Территория абсурда, или Не ходите дети в армии гулять

Однако все выглядели, конечно же, бодрячком. Никто не говорил: «я боюсь», «у меня ноги дрожат», но это не значит, что этого всего не было. По мне тоже не видно было, но внутри я это чувствовал, и я подозреваю, что большинство людей чувствует то же самое, уж сильно большая неизвестность впереди и мало чего хорошего в ближайшем будущем ждёт, а дальше уже от психики зависит, как человек, болезненно или не болезненно, реагирует. Очень важное замечание: это никак не отразится на том, как он себя будет вести, это просто его переживания на сию секунду.

Итак, внутри казармы повсюду группировались кучки совершенно разных людей, естественно, восемнадцатилетних. А я был один. Ведь там ребята из одной школы, из одного двора, из одного района, в общем, они были знакомы. Все Вологодские, а я-то не Вологодский, в Вологде я просто учился, не более. Меня там никто не знает, и я никого не знаю. Такое положение вещей, к слову, ещё больше вгоняет в психологический нокдаун. И так стрессовая ситуация, а ты словно ещё глубже, чем остальные, тонешь. Однако всё это предрассудки. На самом деле, знаком ты с кем-либо, не знаком, вообще не играет какой-либо роли в дальнейшем. Это становится понятно потом, уже постфактум. Тем не менее, чуть позже я примкнул к одной группе людей: совершенно случайно, выяснилось, что мы с ними вместе едем куда-то, ну и вот как-то так получился некий коллектив. Но по сути, если кратко резюмировать, что происходит внутри, – это полный разброд, все пьют. Ведь войти и пронести алкоголь можно, а вот выйти оттуда нельзя. Ты заходишь туда – и всё.

Касательно «пронести»: я прекрасно знал, что меня будут обыскивать и что, в принципе, хорошие вещи могут отобрать. Всё равно «гражданку» ты сдаёшь, и через два года, по правилам, конечно, тебе эту одежду должны вернуть, но, понятное дело, что за два года в армии хорошие джинсы не пролежат… они пролежат от силы минут десять. Поэтому оделся я плохо: старые штаны и в общем-то всё то, что хотел выбросить. С собой взял немного еды и минимальный набор: ножницы, пилку для ногтей, зубную щётку, зубную пасту. Вы можете спросить: «А там что, не дадут всего этого? Это же вещи для гигиены!» Отвечаю: «Нет, там не дают, это вообще-то мало кого интересует, что ты делаешь со своим телом, чистишь ты там зубы, не чистишь, моешься, не моешься, это мало кого интересует… Ну, мыло хозяйственное, может, вам и дадут, но зубную щётку – нет. И уж точно не дадут пилку для ногтей».

Ещё хотелось бы сделать акцент на том, что я сказал выше о вещах: по сути это воровство. Самое настоящее. Но это было настолько наглое и настолько очевидное воровство, что призывники со своего статуса не могли ничего сделать. Опять же, не знаю, как сейчас, но тогда было именно так. Вы сдали хорошие вещи, в конце получили какие-то обноски, которые в глаза в первый раз видите. И хоть вы уже не рядовой, вы уже отслужили и, по идее, можете «покачать права», но всё равно этого делать не будете. Почему? Бессмысленно. Такой менталитет. Понимаете, что ничего хорошего из этого не выйдет. Да и не до этого вам, после двух лет службы.

Меня, конечно же, этот вопрос уже не волнует, но хотелось бы посмотреть, проследить за перемещением хороших вещей из воинской части. Куда они в итоге попадают, и как это всё сочетается с офицерской честью? Представляю себе, как какой-нибудь служащий возвращается с работы, рассказывает, каких салаг сегодня привезли в часть, какие они все раздолбаи и ничего не смыслят в мужестве и войне.

«Но ничего, – говорит прототип офицера своей жене, сидя за столом и с аппетитом ужиная, – я из них мужиков сделаю. Со мной не забалуешь! Кстати, а я же подарок сыну принёс, где он? – и достаёт из пакета (скорее всего обшарпанного и рваного и наверняка тоже у кого-то отобранного) хорошие модные джинсы какого-нибудь восемнадцатилетнего призывника. Как-то так получается. Нет? А как тогда? Куда деваются вещи, господа офицеры?:)))