветственное письмо от президента Российской Федерации с высокой оценкой его заслуг в победе над фашизмом.

Под влиянием этого заявления разговор сместился в сторону заслуг земляков в победе над фашистской Германией. Большинство стариков только прислушивались к тому, о чем говорилось, но один молодой человек под пятьдесят, явно не пенсионер, по-видимому, сопровождавший кого-либо из родственников, авторитетно утверждал, что российские немцы не только самоотверженно трудились в тылу, но также воевали и на фронте, и что среди Героев Советского Союза имеется тринадцать этнических немцев, предки которых жили к началу войны не менее двухсот лет в России.

Когда один из стариков стал ему возражать, сказав, что этого не может быть, что все сто тысяч солдат и офицеров немецкой национальности, служившие к началу войны в рядах Красной Армии, были сняты с фронта и отправлены в пресловутую трудовую армию, по условиям содержания больше походившую на те же фашистские концентрационные лагеря, молодой человек стал еще более энергично отстаивать свою точку зрения и в качестве неоспоримого аргумента, как ему казалось, стал утверждать, что даже у маршала победы Г. К. Жукова личным водителем служил наш немец и когда энкаведешники пришли его арестовывать, Жуков якобы заявил им, что он лично расстреляет каждого, кто посмеет забрать у него его шофера. Он лично читал об этом в мемуарах маршала.

Я, автор, тоже читал книгу Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления» уже вскоре после ее первого издания в 1969 году, но о таком эпизоде не помню, хотя память, цепкая на все, что касается моих земляков, должна была бы его сохранить. Позднее приходилось читать о том, что по условиям того времени и книга заслуженного маршала не избежала красного карандаша цензуры самого высокого уровня, и не только после того, как он попал в опалу, но и раньше.

Припомнилось также, что когда-то пришлось читать интервью Александра Бучина, русского солдата, утверждавшего, что в течение всей войны он был у маршала водителем и исколесил вместе с ним на своей «эмке» более семи тысяч километров. Правда, в конце интервью была приписка редакции о том, что у Жукова было несколько водителей. Возможно, один из них был из наших земляков, но был предан забвению росчерком цензорского пера. Также не исключается, что молодой человек мог читать книгу последующих изданий, уже после перестройки, без цензорских правок. Как бы то ни было, если у Жукова и был водитель из этнических немцев, то о нем писать маршалу уж никак нельзя было, и совсем уж не факт, что он был и Героем Советского Союза.

И вместе с тем известно, что наши земляки отважно бились с фашистами, особенно в первые месяцы войны, в том числе при героической защите Брестской крепости, и после, пока их еще не начали снимать с фронтов и отправлять в тыл, в эту самую трудовую армию, а некоторые прошли всю войну, сражались на Ленинградском фронте, на Курской дуге, защите Сталинграда, в партизанских отрядах, показывая высокое мужество и героизм. Многие из них были отмечены высокими правительственными наградами, хотя для этого им приходилось изменить свою фамилию или выдать себя за человека другой национальности.

В свете этого спора вопрос об этнических немцах, героях Великой Отечественной войны, серьезно заинтересовал меня. В доступной мне литературе я встретил большой разброс данных: от четырех (невероятно мало) до ста шестидесяти шести (невероятно много) героев ВОВ. В последнем случае имеются в виду, по-видимому, все лица немецкой национальности, сумевшие удержаться на фронте и награжденные во время войны орденами и медалями.