Сказки Торгензарда. Сердце и пыль

Едва Этан попытался застрелить старосту, как перед ним на землю опустился гральндгрин – огромная, размером два с половиной метра в высоту, разумное подобие летучей мыши с ярко-красными глазами и двумя рядами острых зубов. Гральндгрин выбил оружие из рук наемника и ударил его головой, тут же повалив на землю. Толпа деревенщин принялась активно мастурбировать на развернувшееся перед ними действо. Гральндгрин то взмывал в воздух, то снова садился на землю, нанося удар за ударом, от которых Этан стремительно уворачивался. Заполучив обратно в руки автомат, Этан сделал для себя неприятное открытие, что малокалиберный патрон не берет эту тварь. Поверив в свою неуязвимость, гральндгрин опустился на землю, схватил Этана за грудки и поднял над землей. Недолго думая, Этан достал оставшуюся гранату и запихнул ее поглубже в горло твари, когда та открыла рот, чтобы вцепиться в лицо наемника. Гральндгрин откинул Этана и попытался как можно скорее выхаркать гранату, которая застряла у него в горле. Через секунды громкий взрыв огласил поляну. Голова гральндгрина разлетелась на куски, заляпав Этана кровью и мозгом. Увидев, что случилось, деревенские тут же бросились прочь обратно в деревню. Один лишь староста на глазах у Этана достал спрятанный у себя в жопе шприц с наркотиком, игла которого торчала наружу, вколол себе какую-то дрянь в вену и с бешеным криком побежал на наемника с ножом. Этан спокойно поднял автомат и прицельным выстрелом проделал дыру в голове старейшины. Тот рухнул на землю, выронив нож. Этан проверил, что со скрытой камерой все в порядке и направился обратно к машине.

В машине Этан глубоко вздохнул, выругался, сделал глоток ракии прямо из бутылки и помчался в сторону Рухорга.

Глава 3. Земную жизнь пройдя до половины

Временно покинем материки Мреннемирд и Волькрамар и перейдем к Скервеонелю. Трудно описать материк Скервеонель, как место цивилизованное и уж сильно желанное для туристов и работников. Наиболее многочисленное население материка – беркары-мкен, проживают по большой части в государствах Эссеория и Альтеохия. Голубеголовых беркаров-мкен далее будем называть просто беркарами, а уже если речь пойдет про их идейных противников с головами беркута, то тех будет называть по конкретному виду (беркары-тар, беркары-мин, беркары-тай или беркары-жи). Беркары-мкен полностью уничтожили культуру других беркаров и за столетие превратили Скервеонель в цирк. Древний и красивый Язык Беркутов, основанный на буквенной письменности, они заменили на свои голубиные картинки. Мораль, культуру, архитектуру, поведение, этику – всё уничтожили или исковеркали до неузнаваемости. Для тех, кто прилетает в Скервеонель сегодня, есть очень ограниченный список интересов, почему они вообще это сделали. Туристы прилетают ради того, чтобы посмотреть на сильно отличающихся от их родных краев природу и погулять по городам. Однако ни то, ни то удовольствия не приносит. Воздух здесь влажный, днем очень душно, Огненная Звезда печет как никогда. Во Время Гибели очень холодно, часто срывается снег. Города грязные, тонущие в мусоре. Дороги разбиты, обшарпанные стены зданий вызывают уныние. Беркары напрочь уничтожили собственную культуру. Они ходят по улице, громко харкая на землю, жрут непонятное месиво у уличных торговцев и в забегаловках. Вкус этого мерзотного месива не меняется нигде, так как используются одни и те же специи. У беркаров нет понимания того, как нужно готовить: баланс приправ, вкус самого продукта и т.д. Если беркар готовит соленое блюдо, то тебя начинает корежить от того, сколько соли туда вбухано; если беркар готовит острое – то огонь будет идти из всех щелей тела; кислое – будто кислоты хапнул на уроке химии; горчинка – нет понятия горчинки, выблюешь все от того, насколько это горько. Сами беркары пожирают эти гадости причмокивая и громко чавкая. Они считают свою пищу лучшей на свете, как и свою «культуру». Музыка у них тоже одинаковая, как правило, составления по уже готовым формулам и максимально простая. Раздражающе звучащий язык не позволяет беркарам создавать хорошие литературные произведения, красивые песни, писать фантастику. Их мышление ограничено скупостью их языка и чудовищной обособленностью Скервеонеля от остального мира. Например, приехавшие в портовый город Эссеории – И-Шин, или в столицу Альтеохии – Гер-Торай, туристы становятся объектом не просто интереса, а искренне аутистического глазения. Беркары пялятся с идиотским лицом на туристов так, будто увидели что-то невероятное. Отчасти такой культурный вакуум связан с политикой государства, которое ограничивает практически всю информацию, получаемую извне, даже в Ретхоле. Однако, если судить максимально честно, это в большей степени связано с нежеланием самих беркаров что-либо узнавать о мире вокруг них. Они считают себя центром мироздания.

Беркаров просто огромное количество по сравнению с народами на материках Мреннемирд и Волькрамар. Здесь гуляют страшные болезни и выкашивают тысячи, а то и десятки и сотни тысяч. Здесь работают за минимальные суммы, не имея при этом никаких прав. Подобные условия расположили к тому, что не только туристы интересовались Скервеонелем. Иностранные компании начали переносить свое производство в Эссеорию и Альтеохию, таким образом удешевляя производства товара. Беркары делают херово из херовых материалов по херовым технологиям. Однако дешево. Иностранные компании начали также и вносить инвестиции в государства беркаров, создавая из них мыльный пузырь, который готов лопнуть в любой момент. В то время, как государственная пропаганда рассказывает о беркарском экономическом чуде, которое произошло благодаря беркарскому трудолюбию, уму и силе, иностранные компании собирали все сливки. Они посадили Альтеохию и Эссеорию на крючок, который тянет эти страны туда, куда им надо. Достаточно лишь пригрозить остановкой притока инвестиций, и понимающие реальную ситуацию беркары-политики тут же забьют тревогу.

Облюбовали Скервеонель и ЧВК, которые имеют большой навар из-за распрей беркаров между собой и особенно с их соседями – сенкригзу, энекригзу и тенерхада. ЧВК участвуют в подавлении массовых беспорядков в городах, в войнах государств Скервеонеля между собой, а также в устранении неугодных лиц. ЧВК на этом материке стали не просто наемниками, а влиятельной политической силой. Учитывая, что беркары воюют плохо (они глупы, физически слабы, материалы у них плохие, снаряжение некачественное, как и бронетехника, самолеты, корабли – все это запросто разбивается силами ЧВК, даже учитывая огромный численный перевес беркаров), ЧВК сажает на высокопоставленные посты тех, кто им выгоден, и кто им больше платит.

Именно на эту землю и попал турист Рабан Дачс. Неделю назад он сел на самолет в аэропорту столицы Песлера – Больших Когтях, и начал свое долгое путешествие. На самолете он добрался до региона под название Пустой Трон, и уже там его ждала десятичасовая пересадка в столице Янии Тевеолькеайской – Аану яр Этта. Оттуда Рабан вылетел в столицу Эссеории – Нер-Гар, где его ждал чудовищный культурный шок. Погуляв пару дней по городу, Рабан решил, что его больше интересуют места, где беркаров будет поменьше, и тогда он продолжил свое путешествие, но уже на корабле. Из порта Нер-Гара корабль вышел в Море Чаек. Неподалеку от Нер-Гара, стоит упомянуть, примечательны особенно два острова – остров Художников и остров Советников. Во время войны с «изжившей сюда культурой» беркары-революционеры сплавляли туда политических деятелей старого режима и деятелей культуры, творивших в слишком «буржуазном» стиле. Начиная с этого момента культура беркаров и начала скатываться в бетонные коробки; специальное отряды из учеников, которые начали убивать своих учителей; и упрощение всего и вся. Хотя были на острова сосланы далеко не только художники и исключительно советники, но именно вот такие названия прижились. Из Моря Чаек корабль вошел в пролив Сайгака и причалил в порту альтеохийского города Рес-Дор. Там уже Рабан сел на поезд и помчался в Инси-Реш. Поезд обогнул залив Пищухи, справа Рабан то и дело видел высоченный Цветущий Хребет. На Рабана постоянно глазели и задавали дурацкие вопросы даже поздним вечером, что уже изрядно его достало. Беркары трогали его, когда он ел, когда просто стоял в наушниках и смотрел в окно. Начались совсем дикие места, которые выглядели даже волшебно с окна поезда. Высокие деревья, густая трава, буквально все тонуло в зелени. Поезд остановился на железнодорожной станции города Инси-Реш, и Рабан вышел на улицу, вдохнув влажный, прямо густой воздух здешних мест. Именно тут между городами Инси-Реш и Тир-Сеф растянулась Роща Красных Лис, в которую Рабан и направлялся.

Рабану было уже тридцать восемь лет. Он выглядел достаточно усталым, даже истощенным человеком с несколько болезненной худобой. У него были русые длинные волосы, которые он завязывал в хвост, средней длины неопрятная борода, голубые глаза и грубые черты лица. Он выглядел совсем как старик, и даже волосы у него уже изрядно поседели.

Рабан вышел на железнодорожной станции с большим хорошим свергтдирским рюкзаком, в котором были различные необходимые для похода в лес вещи. Инси-Реш сложно было назвать городом, скорее большой деревней. Здесь не было непрекращающегося лабиринта одинаковых серых коробок и засранных забегаловок. Домики здесь были максимум двухэтажные, как правило деревянные. В каждом дворе стоял уличный туалет и склад для хранения дров. Проживающие здесь беркары замирали на месте с круглыми глазами, увидев иностранца. Лишь одна дорога в городе была проложена асфальтом, да и тот раздолбали уже до такой степени, что ехать приходилось очень медленно, змейкой. Иначе рискуешь не то, что подпрыгивать каждый метр в машине, но и разбить все днище автомобиля. Связь ловила очень плохо, только к центру города стало более-менее. Рабан зашел в местный продуктовый магазин, где его попытались обмануть и впарить ему товар вчетыредорога. Это тоже крайне мерзкая черта всех беркаров – они пытаются наебать тебя всегда и во всем, но стоит только повысить голос или сделать вид, что ты сейчас дашь ему в морду, как он тут же начинает гнусно улыбаться, извиняться, льстить. Хуже красарков. Рабан купил немного продуктов, сверился еще раз с картой и на всякий случай проверил распечатанные карты туристических троп Рощи Красных Лис. Рабан достал бутылку с водой и сделал несколько глотков воды, потом сложил все обратно в рюкзак и, посмотрев на начинается вдали густой лес, потопал туда, не обращая внимания уже ни на кого и ни на что. Даже на тупые вопросы и попытки привлечь его внимание.

Хоть Роща Красных Лис и была местом, излюбленным туристами, однако туда вела ужаснейшая грунтовая дорога, которая вся шла волнами. Пару раз Рабан поскользнулся на резком спуске и задницей упал в грязь. По легенде рощу назвали так, как она называется потому, что раньше в ней жили лисы с мехом кроваво-красного цвета. Поговаривают, что они умели разговаривать по-человечьи, но верить им было нельзя. Они особенно досаждали потерявшимся в лесу людям, предлагая им помощь. Тем не менее, все их разговоры и помощь заключалась в том, чтобы заставить человека перейти через реку или ручей. И так уж в легенде написано, что едва ты перейдешь любой ручей или реку, как станешь жертвой Красного Лиса. Некоторые говорят, что своих жертв лисы уводят в самые глубины леса. Женщин они делают своими наложницами, а мужчин скармливают лисятам. Другие говорят, что лис сразу нападает на тебя и что обладает он невообразимой силой, несмотря на свой небольшой размер. Соответственно, запросто одолев, лис тебя сжирает, а кровь вылизывает с травы и листьев, и никто никогда не узнает, где и как ты пропал. Конечно, этих Красных Лис никто и никогда в реальности не встречал. Вместо этого в роще живут лисы с мехом огненно-оранжевого цвета, которые несколько мельче своих собратьев в других регионах. Для туристов также опасность представляло и то, что роща в понимании волькрамарца и мреннемирдца – это небольшой лес, а беркары же не придавали значения размерам леса при его именовании. Точнее, в их скудном языке не было различных слов для таких явлений. То есть, место, где находился Рабан, скорее из красоты перевели как «роща», хотя это был гигантский и жутко опасный лес.

Рабан наконец-то добрался до начала леса. Об этом символизировала каменная арка с какими-то надписями на беркарском, которые Рабан не понимал. Возможно, что кто-то просто нацарапал матюки. Рабан тяжело вздохнул и вошел в лес.

***

Рабан, его жена Ригхан и дочь Кхира вели размеренную жизнь в одном из центральный районов города Блеклые Пески, что в Песлере. Не самый спокойные регион в Волькрамаре, однако семья не жаловалась. Рабан работал инженером на местном кирпичном заводе. Он отвечал за ремонт и обслуживание оборудования. Ригхан работала учительницей в школе и преподавала литературу. Она была спокойной, доброй и любящей женой. На момент событий, переменивших все, они были женаты уже шесть лет. Их дочери было уже пять лет. Как и у матери, у нее были светлые волосы и серые глаза. Семья любила свою стабильную и размеренную жизнь, доходы родителей позволяли семье комфортно жить, путешествовать по другим странам Волькрамара и отдыхать не на самых дешевых курортах. Главной мечтой семьи было съездить куда-нибудь туда, где все совершенно другое, все новое и непохожее на то, что они видят вокруг себя каждый день. Как-то утром Ригхан подошла к Рабану и показала ему на телефоне фотографии необычных мест на природе.

– Как тебе? – Загадочно спросила Ригхан.

– Неплохо. Я не особо любитель природы, ты же знаешь.

– Не каждый же раз нам по городам ходить и в море купаться.

– И то верно. А что такое? Ты нашла новое место для отдыха?

– Да, я еще не показывала Кхире, это будет для нее сюрпризом. Если, конечно, ты не против туда полететь…

– У меня разве есть выбор? – Рабан улыбнулся.

– Опять ты начинаешь. – Ригхан улыбнулась в ответ.

– Ты всегда выбираешь лучшие места. Где это?

– Довольно далеко…

– А поконкретнее?

– Это Скервеонель.

– Ничего себе. Не думал, что ты хотела побывать на Скервеонеле. Говорят, места там дикие. В плохом смысле.

– Говорят многое, почему бы нам самим не посмотреть?

– Да, я думаю это будет интересно. Дорогие билеты?

– Не особо, как раз ко Времени Огня накопим денег.

– Ну и отлично.

Несмотря на то, что Города Раздора были политически нестабильным регионом, Рабан не думал, что их может коснуться костлявая рука смерти и приклад винтовки. Рабан слышал на работе разговоры об очередных нарастающих противоречиях между Песлером и Гриджей, однако это все было настолько на фоне, что скорее служило поводом для шуток и веселых картинок в Ретхоле, чем поводом для реальных опасений. Вероятно, каждое поколение думает о том, что та картина мира, которую они видят – неизменна. Что вот есть государства, вот здесь любят тех, не любят тех, живут так, вот границы на карте проведены. Однако мир – это не каменное изваяние. Он крошится, рушится, падает, и его снова латают. Меняют формы, меняют надписи, меняют историю создания этих форм и надписей. А порою это изваяние делают из уже нового материала, отличного от старого. И все эти изменения приходят в результате таких событий, от которых волосы встают на жопе дыбом. И каждое поколение, уверенное в том, что их время будет полегче, помонументальней, попонятней, ошибается. Начинается все всегда с малого, за десятки, а порою и за сотню лет. Вот об этом не говорили, а потом пошли слухи. Слухи стали распространяться все сильнее, Города Раздора стали на слуху. Слухи обязательно перешли в шутки-прибаутки. А потом долго-долго все читали между строк в новостях и заявлениях в Ретхоле. Смех постепенно превратился в нервные смешки, картинки стали зловещими, несколько издевательскими. Вот уже нервы натянулись, как на гитаре, и их начали дергать ручки тех, кто получает за это дело бабло. А потом все запылало.

Очередная война за Города Раздора началась неожиданно. Песлер пошел в атаку на Гриджу по всему фронту при поддержке артиллерии и кораблей. Жители обеих стран задержали дыхание, смотря на то, что вот опять оно началось. Несколько недель никто не вылазил из Ретхола, читая слухи, новости, пропаганду, заявления политиков, вранье, бред аналитиков, выдумки. Читали абсолютно всё, что пишут в Ретхоле и жадно поглощали информацию, пытаясь найти хоть что-то вот так возьмет, да и разом ответит на все их вопросы. Но ответов не было, как и вразумительной информации о том, что где и как происходит.

Наступление длилось несколько месяцев, но ни одного прорыва так и не произошло. Обе стороны временами создавали плацдармы на другой стороне реки, продвигая фронт и создавая морские высадки в тылы. Однако вражеские группировки постепенно выбивали обратно за реку. Гремели морские просторы от канонады, устроенной военными кораблями. Корабли сражались в море, били по портам, оказывали артиллерийскую поддержку наземным войскам. Люди видели, как из портов выходили могучие авианосцы Песлера: и Тип 2О6М «Император», и Тип 7УРР «Великий Прокуратор», и Тип НГ4А «Вилбемак», и Тип ЭЛЭС «Рабарар». Несомненно, где-то там в поход вышли и гриджские авианосцы. Может все, а может часть, у Гриджи их было больше. Над городами то и дело летала военная авиация. Железные птицы проносились над домами и отправлялись к печально известной Обагренной реке. Невозможно уже было вообразить, сколько солдатской крови пролилось в эту реку на протяжении истории.

Длились бои. И каждый день люди думали о том, что на следующей неделе все прекратится.

***

На ветках пели птицы. Кругом стрекотали, свистели, гудели всякие насекомые, которых Рабан никогда еще в жизни не видел. Некоторые были интересного вида, а некоторые до того отвратительны, что Рабан даже ускорялся, лишь бы это мелкое чудовище не попрыгало за ним. На туристической тропе регулярно висели указатели, карты, номер телефона спасателей. Хотя упоминание номера телефона спасателей было особенно странным, учитывая, что даже в самом городе сеть почти не ловил, едва ты отойдешь подальше от центра. В лесу связи, конечно же, не было совсем. Рабану начали попадаться, кроме уже известных, абсолютно новые невиданные растения и деревья. Рабан опасался даже прикасаться к ним, потому что читал, что флора здесь богата ядовитыми растения, из которых чуть не сочится гибельный сок. Пугающе выглядели деревья с большими и острыми иглами. Они напоминали громадного ежа.

Туристическая тропа уводила все дальше и даже иногда ветвилась, но ее легко было видно, а потому, чтобы потеряться, нужно было постараться. От чистого воздуха в роще кружилась голова. Разница была особенно сильно заметна в сравнении с тем ядовитым смогом, который витает в городах беркаров. Единственное, что портило туристическую тропу, это одно обстоятельство, которое постоянно напоминало Рабану о том, в какой стране он находится. Тропа была просто усеяна мусором. Беркары прямо на ходу жрали лапшу быстрого приготовления и кидали остатки на землю. Мусорки здесь присутствовали в достаточном количестве, но это не особо интересовало здешний народец.

Сложно сказать почему дальше произошло то, что произошло. По ходу движения, справа, Рабан увидел, что куда-то в сторону уводит слегка заросшая тропа. Ее точно не было на картах, установленных в различных точках маршрута. Она выглядела так, будто по ней ходят не часто, но все же временами такое происходит. То ли Рабану искренне стало интересно, что именно в том месте находится, или он просто устал уже по хоженым тропам ходить, но он решился и сошел с туристической дорожки. Быть может, он подумал о том, что вон там вот и есть то самое место, которое он хочет найти. Дикое волшебное место, где нет вездесущего мусора, где вообще нет следов пребывания ни беркаров, ни иноземцев.

И Рабан шел. Шел, не останавливаясь и смотря только вперед. Места действительно становились другими, дикими в хорошем смысле этого слова. Рабану показалось, что лес начал его поглощать вместе с косточками. Иногда среди веток пробегали необычные зверьки, внимательно за Рабаном следили разговаривающие птицы. Наконец, Рабан вышел к небольшому озерцу на лесной прогалине. Здесь было так спокойно и приятно, что Рабан решил присесть, отдохнуть и поесть. Быть может, и не было смысла идти в Роще Красных Лис куда-то дальше, раз он уже нашел такое замечательное место. Но все равно в душе было что-то не то, не по себе. Не дарило озерцо покоя.

Тем не менее, Рабан сидел так долго, что небо вокруг Огненной Звезды уже окрасилось в оранжевые тона. Закат был для Рабана недолог – Огненная Звезда быстро скрылась за деревьями, и лес погрузился во тьму. Рабан начал долгий путь домой по той самой предательской тропинке, которая была отчетливо видна днем, но слаборазличима ночью. Появились даже ответвления, которых Рабан раньше не видел. Фонарик с трудом пробивал сгущающуюся темноту. В голове все смешалось. Рабану показалось, что тропинка начала просто уводить дальше вглубь леса. Каждый поворот стал одинаков. Рабан остался совсем один во мраке. Его сердце забилось сильнее, его начала охватывать паника. Рабан еще некоторое время плутал среди огромных деревьев, а затем нашел укромный уголок между корнями гигантского дерева, собрал сухие ветки и разжег небольшой костер. Некоторое время он сидел, стараясь совладать со страхом и начать мыслить здраво, чтобы не сгинуть в этой долбаной роще. Пока он собирался с силами, лес вокруг него делал все для того, что его сломать окончательно. Шорохи, насекомые, крики ночных птиц, незнакомые звуки. Вот по руке Рабан ползет какая-то отвратительная многоножка, которую он с криком резко скинул с руки, а потом попытался задавить ботинком. Но та скрылась в траве и куда-то заползла. Рабан еще некоторое время пинал траву, бил по земле кулаком и кричал. В какой-то мере это помогло. Он глубоко вздохнул и снова сел у костра. Все эмоции вылетели, и теперь можно было хотя бы постараться что-то придумать.

Рабан не был мастером по выживанию. Его знания оканчивались тем, что он видел в фильмах. Он начал вспоминать различные слухи о выживании в лесу, видео в Ретхоле, которые смотрел на фоне на досуге. Его шансы на выживание были практически нулю, однако всё и вся внутри Рабан отчаянно продолжало сопротивляться и бороться за жизнь. Это был первый случай за несколько лет, когда Рабан захотел жить. В нем проснулось что-то животное, дикое. Костер давал слабый свет, и Рабан мельком оглядел свои запасы. Он не мог сейчас рассмотреть все досконально, а заряд фонарика тратить не хотелось. Рабан поставил рюкзак рядом с собой, поудобнее расселся на постеленном туристическом коврике. Затем все-таки встал и собрал побольше веток для того, чтобы подкидывать в костер. После этого он снова сел обратно на коврик и решил ждать рассвета.

Глава 4. Фатерланд

На севере материка Волькрамар раскинулось заснеженное государство под названием Штургская Федерация. Штургцы – народ суровый, привыкший к выживанию среди скал, опасных диких животных. И хотя здесь еще далеко до холодов, как в Царстве Эльдеальсия, климатические условия здесь не ахти. Нужно сильно постараться, чтобы эта промерзлая земля дала хоть какие-то плоды. Отдельной проблемой для Штурга остается то, что в свое время Старая Дользандрия завоевала города Загдрим и Золотая Сила, что нарушило логистику и буквально поделило страну на две половины: Восточный Штург и Западный Штург. За неимением возможности прокладки сухопутных торговых маршрутов через горы, государство было вынуждено бросить все силы на создание водных торговых артерий в Море Королей, и в особенности в Заливе Душицы. Город Приказ Клира стал одним из важнейших торговых центров. Все водные торговые маршруты стали проходить через него, что, по сути, сделало его богатейшим городом и фактически второй столицей. Более выгодное местоположение было только у столицы Штурга, которая так и называлась – Штург.

Архитектура державы была монументальной, рассчитанной прежде всего на прочность и способность устоять под гнетом низких температур, сильных ветров. Здания строились без изысков, без различных украшений, как то любили делать в Песлере, Гридже или Старой Дользандрии. В основном преобладали белые и серые цвета. Серыми традиционно были крыши. Тем не менее, в Западном Штурге с начала XIX столетия стены здания начали красить краской с небесным оттенком. В Восточном Штурге архитектурные традиции не менялись до самой современности. Штургцы, в основном, исповедуют североверье, хотя раньше был широко распространен омфултизм – вера в Омфулта, или Безумного Воина, или Великого Грабителя.

В Штурге, в Свободном Городе, тридцать шесть лет назад, в не самое спокойное время, в семье рабочих родился Эверт Горст. Отец и мать работали на заводе, стараясь накопить деньги на обучение сына в техникуме, однако у того были свои планы. Достигнув восемнадцати лет Эверт отправился поездом на срочку в армию, и там спустя три месяца службы он попал в настоящий ад. И хотя были разговоры, и хотя все знали о напряжении на границе, и хотя все читали новости, для многих это стало вдруг неожиданностью. Оргерт пошел войной на Штург.

2048 год от Начала Владычества Людского. Война Оргерта за возвращение исконных оргертских городов Чистый Лебедь и Свободный город уже шла на тот момент три года. Сильная метель. В замерзшей земле были вырыты окопы. В них сидели трясущиеся от холода солдаты. На белом снегу лежали разлагающиеся трупы, остывала горячая кровь, стонали раненые. Чернела колючая проволока, противотанковые ежи и сгоревшая военная техника, тысячи воронок от артиллерийских снарядов. И все это медленно засыпала метель. Было раннее утро. Эверт Горст сидел в яме с боевыми товарищами возле небольшого котелка, в котором бурлили оставшиеся харчи. Костерок потрескивал, давая хоть какое-то тепло. Попытались его замаскировать так, чтобы сильно не дымил, хотя он все равно будет маяком для тех, кто сидит по другую сторону ничьей земли. И хотя могла шарахнуть артиллерия, авиация – жрать хотелось так, что уж лучше с бульбой в кишках на куски разлететься, чем затягивать пояс до самого позвоночника. Рядом с Эвертом Горстом сидел его боевой товарищ с самых первых дней войны – Хавелок Лэндон, здоровенный трехметровый гремзирдр. Гремзирдры имеют человеческое тело, голову и хвост быка. Если такие ребята оказываются в армии любой страны, их в обязательном порядке отправляют в штурмовые отделения. Штурмовиком стал и Хавелок. И в этом занятии он сильно преуспел – к 2048 году получил звание старшего советника ротного командира. Горст на тот момент находился в звании советника ротного командира, но штурмовиком не был – он командовал мотострелками. Хотя оба находились в составе «царицы полей», задачи выполняли разные. И вот так присесть вместе в яме хотя бы на какое-то время, чтобы перевести дух, было сложно. Хавелока Горст знал с детства и был сильно удивлен, что ему удалось с ним встретиться на фронте. На передке уже выстроили землянки, полевой штаб, укрепления. Подошла артиллерия, налажено снабжение. Горст приподнял крышку котелка и ткнул вилкой в картошку.

– Готово. – Горст достал вареную картошину вилком и положил ее на перчатку, за ним начали повторять остальные.

– Какой настрой у бойцов? – Хавелок достал бульбу и зачерпнул кипятку из котелка кружкой.

– Ты кипяток давай не сёрбай. Чай заварим, как картошку доедим. Нашу роту вчера потрепало неслабо. Потеряли 40% состава, сегодня должно прибыть пополнение. Потеряли взводного командира и пятерых боевых специалистов (звание младшего командного состава ВС Штурга).

– Я думал в 45-м, что за месяц оправимся. Оргертцев отобьем, и они обратно побегут. А их командиры к нам бросятся, выхватывая по дороге белые трусы и размахивая ими в знак капитуляции. Ан нет, кидаются раз за разом, как волки на лося.

– Ну пока рога нам не пообламывают, будем стоять бодаться.