Белый ворон: студенческое патриотическое движение во время СВО

Философия тоже имеет большое значение – она помогает нам понимать жизнь в целом. Несмотря на краткость, эссе “Смерть автора” Ролана Барта раскрывает множество новых аспектов и меняет отношение к литературе, книгам и произведениям искусства.

*– запрещенная на территории РФ и признанная экстремистской организация

Константин

Константин (имя изменено) – студент НИУ ВШЭ по направлению «История». Один из основателей движения «Белый ворон».

Привет, Константин, спасибо большое, что согласился дать это интервью для книги «Белый ворон. Студенческое патриотическое движение».

Сегодня я хотел бы задать тебе пару вопросов, чтобы узнать немного больше о движении и людях, которые за ним стоят. Поэтому хотелось бы начать наш разговор с того, чтобы немного окунуться в прошлое. 2022 год. Ты обычный студент университета, который широкая аудитория всегда воспринимала как оплот глобалистских ценностей.

И вот, 24 февраля, начинается СВО, после чего ты решаешь организовать движение. Скажи, как так получилось и что тебя мотивировало?

Ну, говоря о мотивации, тут, наверное, стоит указать два фактора. Первый – это, на мой взгляд, сам определяющий характер произошедшего, то есть Специальная военная операция. Когда все началось 24 февраля, я сразу понял, что это событие, мягко говоря, судьбоносное для нашей страны. И нужно как-то включаться, нужно внести вклад, исходя из своих возможностей. Например, созданием какой-нибудь организованной группы, студенческой, молодежной, которая бы занималась продвижением их ценностей, да и нового порядка, который принесла СВО. Нужна была репрезентация патриотических ценностей в студенческой молодежной среде. Мне показалось это важным и необходимым.

Второй фактор – это, как я всегда люблю говорить, – эдакий реакционизм. Реакция на поведение студентов, не поддержавших СВО.

В первые дни оно (поведение) меня крайне сильно впечатлило. У нас люди, буквально, пели проукраинские песнирядом с корпусом. При этом не антивоенные, а именно антироссийские. Про российский военный корабль и так далее.

Меня это настолько впечатлило. Ну, в отрицательном смысле. Настолько разожгло во мне пламя реакции, что я понял “ну, это просто так оставлять нельзя”.

Вот такой ситуации в молодежной среде, в молодежном обществе, быть не должно. Тем более в такое время.

И вот в Москве, да, происходит… Я понял, что на фоне всего этого существует острая нужда в молодежных объединениях, не совсем системных, которые бы могли продвигать патриотическую повестку.

В связи с этим, заинтересовался: почему «Белый ворон»? Как пришли к такому названию?

Мы долго думали. По-моему, идея пришла ко мне. Мы сидели, и вот, она вдруг созрела в моей голове. Первое, что важно, так это символ вышки – нашего университета. Да и мы себя видим как движение, студенческое, не привязанное к конкретному вузу. Но в то же время, “Вышка” – наша база, это факт. Изначально все создатели «Белого ворона» были оттуда.

Мы сидели, думали, и я предложил: символ вышки экономики – ворон. Так почему бы не взять ворона? Чтобы полностью избежать плагиата, мы выбрали другую птицу, хоть и с похожими чертами. Не все знают, что это разные птицы.

И белый цвет символизирует чистоту намерений. В тот момент это также означало, что мы отличаемся от антивоенных студенческих движений, активных в то время. Ситуация, конечно, изменилась, но начинали мы именно так.

Думаю, что многие, услышав название «Белый ворон», думают, что это движение, которое ставит перед собой цель решить проблему представительства молодых патриотов в университете. Это верно?

В ВШЭ действительно были организованные группы с анти-СВО направленностью, и они нередко могли делать антивоенные и антироссийские высказывания. В то же время организованных патриотических групп практически не существовало.

Тем не менее, ситуация со временем изменилась. Если раньше казалось, что нас, патриотически настроенных студентов, мало, то теперь появляется всё больше добровольческих и патриотических объединений не только в ВШЭ, но и в других университетах. Мы ощущаем растущую поддержку СВО и патриотических ценностей среди студентов, даже внутри ВШЭ.

Я, как лидер движения, вижу, что количество патриотически настроенных студентов растет. Есть много молодых людей, поддерживающих нас и разделяющих наше видение будущего России и важность СВО. Это не ограничивается одним ВШЭ.

Кричащие либеральные и антивоенные группы, на самом деле, не так многочисленны. Их голосовая активность создавала впечатление, что их много. Но сейчас, когда страсти поутихли, становится ясно, что патриотически настроенных студентов действительно много. Также есть немало студентов, которые либо равнодушны к происходящему, либо еще не определились со своей позицией.

Можно ли сказать, что ваше движение создало платформу для студентов-патриотов, желающих политически самовыразиться, предоставив им возможность для взаимодействия и выражения своих взглядов, которую они не могли найти до этого?

Я не люблю слово «политическое», поэтому скажу так: наша организация объединяет патриотически настроенных студентов. Патриотизм – это ведь тоже, знаешь, широкое понятие. Мы объединяем патриотически настроенных студентов, которые, как ты правильно заметил, может быть ранее чувствовали себя изолированными, имели свои убеждения, но не имели достаточно единомышленников или сообщества, через которое могли бы влиять на процессы или помогать нашей победе и заниматься другими гражданскими инициативами. И это то, что нас объединяет – консолидация усилий.

«Белый ворон» – это не только платформа, но и сообщество, движение, чья основная цель – собрать вместе патриотически настроенную молодежь, чтобы совместными усилиями вносить вклад в процветание России. Это может означать участие в волонтерских проектах, работу с детьми из детских домов, продвижение спорта и т. д. Здесь главное не политическая активность, а желание и стремление делать Россию лучше, ответ на моральный призыв, стремление посвятить свои силы улучшению страны. Таким образом, мы создаем сообщество единомышленников.

Согласен, но, учитывая сказанное тобой, это не только объединение единомышленников, но и людей, желающих направить свою творческую энергию на то, чтобы принести пользу, верно?

Да, да

Ранее ты упомянул, что открытое выражение патриотизма возросло после снижения либеральных настроений. Как ты считаешь, увеличилось ли число патриотически настроенных из ранее политически нейтральных людей, или прежние патриоты стали более активными. Происходит ли патриотизация общества за счет уменьшения числа нейтралов?

Слушай, тут всё сложно точно сказать. На самом деле, если взять всё вместе, как мне кажется… Во-первых, начнём с Высшей школы экономики. Да, нам попадались такие ребята, которые на начальном этапе, когда мы только пытались их завлечь в наши ряды, писали нам: "ребят, мы вас поддерживаем, вы красавцы. Но вышка как бы либеральный вуз, и поэтому мы боимся открыто высказываться". То есть, были и такие ребята, их было немного, но были. И были люди, которые патриотами себя считали, поддерживали наше дело, но из-за личной занятости не могли активно взаимодействовать. Всё-таки все люди разные, и каждый по-своему занят.

Были и нейтралы, которые до этого вели себя нейтрально или, даже скажем, непатриотично склонялись к реализации либеральной повестки или, как мы сейчас говорим, прозападной. Но в итоге, когда дошло до СВО, многие изменили свое мнение в лучшую сторону. Тут, на самом деле, мне вспоминается ситуация с Чеченской войной, когда российская армия и политика ввода войск сперва критиковались, а потом, увидев жестокость конфликта, мнения менялись.

Сначала многие воспринимали СВО как нападение большого на маленького. Но когда начались обстрелы и появились угрозы, поняли, что не всё так просто. Я всегда говорю: достаточно один раз съездить в Донецк, пообщаться с местными, чтобы понять ситуацию.

Ну, и конечно, есть много людей с нейтральной позицией, которые просто продолжают заниматься своими делами, не чувствуя прямого влияния событий на себя. Мнение таких людей тоже важно понимать, хотя и стараемся, чтобы их стало меньше.

Я тебе скажу так. Я бы очень хотел, чтобы у нас сейчас весь народ поднялся и однозначно выразил свою поддержку, сказал, что мы все готовы работать в режиме "всё для фронта, всё для победы". Но это невозможно, потому что, опять же, мы живем в XXI веке, и люди все очень разные. И вот в моем окружении есть множество людей, которые занимают, можно сказать, нейтральную позицию.

Откровенно говоря, не то, чтобы они прямо нейтральны по своей сути… Просто их это не колышет. То есть война идет где-то там, но они как будто в стороне от этого – кто-то воюет, ну и ладно. Вот такое у них отношение.

Правда, начали более активно интересоваться, когда дело дошло до мобилизации, потому что это затронуло уже многих лично – многих мобилизовали, и вот тут война как бы затронула их самих. А до того, если война их не касалась напрямую, они относились к этому достаточно равнодушно. Потому что они живут здесь, в Москве, где-то работают, учатся, зарабатывают деньги… Вот так.

Я, конечно, хотел бы, чтобы все поддержали идею "всё для фронта, всё для победы", но понимаю, что это нереально. И я абсолютно нормально к этому отношусь. Вот и всё.

Как ты представлял себе цели организации вначале и изменились ли они со временем?

Про изменения в нашем движении действительно интересный вопрос, поскольку оно сильно трансформировалось со временем. Изначально признаться, точного плана у нас не было, не было ясности в том, кем мы хотели стать. Наша первоначальная идея заключалась в том, чтобы быть медиа-силой, продвигающей патриотическую позицию в довольно вызывающей форме. Именно так мы делали довольно резонирующие посты в начале нашего пути.

Однако со временем мы поняли, что такие методы не приносят долгосрочного результата и что мы можем внести более существенный вклад в общество, выйдя на более широкую арену, нежели оставаясь радикальной, полуанонимной группировкой, действующей исключительно в медиапространстве.

Так мы приняли решение преобразоваться в движение с определенной структурой. Мы стали более формализованными. У нас теперь есть устав, манифест, чёткая градация в руководстве, что создаёт некую вертикаль управления. Всё это, впрочем, не помешало сохранить братские, семейные отношения внутри коллектива. Мы стали время со временем претерпевать изменения и будем продолжать это делать, потому что развитие – это жизнь.

Переходя к текущим задачам и целям, наша главная задача – масштабирование. Мы стремимся открывать филиалы в других городах и расширять наши проекты, включая помощь фронту, работу с детдомами, спортивные мероприятия. На данный момент мы видим себя достаточно крупной несистемной патриотической силой, работающей на энтузиазме. Это отличает нас от различных системных объединений, позволяя сохранить больше энтузиазма в нашей работе.

Мы будем стремиться к дальнейшему расширению, чтобы привлекать всё больше сторонников. Ведь чем больше нас, тем сильнее наше влияние.

То есть можно сказать, что миссия вашей организации на данный момент – это консолидация вокруг вас людей, которые хотят созидать, менять общество в позитивную сторону.

Да, да, именно так. Я не люблю нейтральные формулировки, но, на данный момент, выразился бы так.

А какова была реакция университета на появление вашего движения?

Ну, что я могу сказать, наше появление произвело эффект взорвавшейся бомбы. И у либерально, и у патриотически настроенных ребят в комьюнити. Никто не ожидал, что мы так внезапно появимся.

Как только мы заявили о себе, вокруг нас тут же возникло множество легенд, которые ходят и по сей день. И руководство университета тоже было удивлено. Особенно учитывая, что наше движение основали студенты гуманитарного факультета, который традиционно считался прозападным и либерализированным.

В общем, все были в легком шоке.

Руководство и студенческое комьюнити не ожидали нашего появления.

Ну да, насколько мне известно, о вас достаточно много писали. В том числе и студенческие издания вышкинские, как, например, «The Vyshka» или более известная «DOXA»**.