Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7

– В Граале, в кабинете Кулыма, – продолжил мужчина хрипловатым, зловеще низким голосом, – хранится некий пакет документов, который мой работодатель хочет забрать. Вот, собственно говоря, и все. Единственное, что мне нужно – это документы. Я просто хочу попасть в кабинет Кулыма, просто хочу забрать документы и просто хочу уйти. Больше ты меня, Летов, не увидишь. Никогда. Никогда больше не услышишь о моем работодателе.

– И ты рассудил, раз уж я не имею никакого отношения к этим документам, то решу тебе их отдать, – задумчиво сказал я.

– Вот именно. Тогда наша маленькая проблема будет окончательно исчерпана.

– Какого рода документы? – Спросил я.

Фурсов молчал долго. Он просто смерил меня взглядом, потирая уродливый шрам на подбородке.

– Компромат, – решился он. – Кулым был хитер. Он подстраховал себя, прежде чем работать с моим начальством. Но вот, Кулыма больше нет, а документы остались. Мой работодатель очень переживает, что документы окажутся не в тех руках. Что кто-нибудь обнаружит их случайно, или и того хуже, поймет, что ими можно воспользоваться.

Значит, что мы имеем? Непонятный хрен из Краснодара говорит мне о документах, к которым я не имею никакого отношения. Кулым мертв, а вместе с ним мертвы и все его старые дела. А старик, по-видимому, вел много интересных дел. Впрочем, разбираться в них у меня не было никакой охоты.

Другое дело, что эти люди, кем бы они ни были, могут быть опасными для меня и особенно Марины. А вот это уже другой разговор. Будет глупо идти с ними на конфликт, если его можно разрешить простым путем. Можно оградить Марину от этих козлов, просто отдав документы.

– Говоришь, ты заберешь бумаги и просто сгинешь?

– Совершенно верно, – Кивнул Фурсов. – Ты меня больше никогда не увидишь, Летов. Клянусь жизнью, если тебя это обнадежит.

Принимая решение, я глянул на Императора. Бульдог разлегся на полу, развратно оттопырил толстую ногу и старательно вылизывал себе яица. Почувствовав, что на него смотрят, пес встрепинулся. Он неуклюже встал, уставившись в меня взглядом своих глаз-бусинок. А потом, вывалив болезненно-темный язык, стал быстро-быстро дышать.

– Кабинет Марата Игоревича закрыт по его распоряжению, – сказала девушка лет двадцати семи-тридцати.

Девушка носила белую блузку и черную юбку-карандаш, подчеркивающую стройность ее шикарных ног.

Всю дорогу, пока мы шили по светлому коридору Грааля к кабинету Кулыма, Фурсов не стесняясь пялился на ее задницу.

– Ключи были у хм… – девушка-управляющая замялась. – У охраны, пока Марат Игоревич не скончался. А потом его люди просто исчезли, и я взяла на себя ответственность за кабинет руководителя.

Девушка вставила ключ в личинку замка. Фурсов, пожирая глазами ее стройный стан, зыкркнул на меня. Подмигнул.

– Ну раз уж вы, Виктор Иванович, станете скоро новым владельцем Грааля, полагаю, вам можно в его кабинет, – девушка обернулась ко мне.

Темно-карие глаза на ее красивом, треугольном лице, загорелись похотливым интересом.

– Это еще не точно, – ответил я. – Возможно, Грааль унаследует моя невеста.

При слове «невеста», девушка неприятно искривила тонкие губы. Правда, эта гримаса почти сразу исчезла с ее лица. Она произнесла со вздохом:

– Ну что ж. Все равно там не должно быть ценных вещей. Думаю, ничего страшного, если вы заглянете.

Она открыла дверь, щелкнула выключателем, и вычурно-багатая люстра под потолком, осветила полноватый кабинет желтым светом.

– Спасибо, – сказал я. – Вы свободны.

– Если понадоблюсь, зовите, – кивнула девушка и исчезла в дверях.

– Видал? – Подмигнул мне Фурсов. – Вот это жопа. Я даже сочувствую, что у тебя есть невеста. Эх… Да и себе сочувствую. У меня ж жена. Правда, жена в любви не помеха, верно?

– Давай быстрее разберемся с этим, – вздохнув, сказала я. – Твои бумажки, должно быть, в сейфе лежат.

Хотя все убранство в кабинете и покрыл слой пыли, видимо, сюда и правда никто не заходил. Казалось, все тут было ровно так, как оставил Кулым, когда попытался бежать от Мамикона.

Даже блокнот на его столе остался раскрытым. Кажется, старик спешил и не дописал в нем записку своим нестройным торопливым почерком.

Большой железный шкаф сейфа стоял у стены, прямо рядом с обширной библиотекой Кулыма.

Фурсов пробежал взглядом запылившиеся корешки книг. Взял какую-то книгу с полки.– Анна Каренина, – пробурчал Фурсов. – А Кулым был романтик.

– Это русская классика, а не бульварный любовный роман, – пояснил я, опускаясь у сейфа.

– Слышал, но не читал, – немного сконфузился Фурсов и вернул книжку на место.

Потом он подошел ко мне. Опустился рядом.

– Пароль знаешь?

– Нет, – признался я, оглядывая круглую ручку лимбового замка. – Откуда бы?

– Мля… Так на кой черт ты меня сюда притащил?!

Фурсов встал, зло выругался матом. Он явно занервничал, торопливо оглядываясь. Потом метнулся к столу. Стал перебирать на нем все бумажки, которые смог найти. Взял и пролистал записную книжку Кулыма.

– Сука… Наверняка где-то тут есть… – бормотал он.

– Не шурши, ты мне мешаешь, – сказал я, размышляя, но Фурсова это не остановило.

Он облазил стол. Снова мерзко выругался, потом со злости, смахнул все содержимое на пол. Документы, стоящие в пластиковом держателе для папок, дорогой офисный набор, книги, оставленные на столе – все это рухнуло на паркет.

– Че ты творишь? – Поднялся я.

– Код ищу, чего непонятного?! – Заорал он. – Если ты не знаешь кода, на кой черт ты притащил меня сюда?!

– А откуда я, мать твою, должен был его знать? – Прошипел я в ответ. – Ты б хоть подумал башкой.

Фурсов плюнул. Кинулся к книжной полке. Стал доставать тома по одному и быстро пролистывать их. Некоторые – вытряхивать, бросая отработанные на пол.

– Долбо#б, – буркнул я, но увлеченный Фурсов, кажется, пропустил ругательство мимо ушей.

Я снова опустился к сейфу. Была у меня одна идея. Возможно, она даже сработает.

– Двадцать седьмое, двенадцатое семьдесят четвертого, – пробормотал я себе под нос и стал вращать ручкой, подбирая нужные цифры и четко следуя делениям.

Я имел дело с такими замками. Например, в очень похожем сейфе в Обороне хранились уставные документы и часть выручки. Нужно было подобрать три числа, вращая диск поочередно то против часовой стрелки, то по ней. И я решил попробовать первое, что пришло на ум – дата рождения Марины.

Когда я четко попал в четвертое деление сразу за числом семьдесят, почувствовал, что ручка повернулась с бОльшим усилием. Замок был открыт.

– Не суетись, – сказал я Фурсову, судорожно трясшему первый том «Капитала» Карла Маркса.