Братья: от Сталинграда до Берлина. Книга вторая

– В каком это смысле? – я посмотрел на Жору.

– Ну, в смысле вот этот дом. Нам до него какое дело? Почему мы должны здесь что-то делать?

– А ты что, сломаешься, если поможешь женщине с ребенком? – грозно спросил Родион.

– Не сломаюсь, просто мне немного непонятно.

– Значит так, – я вышел и повернулся к товарищам. – Я пришел сюда, чтобы помочь человеку, у которого случилось горе. Муж этой женщины погиб, а сына угнали в Германию. У меня, как у советского человека, есть ответственность за того, кто нуждается в помощи. Жителям этой деревни остается надеяться только на нас, как в обороне, так и в простой помощи по дому. Всем мы не поможем, но если сможем помочь хотя бы одной семье – уже будет плюс. Со мной вы, или нет – решать вам, а я пошел.

Я повернулся и вошел во двор, направившись к дому.

– Все-таки не зря его до лейтенанта повысили, – сказал Родион, задумавшись.

– Да, с таким командиром и под танки лечь не страшно, – с гордостью сказал Леня.

– Ну, в окопе грязь месить мало охота… – почесал затылок Жора.

– Может, пройдем во двор? – предложил Витя, поправляя винтовку на плече.

– Да, пошли, а то начали тут философствовать, – Родион усмехнулся и пошел за мной.

Жора и Витя были друзьями с детства. До семи лет Жора жил в Петербурге, после чего, в 1920м году переехал в Москву, где и жил шестилетний Витя. Жора вырос коренастым молодым человеком среднего роста, а вот Витя был хоть и высокий, но довольно худой. Как-то раз они вдвоем гуляли в парке, где на них накинулась собака. До самого вечера они просидели на дереве, пока собаку не прогнал постовой. На фронт ребята попросились еще в сороковом, во время Зимней войны. Там же Витя получил сквозное ранение запястья, из-за чего теперь не может сжимать пальцы на левой руке.

Я зашел во двор и постучал в дверь, но никто не открыл. Я постучал еще раз, потом еще. Внутри было тихо.

– Где же они могут быть? – спросил Леня.

– В колхозе, где ж еще, – ответил Витя, вытирая пот со лба. – Дочка, небось, еще в школе.

– Мы же обратно не пойдем? – спросил Родион.

– Зачем? – удивился я. – Мы же инструменты взяли, вот и начнем потихоньку двор в порядок приводить. Значит, слушай мою команду. Витя и Жора поправляют забор, Родион наточит вон ту двуручную пилу, и мы с ним будем пилить бревна, а Леня приведет дровяник в порядок и приготовит колун. Все ясно?

– А колун кто-нибудь видел? – спросил Родька. – Я, например, – нет.

– Если здесь есть двуручная пила, значит, и колун должен быть. Надо глянуть в сарае. Всем все ясно?

– Так точно! – хором крикнули ребята.

Уже через полчаса Витя с Жорой поправили четверть забора, мы с Родькой пилили бревна, а Леня колол и рубил дрова. Атмосфера была веселая – все смеялись, шутили, пели песни. В какой-то момент Родька обратил мое внимание на окно дома.

– Артем, в окне, похоже, кто-то есть, —сказал он, поправив пилотку.

– Да? – я обернулся. В окне мелькнул силуэт, но я успел разглядеть длинные волосы. – Это, похоже, дочка закрылась и не выходит.

– После немцев это неудивительно, – голос Родиона был довольно спокоен.

– Сейчас разберемся, – я подошел к двери и снова постучал. – Слушай, я знаю, что ты там. Мы не фашисты, не хотим причинить тебе вреда. Мы хотим помочь. Открой, пожалуйста, дверь.

С той стороны двери раздался мягкий женский голос.

– Дверь открыта.

Я открыл дверь и впал в ступор: в лицо мне смотрело дуло немецкой винтовки.

– Назад, – скомандовала девчонка. Голос ее дрожал, но взгляд был вполне уверенный – она была готова стрелять.

– Хорошо-хорошо, спокойно, – я отошел от крыльца. Леня с Родионом схватили свое оружие и направили его на девочку, к слову, ей было от силы лет пятнадцать, но лицо было потрепанное, как будто это она вместо нас воевала в Сталинграде.

– Не дури, девочка! – пригрозил Родион. – Нас больше, перебить нас всех ты не сможешь. А если перебьешь, то военная милиция быстро арестует тебя и твою мать. Подумай еще раз.

– Что вам надо?! – крикнула она истерически, дернув ружьем.

– Спокойно. Мы просто хотим помочь.

Я попытался опустить руки и направить их к винтовке, однако девочка отошла назад и выстрелила в землю, после чего проворно передернула затвор и снова направила на меня.

– Я сказала – назад!

– Понял, повторять не надо, – я отошел назад и опустил ствол пулемета, что держал Родион. – Опусти, Родион.

– Ополоумел? – он вытаращил глаза, услышав мой приказ.

– Опусти, я сказал. И ты, Леня тоже. Мы не стрелять сюда пришли.

– Как скажешь, – Леня недовольно опустил автомат. Родион последовал его примеру.

– Что теперь? – спросил я у девочки.

– Не знаю. Будем ждать маму.

– Слушай меня. Я офицер Красной Армии. Мы не фашисты. Если хочешь, я могу показать тебе свои документы.

Девочка задумалась. Она явно выглядела неглупой.

– Покажи, – скомандовала она, указав мне винтовкой.

Я, не спеша, достал документ из нагрудного кармана и протянул ей. Она медленно подошла и, пытаясь взять документ, немного опустила винтовку. В этот момент я резко схватил ее за ствол, оттянул в сторону, схватив второй рукой девочку за шею. Я не собирался ее душить, но было необходимо, чтобы она выкинула из рук оружие. Леня стоял ближе всех, поэтому он подскочил и выхватил его у девочки из рук. Не став долго держать, я отпустил ее, и она упала на землю.

– Только не убивайте, пожалуйста! Папу убили, брата увезли, я у мамы одна осталась! – девочка заревела.

– Никто не собирался никого убивать, – я присел к девочке и поправил ее русые волосы, – мы просто хотели помочь по дому.

Поняв, что девочка просто так не успокоится, я обнял ее. Через какое-то время она все-таки задышала спокойно, и я ее отпустил.

– Как тебя зовут? – спросил я, вытирая ей лицо.

– Л… Лида.