Не было и не надо

Лиза тычет пальцем куда-то в карточку. Марк наклоняется. Со стороны морга раздается какой-то стук. Лиза вскрикивает и одергивает резко руку, ударяя Марку по носу. Марк хватается за нос.

ЛИЗА. Ой, больно? Больно да?

МАРК. (гнусаво) Нормально.

ЛИЗА. Дай посмотрю.

МАРК. Да не больно.

ЛИЗА. Разбила? Кровь идет? Да, дай ты.

Лиза силой убирает руки Марка. Внимательно рассматривает лицо Марка. Марк смотрит на нее.

ЛИЗА. Ниче там нет.

В помещении моргает свет. Лиза беспокойно оглядывается. Марк трет нос.

ЛИЗА. А что там у вас? Вот, стукнуло так.

МАРК. Души мертвых.

ЛИЗА. Ага, понятно. Мертвецкий юмор. Давай быстрее, а? Что там с бланком?

МАРК. Мне нужно наверх подняться. В офис.

Марк медлит, сомневаясь.

ЛИЗА. Ну.

МАРК. Я пойду?

ЛИЗА. Ну так иди.

Марк оглядывается на Глебова, который лежит на каталке под одеялом. Потом берет со стола связку ключей и засовывает ее в карман.

МАРК. Хорошо. Я пойду. Только вы ничего тут не трогайте.

ЛИЗА. Очень надо. (перебирает книги на столе и читает названия) Половая психопатия. Паразит – царь природы. Записки одного патологоанатома. Ну и книжки тут…

МАРК. Я быстро.

ЛИЗА. (одергивает руки от книжек и прячет их под себя) Да уж хотелось бы.

Марк уходит. Лиза сидит на стуле, беспокойно оглядываясь по сторонам. Глебов вдруг садится на каталке завернутый в одеяло с головой. Лиза, увидев это, вскрикивает, вскакивает с места. Глебов срывает одеяло, и не обращая внимание на Лизу, спрыгивает с каталки, подходит к двери в морг и трогает ручку. Дверь не открывается. Глебов дергает сильнее.

ГЛЕБОВ. Закрыто.

Глебов еще несколько раз сильно дергает дребезжащую дверь. Потом идет к столу и садится на место Марка. Лиза с ужасом смотрит на Глебова. Глебов начинает открывать ящики. Лиза стоит около дивана, готовая убежать.

ЛИЗА. Что вы делаете?

ГЛЕБОВ. Ключ забрал скотина.

ЛИЗА. Вы кто?

ГЛЕБОВ. Кто я? А кто я? Хороший вопрос.

ЛИЗА. Вы живой?

Глебов, морщась, хватается за бок.

ГЛЕБОВ. Частично. Видели куда он ключ положил?

ЛИЗА. А вы почему без халата?

ГЛЕБОВ. (дергая очередной ящик) Не положено.

ЛИЗА. Как это не положено?

ГЛЕБОВ. Ну, так. Один должен обязательно по гражданке быть. Это как у вас. В ментовке. Так проще войти в доверие к людям. Разрушает стену. Дистанцию сокращаем… Между клиентами и работниками.

ЛИЗА. Какими клиентами? Я думала тут только мертвые.

ГЛЕБОВ. О, тут знаете сколько народу шастает? Родственники, друзья, сослуживцы. Мужья бывшие. Извращенцы всякие. Санитары ходят. Бабки-кликуши. Черные трансплантологи. Похитители трупов. Сатанисты. Пионеры-экспериментаторы. Нам бы полицейского сюда посадить, в форме, с пистолетом. Такую вот как вы.

Глебов в упор рассматривает Лизу.

ЛИЗА. Зачем же трупы похищать?

ГЛЕБОВ. Ну, не знаю. На опыты. Или по любви. Все из-за любви. А вы красивая.

ЛИЗА. (уже успокоившись) Как у вас тут холодно.

ГЛЕБОВ. Поэтому мы тут и пьем. По инструкции.

Глебов достает фляжку. Прихлебывает.

ГЛЕБОВ. Будете?

ЛИЗА. Я на службе.

ГЛЕБОВ. Когда это кому мешало? Я вот тоже на службе. Но пью же. И курю.

Достает пачку сигарет, закуривает.

ГЛЕБОВ. (читает на пачке) Преждевременная смерть. Странно, да? Преждевременная. Как это – прежде времени? Раньше положенного что ли? Преждевременная смерть. Есть, можно подумать, своевременная смерть. Ожидаемая смерть. Вот уж смерть так смерть. Вот пришла, и как вовремя, а?!

ЛИЗА. (расстегивает ворот) Холодно и душно у вас. Хватит про смерть уже. Я и так тут не в себе немного. Голова кружится.

ГЛЕБОВ. А кому смерти отсыпать?! Всегда вовремя, всегда в самый раз!

Раздается сильный стук со стороны морга. Лиза с криком (Ой!) медленно оседает на диван. Ей плохо. Глебов помогает ей улечься, склоняется над ней, машет перед лицом каким-то медицинским справочником.

ГЛЕБОВ. Какая у вас красивая форма. Надо еще пуговку расстегнуть.

ЛИЗА. Отстаньте, а? Я сказала, уйдите.

ГЛЕБОВ. Вот так всегда.

Глебов подходит к столу и бросает на него медицинский справочник. Вбегает Марк с бумажками в руках. Видит за столом Глебова.

МАРК. А где она?

ГЛЕБОВ. Кто?

МАРК. Полицейский. Полицейская. Ушла?

ГЛЕБОВ. Куда она денется.

ЛИЗА. Наконец-то. Дышать у вас нечем. Этот еще, ваш коллега.

ГЛЕБОВ. Ладно-ладно.

Глебов берет со стола справочник, которым ранее обмахивал Лизу и садится на диван. Лиза садится на стул, Марк возвышается над ней.

ГЛЕБОВ. О как… (читает) Причины смерти, записанные священниками в дореволюционной России. Посмотрим… ага… Обыкновенная дряхлость. Ну это понятно. От поротья. Это тоже понятно… Во! Девица 39 лет: от престарелости. Слышьте? 39 лет. От престарелости. У нас только нити себе в морду загоняют в этом возрасте. И губы накачивают.

МАРК. То, что нужно?

ЛИЗА. Ага.

МАРК. Я могу еще сбегать, посмотреть.

ЛИЗА. Это то, что надо.

ГЛЕБОВ. От пухлятины. Это как? С голодухи что-ли? Христианскою кончиною. Страшно даже предположить, что это.

ЛИЗА. А у вас ручка тут есть?

МАРК. Вот. Возьмите.

ЛИЗА. Не пишет.

Марк пытается расписать ручку на своих тетрадях. Торопится.

ГЛЕБОВ. Убит закубанскими хищниками. Чеченами что ли? От подвала. Смешно. Засыпало землей. Это разные оказывается причины. Ты подумай. Ха! Послушайте? От естественного изнурения сил! У меня почти каждый вечер такое изнурение сил.

ЛИЗА. Да, ладно, не нужно.

МАРК. Чернила замерзли, наверное.

ЛИЗА. Наверное.

МАРК. А вы? Замерзли?

Лиза пожимает плечами.

ГЛЕБОВ. От замерзутия. Холодно здесь, блин в самом деле. От грешной болезни. Сифак, наверное. От триппера же не умирают. Колек вон, кореш мой, не умер. Жена только избила, но не до смерти. Убит злодейской рукой. Как про милиционера или председателя колхоза пишут. Во! Еще круче. Застрелен через окно! Ну точно хроника гражданской войны. А это чем не христианская смерть. Лучше уж так, чем в подвале…

МАРК. Я могу чай вскипятить. Хотите?

ЛИЗА. Нет. Наверное. (вдруг шмыгает носом) Не хочу!

МАРК. Как хотите.

ЛИЗА. Да, хватит уже расписывать ручку. Я перефоткаю просто. Потом сама заполню.

Лиза достает телефон и фотографирует бумаги.

ГЛЕБОВ. (продолжая читать) По требованию времени… От слабой жизни… Это как у всех. От природной обветшалости. Это снова про меня.

ЛИЗА. А можешь страницы придержать? Загибаются.

МАРК. Могу.

Лиза обеими руками держит телефон и склоняется над бумагами.

ЛИЗА. Подожди, пальцы твои влезли. Мне же все надо. Весь лист. Вот здесь держи. Вот здесь, говорю.

Лиза берет руку Марка и отодвигает на край листа.

ЛИЗА. У тебя руки у самого холодные.

ГЛЕБОВ. От слепоты заплутавшийся в поле и умерший. Это тоже про всех нас. Нда… заплутавшийся… Только представьте, молодежь. Поле. Такое огромное, в край земли. И по полю идет слепец.

МАРК. Ну, может я неживой?

ЛИЗА. Странная у тебя работа.

МАРК. У тебя тоже.

ЛИЗА. А что у меня?

МАРК. По ночам, по моргам ездить.

ЛИЗА. Сам-то.

МАРК. А я студент, у меня практика.

ЛИЗА. И у меня практика. Все!

Убирает телефон в сумочку.

ЛИЗА. (зло) До свидания.

МАРК. (не глядя на нее, бурчит под нос) Всего.

Лиза, громко топая, уходит.

ГЛЕБОВ. (продолжая чтение) Застрелился в меланхолическом состоянии. Умели люди от жизни отдохнуть. Дурак ты. Ты же ей понравился. И она тебе.

МАРК. Ну и че?

ГЛЕБОВ. Ой, дурак.

Глебов вскакивает и убегает, хлопнув дверью. Марк раскладывает бумажки на столе. Берет авторучку, пробует расписать, кидает ее с силой в сторону.

Возвращается Глебов, он с трудом несет обжигающе горячий стаканчик кофе из автомата и кладет перед Марком на стол бумажку.

МАРК. Что это?

ГЛЕБОВ. (прихлебывая кофе) Она тебе телефон просила передать.

МАРК. (берет в руки бумажку) Просила?

ГЛЕБОВ. Пришлось сказать, что тебя только что девушка бросила, поэтому ты такой лох. А так по жизни нормальный.

МАРК. (смущенно убирает бумажку в карман) Лиза… Спасибо… Я сам что-то тормознул. Нашел бы ее вконтакте, если что. Не сильно она мне и понравилась.

Глебов смотрит на Марка, ничего не отвечает, берет со стола один из учебников и идет к дивану.

ГЛЕБОВ. Я знаешь как со своей познакомился? С Ленкой. В общаге было. Я иду, а она стоит, курит в окошко, плащ у нее такой был. Идиотский. Оранжевый. И ключицы смешные такие. Как палочки торчат. Окошко раскрыто. Там дождь. Самое начало осени. Только еще в общагу заехали. Я у нее сигарету попросил и встал рядом. Курю. Она раздраженно так, не поворачиваясь, ты типа так и будешь здесь стоять? А я говорю, да… Так и буду…

Глебов открывает книжку и читает вслух. Марк открывает свои учебники.

ГЛЕБОВ. (читает) Невроз отложенной жизни. (закрывает книгу) А первый раз когда трахались, я сознание потерял. Прикинь?

МАРК. У меня зачет завтра. Можно я…

Глебов смотрит в одну точку.

ГЛЕБОВ. Не помню лица ее. Все помню. Родинку над правым соском, вот здесь вот, помню. Родимое пятно на руке. Стрижки какие носила. Вещи. Оранжевый этот дурацкий плащ. Даже пуговицы на нем. Все помню. А лицо нет. И фотографий у меня не осталось. Ни одной.

Глебов снова открывает книжку.

ГЛЕБОВ. (читает) Невроз отложенной жизни. А-а, это типа, когда все откладываешь на потом. Вроде черновик пишешь. А жить потом собираешься. (начинает цитировать из книги) … Живущий в таком сценарии человек искренне и часто неосознанно считает, что пока он не живет настоящей жизнью, а лишь готовится к ней… Про тебя книжка, слышь?

Глебов закрывает книгу и запускает ее через комнату в угол. Потом вскакивает с дивана. Марк закрывает уши руками, склоняясь над учебником.

ГЛЕБОВ. Дурь это все. Во! Это че это тут? Смотри, мафон! Кассетник, елки-палки. У меня такой же был. (напевает) Емахо-емасооо!

Глебов извлекает из угла старый кассетный магнитофон. Вбегает КРАСИВАЯ ЖЕНЩИНА (40 плюс) в леопардовой расцветке шубе, под шубой красное платье с глубоким вырезом.

ЖЕНЩИНА. До вас не дозвониться!

ГЛЕБОВ. Слушаю вас. Вы по какому вопросу?

МАРК. Сюда нельзя посторонним.

ЖЕНЩИНА. Он у вас? Мужа моего привозили? Я все больницы, все морги обзвонила уже. А у вас телефон не отвечает!

Марк оглядывается на каталку с трупом. Женщина, отследив его взгляд, вскрикивает и опускается на пол. Глебов подскакивает к ней, поднимает, подводит к дивану, усаживает.

ГЛЕБОВ. Что ж вы все падаете-то? Ну-ну-ну. Красавица моя, вы что тут у нас разлеглись.

ЖЕНЩИНА. Я так и знала! Чуяло мое сердце. Трубку весь вечер не берет.

ГЛЕБОВ. Может это не он?

ЖЕНЩИНА. Может.

ГЛЕБОВ. Ну ка, пацан, посмотри.

Марк подходит к каталке. Заглядывает под простыню. Женщина вытягивает шею.

МАРК. А что я должен увидеть?

ЖЕНЩИНА. Это он?

ГЛЕБОВ. Он это?

МАРК. Я откуда знаю. Тут старый какой-то. Ваш старый?

ЖЕНЩИНА. В возрасте. (указывает на Глебова) Как вот этот.

ГЛЕБОВ. Я в возрасте!?

ЖЕНЩИНА. Он красивый у меня!

ГЛЕБОВ. Это да.

МАРК. Этот совсем старик. Седой. Из больницы его похоже привезли. Он в пижаме.

ЖЕНЩИНА. Нет, это не мой. Мой в костюме. И не седой. Он представительный. Красивый же, говорю. От него все мои подруги тащатся.

ГЛЕБОВ. Видите, как хорошо. Жив ваш муж. В кабаке где-нибудь сидит.

Женщина опять начинает рыдать.

ГЛЕБОВ. Что такое опять?

ЖЕНЩИНА. В кабаке? И телефон не берет. Я там жду его, у нас, между прочим, годовщина встречи сегодня. Двадцать пять лет!

ГЛЕБОВ. Отмечает, наверное.

ЖЕНЩИНА. Я жду. Сюрприз приготовила. Платье надела. Он все не идет. Я жду. Жду. А его нет. Трубку не брал, а потом вообще отключил. Да, я знаю. Я все понимаю. Я старая. А что я могу? Фитнесстренер у меня есть, спа эти, от косметолога не вылажу, сиськи себе сделала, (Глебов гримасничает) На фига они мне нужны?! Губы. Подтяжку. Платье вот. Для него же все! Что б он во мне женщину видеть не перестал! Хотеть не перестал. А эти соски молодые… только жопой вертанет. Все, побежал он за ней. Потом откупается… Знаешь как он мне эту шубу купил? Блядовал три дня. Три дня дома не ночевал! Объект он сдавал, ага. Я к нему в телефон заглянула… Тварь. Тварь!

Женщина утыкается в плечо Глебова и рыдает. Глебов гладит ее по голове.

ГЛЕБОВ. Ну, хватит плакать. Хватит! Ну, вытерли слезки. (убирает волосы) Глазки какие у нас красивые. Кто это у нас тут?

ЖЕНЩИНА. (поднимает на него лицо) Я. Что вы как с ребенком со мной?

ГЛЕБОВ. Ну-ка.

Глебов встает и тянет за собой Женщину.

ГЛЕБОВ. (Марку) Нажми кнопочку.

Марк нажимает кнопку на кассетном магнитофоне. Играет какое-то старое музло. Глебов привлекает к себе Женщину. Они начинают танцевать.

ГЛЕБОВ. Я бы вот никогда от такой женщины не ушел.

ЖЕНЩИНА. (всхлипывая) Да, ладно?

ГЛЕБОВ. Вы как зашли, у меня аж сердце кольнуло. Вот здесь. Ну, серьезно.

ЖЕНЩИНА (улыбаясь) Банальщину такую несете.

ГЛЕБОВ. И платье у вас прям шик. Я даже вниз стараюсь не смотреть.

ЖЕНЩИНА. Вот и не смотрите.

ГЛЕБОВ. Зачем вам вообще этот муж. Давайте на море поедем?

ЖЕНЩИНА. Нет.

ГЛЕБОВ. Ну честное слово, поехали, а?

ЖЕНЩИНА. Так вот прямо и поедем?

ГЛЕБОВ. А че нам?

ЖЕНЩИНА (всхлипывая) Замуж меня зовете? Спасибо есть уже один. И как мы будем жить? Тоже буду ждать вас? С гулянок?

ГЛЕБОВ. Только вы меня так не теряйте. Я бывает тоже трубку не беру. Когда занят.

ЖЕНЩИНА. Чем это ты занят таким?

ГЛЕБОВ. Мало ли. Занят. По работе.

ЖЕНЩИНА. Опять тоже по шлюхам своим ходишь?

ГЛЕБОВ. (запальчиво) Да, у нас китайцы приехали, я по объектам с ними мотаюсь.

ЖЕНЩИНА. Знаю я, объекты твои. Голожопые. Кобель!

ГЛЕБОВ. Дура!

Женщина дает Глебову пощечину, разворачивается и уходит из морга.

ГЛЕБОВ. (потирая щеку) Что ж меня сегодня бьют все? Видишь, как бывает, влюбился в красивую, рыжую, в полицейской форме, а через 25 лет она вот такая. Тушь течет, губы надутые, сиськи сделаны, туда не ходи, это не делай, следит с кем ты там переписываешься. (передразнивая кого-то) А это кто? А это кто? (нормальным голосом) Ты, кстати, заметил, что у всех богатых баб лица становятся одинаковые. После этих утяжек. Атака клонов. Понятно, что мужик гуляет от нее. Дура такая.

Марк выключает магнитофон.

МАРК. Человека вообще-то сразу видно. Не надо 25 лет ждать.

ГЛЕБОВ. Наивный албанец какой. Ты знаешь почему все изменяют свои женам и мужьям, а только лишь некоторые нет? Нет, не знаешь? Потому что не с кем! Запомни. Все со всеми трахаются. И все делают это из-за любви.

МАРК. По себе людей не судят. Так говорят.

ГЛЕБОВ. Я тебя умоляю. Она мужа своего по моргам ищет, потому что хочет, чтобы он сдох. Желает этого, а сама не осознает. Нашла бы себе тоже кого-нибудь. Дура, говорю же.

МАРК. Вы тоже что ли изменяли?

ГЛЕБОВ. Ну, а как ты думаешь?

МАРК. По любви?

ГЛЕБОВ. По пьяне. Ты пойми. Знаешь, как говорят, любовь живет три года. Ты как будто остановился, с поезда спрыгнул, клубники для нее купить, например, а поезд уехал. Ты за ним бежишь. И никак догнать не можешь. Бежишь-бежишь. Наконец запрыгиваешь, а это уже не твое место. Думаешь, а может я не в тот поезд вообще сел?

МАРК. Я серьезно, а вы про поезд.

ГЛЕБОВ. Это вот не самое худшее еще. У меня один друг, кстати вот тоже как ты медицинский заканчивал.

МАРК. Врач?

ГЛЕБОВ. Хуже. Гей. Не, серьезно. Рассказывает мне такой, вот проснулся я утром и понял, что я – гомосексуалист. Вот как так, а? Проснулся. Утро. Тебе сто лет в обед уже. Тут колет, тут ломит. И чувствуешь, что ты гей. Это как же ты проснуться должен? Засыпать страшно, спать страшно, а просыпаться оказывается еще страшнее. Проснулся, а ты… иной. Ага?

МАРК. Значит предпосылки к этому были раньше. Мы проходили, что…

ГЛЕБОВ. Думаешь предпосылки? Не мы такие – жизнь такая, да? Его жена, ко мне прибегает, ах, у Андрюши другая женщина. Ага, вот с таким вот… (Глебов показывает руку, согнутую в локте) женщина. Тут и не поймешь, он все-таки получается изменил ей или нет? А так хороший мужик, конечно. Был. Покурю я у тебя тут, можно?

МАРК. Нет, здесь нельзя.

ГЛЕБОВ. Нудный ты. От тебя так тоже эта сбежит. Лиза, в полицейской форме. Эх, как хорошо мы плохо жили. Сказал поэт. Знаешь кто?

МАРК. Высоцкий?

ГЛЕБОВ. Темный ты. Дитя индиго.

Глебов расхаживает по помещению, его внимание привлекает листок, пришпиленный к створкам лифта.

ГЛЕБОВ. (читает) Избегать блядей и пьяниц. Лев Толстой. Актуально. Вот тоже могучий старик был. Откроешь может дверь-то?

Марк отрицательно машет головой.

ГЛЕБОВ. Ну и дурак.

Глебов берет в руки газету. Читает вслух.

ГЛЕБОВ. В морге города Губкинского уже больше месяца хранится скончавшийся местный житель. Из-за этого его уже прозвали местным Лениным. Мужчина жил один, позаботиться о том, чтобы предать его тело земле, некому. Оказалось, что в Губкинском не заключен муниципальный контракт на захоронение невостребованных трупов. «За ту цену, которую назначило государство – 19 тысяч на похороны одного человека, ни одна ритуальная фирма не хочет работать», – объяснили нашим журналистам в управлении жилищно-коммунального комплекса администрации Губкинского. Это ж надо. Что в мире делается-то. Земля Лениными прирастает.

Заходит Завотделением.

ЗАВОТДЕЛЕНИЕМ. Так, Я не поняла. Почему от вас женщины в слезах выбегают. Что тут происходит? Это кто? Почему посторонние здесь?

Марк замирает. Глебов подходит к Завотделом не выпуская газету из рук.

ГЛЕБОВ. Я…

МАРК. Это мой отец! Пришел посмотреть, как я на новом месте устроился.

ЗАВОТДЕЛЕНИЕМ. У нас вообще-то родственникам тоже здесь нельзя находиться.

ГЛЕБОВ. (Протягивая руку Завотделением) Добрый вечер! (поворачиваясь к Марку) А почему ты не предупредил, что у тебя такая очаровательная начальница. (не выпуская руку Завотделом) Очень рад. Очень. Как тут мой оболтус? Будет мне за него стыдно? Он, знаете, очень у меня правильный. Такой правильный, что даже я с ним не справляюсь.

Глебов наконец отпускает руку Завотделением.

ЗАВОТДЕЛЕНИЕМ. (ошарашено) Хорошо. Хорошо все. Нареканий нет.

ГЛЕБОВ. Такой ответственный пост у него. Спасибо.

Глебов опять хватает Завотделением за руку. Трясет ее.

ГЛЕБОВ. Если что, вы прям мне звоните. Я ему всыплю, если что. Ремня.

ЗАВОТДЕЛЕНИЕМ. Ладно. Хороший мальчик. Это вам спасибо. Я пойду.

ГЛЕБОВ. До свидания.

Глебов провожает Завотделением до дверей. Та уходит. Глебов поворачивается к Марку.

ГЛЕБОВ. Она так на тебя смотрела. Мне кажется, она тебя хочет.

МАРК. Она вдова, а вы больной человек. У меня из-за вас проблемы будут.

ГЛЕБОВ. Никогда не спи со старыми бабами, никогда. Мой тебе совет. Они из тебя весь задор высосут. Это ж чисто ведьмы.

МАРК. Идите уже наверх, а?

Хлопают двери лифта. Санитар-Женщина вывозит еще одну тележку с телом.

САНИТАР-ЖЕНЩИНА. Помогайте. Че встали?

Марк бросается помогать.

САНИТАР-ЖЕНЩИНА. (показывая на тележку с покойником) А этот что тут? Их в холодильник надо.

МАРК. Я ключ погнул. Не могу дверь открыть.

САНИТАР-ЖЕНЩИНА. Так в офисе наверху должен быть дубликат. Завоняются же. Напарник мой не заходил? Свинтил куда-то. Мне одной корячиться с этими каталками. Хоть бы не умирал никто, а то пока дотащишь сюда.

Санитарка садиться в лифт. Лифт уезжает. Глебов подходит к новой каталке и поднимает простыню.

ГЛЕБОВ. Может это ее муж. Той дамочки в леопарде. Хотя, не сильно-то и красивый. Какой-то покоцанный.

МАРК. Отойдите.

ГЛЕБОВ. И носки драные. Рожа опухшая. Алкаш.

МАРК. Отойди, я сказал.

ГЛЕБОВ. А то что? Давай, дуй за ключом, сынок. Время идет. Я тебе тут душу раскрываю, клоуном прыгаю вокруг тебя, а ты целку строишь.

МАРК. Знаете что? Надоел ты мне. Достал.

ГЛЕБОВ. О, как! А так?

Глебов берет старую газету, достает зажигалку и поджигает газету. Марк вырывает газету и сбивает пламя.

ГЛЕБОВ. А так?

Берет новую газету. Марк угрожающе встает в боксерскую стойку. Оба не замечают БАБКУ, которая входит и ставит детские саночки около двери. Те с дребезжанием падают.

БАБКА. Ой надымили-то как. Панихида что ли?

МАРК. Вы зачем?

ГЛЕБОВ. Ритуальное самосожжение у нас.

БАБКА. Сыночки, это к вам тут привезли сейчас? Покойника.

ГЛЕБОВ. Что надо, бабка? Выдача с той стороны.

БАБКА. Да, мне только посмотреть. На труп на этот. Тьфу. Пропади он…

ГЛЕБОВ. Тут, бабка трупов набралось, выбирай не хочу. Мы тут все за ними в очередь стоим. Каждый за своим. Вон смотри аж целых два. Твой-то поди поближе, чем мой. Или тебе тоже красивого надо, в костюме?

БАБКА. Мне вон тот. У кого носок рваный. С дырой.

ГЛЕБОВ. (делая приглашающий жест) Прошу. Трупы вас ждут, мадам.

МАРК. Вы вообще в курсе, что «мертвец» и «покойник» это в русском языке одушевленные (пауза) …предметы. А «труп», например, нет. Неодушевленный.

БАБКА. Так он у меня полжизни неодушевленный провел.

МАРК. А знаете почему?

БАБКА. Известно, что… Бухал по-черному. С малых лет.

ГЛЕБОВ. Почему?

МАРК. Потому что в русских сказках «мертвец» это живой персонаж, он ходит, говорит, есть, пьет.

БАБКА. Да уж, попить он мастак был. Чисто вурдалак. Ночь пьет, утро пьет, днем спит, а вечером в магазин за добавкой. Снова сидит и пьет. Из дома все вынес. Все туда. Диван пропил. Коляску соседскую украл, в коридоре общем стояла. Гроб мой пропил. Я себе гроб купила. Хороший гроб, нележаный. Думала, вот умру, полежу хоть спокойно. Чтоб тихо. И за яйцами поехала. На совхоз. Там дешевле яйца-то. И не эти коричневые. Раньше яйца все белые были. А теперь, как гавно. Вернулась – нет гроба. И в чем меня теперь хоронить будут? Дай, я хоть на него посмотрю.

Бабка и Марк подходят к крайнему столу. Марк поднимает простынь. Бабка рассматривает покойника. И вдруг смачно плюет.

БАБКА. Тьфу на тебя, скотина. Лежит себе, развалился. Огроменный вымахал. Где я такой большой гроб ему возьму? Всегда он был знаешь розовый, задастый. Здоровый был бугай-то. Насосется из бутылочки, я его в кроватку, и сама на смену. В ночную. Приду домой утром. Он дрыхнет себе, как котяра. А у самой ноги как в железе, плечи сводит. Смену отстояла. Тихонечко к кроватке подойду, чтоб не скрипнуло что, склонюсь над ним, а он сопит. Ровненько так. Чтоб у него животик когда крутило, это не… А как проснется сразу жрать просит. Своего-то молока у меня не было. Пусто в сиськах. Суну ему, чтоб не орал, а он ее всю до крови изжует. Соседка козу держала. Так я ему козлиного молочка. Последние копеечки отдавала. В гости приду, а самой разуваться стыдно, пятки на чулках стерлись, дырищи такие. Ноги под стол прячу. Ой, стыдно было. Молочко от козочки. Козлиной и вырос. Лучше б девку родила.

Бабка начинает тихонько поскуливать. Плачет.

БАБКА. (всхлипывая, почти шепотом) Заболел он у меня, маленький когда был. Весь горячий, задыхается. Мы тогда в бараках жили, в Кольцово. Ночь на дворе. Снег сыпет. Я его замотала в одеялко, и на саночки. К фельдшеру дежурному, пять километров. Все замело. Все. Фельдшер пощупал, порошок дал. Парацетамол. Идите, говорит. Назад его потащила. Сугробы по колено. Упала… Пойду я, сыночки. Завтра еще приду.

Глебов вскакивает и протягивает бабки деньги. Много денег. Целую пачку.

ГЛЕБОВ. Нате вот.

БАБКА. (утирая слезы большим грязным платком) Что это? Да не надо, ты что, сынок?

Глебов сует деньги Бабке в карман старенького коричневого пальто.

ГЛЕБОВ. Бери-бери, гроб себе новый купишь. Не вырони, только, господи.

Глебов выталкивает бабку и не берет деньги назад. Бабка хватает саночки, тащит их за собой. Веревочка от саночек цепляется за дверь. Полозья стучат об стенку. Бабка с саночками исчезает.