Дуэльный кодекс. Том 2: Черная книга

– А что такое это “нигде”? – я задумчиво посмотрел в глаза девушке, – ты никогда не пыталась это понять?

– Нет, не пыталась. Но… – взгляд Кати стал строгим и она отвела его, поджала губки, – если бы меня попросили описать это место, я бы смогла сформулировать описание так: посмертный сон.

– Посмертный сон. И существо, – начал я соображать, – что шепчет во снах. Плюс, чтобы сюда попасть нужно заснуть, как сейчас.

– А ведь, верно, – Катя словно просветлела, улыбнулась.

– Это место вряд ли является сном в полном смысле, но имеет похожую природу, – продолжил я, – Значит тут нужен маг, изучающий снологию, – уверенно проговорил я, – сном можно управлять, в нем можно возводить конструкции и устанавливать условия. Для этого нужен тот, кто умеет снить. Кто подскажет, как нам защититься. Так.

Я взял Катю за плечи, внимательно посмотрел ей в глаза.

– Я займусь этим. Найду того, кто сможет помочь. А до этого будь начеку. Меняй “нигде” как можно чаще. Если Шепчущий вернется, делай то же, что сделала сегодня. Тяни меня к себе изо всех сил. Ясно?

– Да, – девушка уверенно кивнула, – если в нигде становится небезопасно, мы будем защищаться.

Я улыбнулся. Катин настрой мне понравился. Она не собиралась быть жертвой, но готова была стать бойцом. Прошло десять лет, а она не изменилась.

– Молодец, девочка, – я поцеловал ее в лоб, – Шепчущий узнает, как это – связываться с Замятиными.

Катя тоже улыбнулась. Кажется, ей было приятно, что я назвал ее своей фамилией.

– Кстати, – она посмотрела на меня из-под полуприкрытых век, – во всей этой суматохе я совсем забыла рассказать тебе, что мы нашли новое слово.

– Что? – удивился я, – вот это забывчивость! Ты должна была сказать об этом, как только узнала!

– Я хотела, но Шепчущий наступал на пятки, – смутилась она.

Я не ответил, только понимающе кивнул.

– Следующее слово, – “тело”, – проговорила Катя, – оно было в том заклинании, что ты забрал у Виктора Орловского. На русском оно звучит как “Перемещаю Тело В Пространстве”.

– Значит, нам осталось два слова. И будем смотреть, что получится потом.

– Я никогда не задумывалась об этом. За столько лет, собрать слова будто бы стало главной целью. А цель-то – вернуться к жизни.

– Сначала соберем, – приподнял я подбородок, – а потом посмотрим что будет дальше. Может ты сразу оживешь, как только заклинание будет готово. А нет – станем решать проблемы поэтапно.

– И новый ореол я не успела подготовить, – девушка снова засмущалась, – из-за Шепчущего.

– Ничего, – я улыбнулся, – у тебя еще будет время. Да и учитывая, что ты передаешь мне ореолы при помощи секса, а я прямо сейчас валяюсь на траве где-то между чужими шатрами, ситуация неподходящая.

– И правда, – она засмеялась, – тогда, пожалуй, верну тебя обратно. Но очень не хочется, если честно.

– Это очень странное чувство, – шутливо ответил я, – когда женщина ждет тебя не дома, а в посмертном сне.

Когда я очнулся, первое, что попалось на глаза – любопытные мордахи каких-то ребят. Открыв глаза, первые пару мгновений, на их рожицах было выражение любопытства, потом оно сменилось страхом.

– Долго я тут лежу? – проморгался я, принял сидячее положение. Детишки отпрянули.

– Господин, вы разве не мертвый? – удивленно спросил мальчик, что был явно посмелее.

– Очевидно, – хохотнул я, вставая, – что нет.

– Обидно, – вздохнула маленькая девочка, – мы думали мертвый.

– Если бы вы увидели, – загадочно посмотрел я на детей, – настоящего мертвеца, он бы вам не понравился.

– Почему? – заинтересовавшись, дети приблизились.

– Потому что… мертвецы… – я опустился к детишкам и продолжал с заговорщическим видом, дети же внимательно смотрели на меня – воняют! – рявкнул я.

Детвора тут же завизжала и кинулась прочь.

– И зубы у них некрасивые! – бросил я вдогонку, смеясь, направился к своему шатру, – и как вас родители отпускают, ночью бегать, – хохотнул себе под нос.

Тучи сгущались над ареной. Они медленно заслоняли собой солнце и чернели. Откуда-то издали было видно, как в небо летят разноцветными струями магические чары разгона дождя. Фестиваль не должна была омрачать плохая погода.

У входа на Большую Арену развернулась просторная, устланная древесиной площадь. Посреди площади, на украшенном цветными гирляндами постаменте стояла огромная чаша. Чаша жеребьевки.

Дворяне, те, кто прибыл в качестве дуэлянта, после объявления их имени, подходили к чаше и бросали туда записки со своим именем. На сегодня было назначено двенадцать дуэлей: шесть из них – дуэли чести, шесть – по жребию. Имена бросали только шестеро дуэлянтов по жребию.

Знатные окружили арену и внимательно следили за жеребьевкой, как за представлением.

– А почему ты не бросаешь записку? – поднял на меня глаза Стас.

– Хватит с меня одной дуэли за сегодня, – улыбнулся я ему.

Тома наблюдала за происходящим с интересом, Вика, как ни странно, тоже выглядела вовлеченно. Кажется, Тамара решила взяться за мою сестру и составить ей компанию, чтобы та не скучала на мероприятии, которое казалось ей не очень интересным.

Чаша, блестящая медью, выглядела очень торжественно. Перед ней, у пьедестала стояли слуги. Вокруг расположились знатные четырех домов Екатеринодара, организовавших фестиваль.

Я видел там Сикорского. Лысого дворянина, торжественно одетого, сопровождала гордая дама, и я догадался, что это его супруга. Михаила с ними не было. Зато была дочка. Симпатичная, лет девятнадцати, она носила мамины ярко-рыжие волосы, а приятное лицо светилось немногочисленными веснушками. Девушка была одета в скромный летний сарафан бежевого цвета. Воздушная юбка открывала красивые щиколотки, а верх подчеркивал ее утонченную и стройную фигуру.

Остальных знатных я не знал. Был там строгий пожилой мужчина, выглядящий очень сердито и носивший форму, напоминающую военную, и три, такие же строгие дочери вместе с ним. Другим было семейство добродушных с виду толстячков-аристократов, самым толстым из которых, был глава.

Последний дом представляла женщина лет сорока. Холодная нордическая внешность делала ее похожей на супругу вождя викингов, а строгая, но утонченная мужская одежда – на солдата. Ее сопровождали три разновозрастных парня. Младшему было лет десять, старшему около восемнадцати.

Был еще мужчина. Стоял он немного поодаль, и как бы сторонился остальной четверки домов. Что он там делал, я не знал. А самое забавное, что был он одет совсем не по-летнему (хотя к обеду жара набрала силу).

Худощавый, лет этак за пятьдесят, он был одет в темные брюки, белую рубашку, галстук и приталенный бордовый жилет. Лысоватый, дворянин носил волосы на висках и затылке. Щеки белели седыми баками. Особенно выделял его золотой монокль в правом глазу.

Несмотря на любовь дворян к старомодному стилю в одежде, монокли уже давно никто не носил, если только они не были магическими.

– Итак, – проговорил избранный глашатаем, какой-то старый барон, имени которого я не знал, – заполнение чаши почти закончено. Но прежде, чем мы продолжим, я бы хотел сказать пару слов, – он улыбнулся, – многие дети людей, здесь присутствующих, посещают академию магии и чародейства, имени его Императорского Величества Сергея Милославовича Романова, да упокоят Предки его душу.

Дворянство зарокотало в ответ старому барону. Я слушал с интересом, уже предвкушал, что речь пойдет о старом дворянине в монокле.

– Думаю, все помнят новость о недавней смерти декана факультета ритуалогии Лукоша Анджеевича Спаковского. Так вот, в новом учебном году его место займет наш сегодняшний гость, – барон указал на дворянина в монокле, – просим любить и жаловать, Семен Витальевич Малиновский!