Sauber. История команды Формулы-1

Как истинный швейцарец, Петер с головой ушел в новое для себя дело. Он работал с утра до вечера по шесть дней в неделю. Воскресенье же оставалось для обязательной поездки на гонки и встречи с друзьями. На одной из таки встреч Петер познакомился с очаровательной девушкой по имени Кристиан, которая вскоре (в 1965 году) стала его женой.

«Петер был общительным, но достаточно скромным молодым человеком, – с улыбкой вспоминает Кристиан. – Мы понравились друг другу с первого взгляда, но Петер опасался, что его ухаживания могут остаться безответными. Поэтому, первый шаг пришлось сделать мне».

Окунувшись в семейную жизнь, Петер Заубер еще на протяжении нескольких лет не менял свой образ жизни.

Он все так же продавал автомобили, все так же по выходным ездил на гонки, продолжал встречаться с друзьями.

Во время очередной поездки на состязания по скоростному подъему Заубер встретил своего старого приятеля из Цюриха Артура Бланка. Тот уже несколько лет выступал в местных гонках, и, видя заинтересованные глаза Петера, предложил сесть за руль своей новенькой машины.

– Хочешь участвовать в гонках?, – спросил Артур.

– Конечно же, хочу, – незамедлительно ответил Заубер. – Но у меня нет подходящей машины…

– Не беда! Я продам тебе свой Volkswagen Beetle, – успокоил Петера приятель.

Так в 1967 году в руках Заубера оказался старенький «Жук», который после небольшого ремонта и модернизации превратился в первую гоночную машину молодого швейцарского гонщика. Она была желтого цвета (как и многие последующие машины Sauber) и очень походила на сэндвич, за что друзья и соперники ласково прозвали ее «The Cheese Sandwich» – «сэндвич с сыром».

Долго не размышляя, Петер подал заявку на участие в национальном чемпионате и уже в 1967 году провел свою первую гонку, о которой позже рассказывал как о самом мучительном событии в своей жизни: «Меня раздирало на две части. С одной стороны я был безмерно счастлив, что наконец-то осуществил мечту своего детства, а с другой – страдал от отсутствия соответствующих навыков вождения и слабости техники».

Вспоминая уроки своего отца, Заубер не опускал руки. При каждом удобном случае он старался что-то улучшить в своей машине, сделать ее быстрее и надежнее. И это сработало – 1969 год принес звание чемпиона Швейцарии. Более того, Заубер понял, что автомобильный спорт может быть не только развлечением, но и прибыльным бизнесом, но только в том случае, если ты обладаешь хорошей техникой, позволяющей выигрывать гонки. Еще швейцарец почувствовал вкус победы, триумфа. Толпы восхищенных любителей автоспорта приветствовали обладателя титула, самого быстрого гонщика страны.

Достигнув первых успехов нужно двигаться дальше, но уже порядком «уставший» Volkswagen Beetle вряд ли сможет обеспечить достойные результаты. Сопоставив свои потребности и возможности, Заубер решил построить собственный автомобиль. Именно этот момент и можно считать рождением швейцарской легенды – команды, которая на протяжении 36 лет будет неотъемлемой частью мирового автоспорта.

Дабы не тратиться на аренду помещения, Заубер превратил в мастерскую подвал родительского дома в Цюрихе. Стоявшие там несколько станков также сэкономили деньги, которые предстояло потратить на множество приобретений, главным из которых стал Brabham Формулы-3 с однолитровым четырехцилиндровым V-образным двигателем Ford Cosworth SCA мощностью 115 лошадиных сил.

На протяжении нескольких месяцев из подвала доносился визг, стук и треск, который изрядно тревожил привыкшее к тишине швейцарское семейство. Заубер разобрал автомобиль до последнего винтика, тщательно изучил ее конструкцию, модернизировал кое-какие детали, и, наконец, собрал свою первую машину, получившую название Sauber C1 (индекс «С» Петер Заубер присваивал всем своим машинам в честь жены Кристиан).

Счастью швейцарца не было предела. Он хотел поскорее показать свое творение родителям, жене и друзьям, но тут выяснилось, что машину можно выкатить на улицу, лишь разобрав кирпичную стену. Мать Петера, было, воспротивилась этому, но тут же поняла, что спорить в данном случае совершенно бесполезно.

Приняв участие за рулем С1 в чемпионате Швейцарии Петер Заубер вновь выиграл чемпионский титул. Однако в последнем заезде лишь чудо спасло его от страшной аварии. По возвращении домой после той злосчастной гонки, Петера встретил суровый взгляд Кристиан. «Либо ты прекращаешь гоняться, либо мы расстанемся, – сказала она. – Можешь строить какие угодно машины, но я не позволю тебе самому на них выступать. Я не желаю быть женой смертника!»

Спорить с Кристиан не было никакого смысла, ведь именно она вдохновляла Петера на подвиги. Без нее он был бы обыкновенным автомобильным дилером, которого устраивает его жизнь, и нет абсолютно никакого желания что-либо менять. Зауберу пришлось подчиниться, тем более что именно в роли конструктора он, похоже, нашел свое призвание. Окончательно забросив все предыдущие дела, Петер организовал в Хинвиле конструкторское бюро PP Sauber AG, которое вскоре превратилось в настоящую гоночную команду.

Первая машина Петера Заубер была, казалось, вполне заурядным спортпрототипом: единственное зеркало заднего вида на длинной стойке практически по центру машины, неказистый кузов, малолитражный двигатель Ford Cosworth SCA. Однако, именно этой машине была суждена долгая жизнь. После победы Заубера в национальном чемпионате, С1 был в строю почти десять лет. За это время Фридрих Хюрцелер еще раз привел машину к победе в чемпионате Швейцарии 1974 года, а Каспар Кунц в 1979-м стал бронзовым призером того же первенства.

Первые успехи техники Заубера тут же принесли и первые доходы. Помимо призовых за победу в чемпионате Заубер получил заказ от достаточно успешного базельского гонщика Ханса Кюниса на строительство спортпрототипа с 2-литровым двигателем. Новая машина проектировалась по подобию своей предшественницы: трубчатое шасси и кузов были построены собственными силами и мало отличались от С1. Зато Sauber C2 получил подвеску от March Формулы-2 и 245-сильный двигатель Ford Cosworth FVC объемом 1790 см

с 4-цилиндровой V-образной компоновкой. В 1971 году спортпрототип был представлен публике на стенде ACS Женевского автосалона. Воодушевленный Кюнис вывел С2 на старт чемпионата Швейцарии, но желаемых результатов не добился, а несколько горных гонок за пределами страны оказались еще более неудачными.

«Глядя на невыразительные выступления Кюниса я понял, что не в состоянии в одиночку справляться со всеми делами, – рассказывает Петер Заубер. – Мне определенно нужны были люди, на которых можно переложить часть работы».

Одним из таких людей стал Ги Буассан, мало известный конструктор, которого Заубер пригласил принять участие в разработке новой модели – С3.

Буассан принес в команду Заубера новую энергию. Его идеи были достаточно оригинальны и интересны, но уж слишком сложны в производстве. Тем не менее, в 1973 году под его руководством было построено три спортпрототипа модели С3, один из которых оснащался 2-литровым двигателем Ford Cosworth BDG, а второй – 1,6-литровым. Кузов машины пришлось заказать фирме Paucoplast из Мейлена. Забегая вперед, скажу, что эта фирма сотрудничала потом с Sauber на протяжении многих лет.

Разрабатывать С4 – первый Sauber с алюминиевым монококом – Буассану помогал Эди Висс – конструктор, уже работавший в таких командах Формулы-1, как McLaren и Techno. Внешне машина мало отличалась от С3 (единственное, что бросалось в глаза, два радиатора над передними колесами), даже 2-литровый двигатель Ford Cosworth BDG не претерпел изменений. Наивысший результат Sauber C4 – четвертое место в чемпионате Швейцарии, которое в 1975 году завоевал Гарри Блюмер.

Проработав меньше года, Эди Висс покинул швейцарскую фирму, но это никак не отразилось на ее деятельности. Едва закончив работу над С4, Ги Буассан увлекся конструированием очередной модели Sauber. Как оказалось позже, модель С5, с 300-сильным двигателем BMW M12 Формулы-2, стала самой успешной на тот момент машиной команды.

Все пять экземпляров Sauber С5 были тут же проданы энтузиастам автоспорта, которые стали все чаще появляться на европейских трассах. Две машины сразу оказались в руках швейцарского промышленника Филиппе Бюркхардта, владельца гоночной команды Francy Racing.

В календаре Интерсерии 1976 года значилось шесть этапов. На первую гонку сезона в Кассель-Калдене (Германия) Бюркхард заявил известного швейцарского гонщика Херберта Мюллера. Тому машина очень понравилась, но через 12 кругов после старта сломалась коробка передач. Зато, спустя месяц, 13 июня, Мюллер смог финишировать четвертым, лишь секунду не дотянув до подиума.

Восхищенный скоростью С5 Бюркхард принял в команду еще одного гонщика – Курта Рота, и не ошибся. Подгоняемый молодым напарником, Мюллер дважды финишировал третьим, в Хоккенхайме и Нюрбургринге, и еще дважды – четвертым. В итоге, не выиграв ни одной гонки, Херберт стал чемпионом Интерсерии.

Но это были лишь первые успешные выступления С5. В 1978 году Марк Зурер, Еуген Штрель и Гарри Блюмер выбрали швейцарский спортпрототип для участия в 24-часовой гонке в Ле-Мане. Экипаж долгое время лидировал в 2-литровом классе, но дефект выпускного клапана двигателя BMW прервал их путь к победе. Точно так же, как и годом ранее. В 1979 году, выиграв чемпионат Швейцарии, С5 завершил свою карьеру.

«С5 была великолепной машиной, – вспоминает Заубер. – Несмотря на сложную конструкцию, он великолепно управлялась. Однажды, в тайне от жены, я все же решил прокатиться на ней „с ветерком“ в районе фабрики. Я вновь почувствовал себя гонщиком, но возвращаться к старому желания уже не было».

Та поездка «с ветерком» на С5 была, наверное, единственной тайной от Кристиан. Несмотря на постоянную занятость Петера, их семья всегда была образцово-показательной. Заубер всегда ценил домашний уют и покой, а с рождением двух сыновей (Филиппа в 1971-м и Алекса в 1973-м) желание побыть с семьей еще больше обострилось. Но фирма, не взирая на успехи С5, нуждалась в деньгах и требовала полной самоотдачи. Тем более что в конце 70-х годов компания BMW всерьез задумалась о строительстве прототипа на базе своего скоростного купе M1, но не хотела делать это самостоятельно, опасаясь за свой имидж. И баварцы решили предложить эту работу маленькой швейцарской фирме.

Заубер действительно нуждался в работе. После постройки С5 фирма практически простаивала на протяжении трех лет. Денег не хватало ни на что, поэтому, когда три швейцарских гонщика (Бит Блеттер, Эдди Кобельт и Макс Уэлти) обратились к Петеру за помощью, они моментально получили согласие. Зауберу необходимо было подготовить три болида Lola Формулы-3 для чемпионата Швейцарии, что и было сделано.

«Мне очень не хотелось браться за эту работу, но другого варианта заработать хоть что-нибудь небыло, – говорит Петер. – Радовало только то, что эти парни смогли занять в чемпионате первое, второе и четвертое места».

Макс Уэлти обучался менеджменту, после чего организовал танцевальную школу в Цюрихе. В хореографии Макс находил умиротворение, но страсть к автогонкам возобладала. Уэлти провел четыре сезона в швейцарском первенстве спортпрототипов, выиграв в 1980 году титул чемпиона.

Знакомство Заубера и Уэлти состоялось в середине 1970-х в паддоке одной из гонок чемпионата Швейцарии. «Он подбежал ко мне и стал вокруг меня танцевать, рассказывая, как мечтает выступать в одной из моих машин, – смеется Петер. – Вначале я пытался позвать кого-нибудь, чтобы убрали от меня этого сумасшедшего, но потом подумал, что, может быть, стоит дать парню шанс». Так зародилась крепкая дружба, которую Петер и Макс пронесут через многие годы.

Оказавшись в команде Заубера, Уэлти с удивлением для себя обнаружил, что ее финансовое положение отнюдь не идеально. Кто-то другой мог опустить руки и отбывать номер, но только не Макс. Он не хотел мириться с таким положением вещей и начал действовать.

«В 1978 году я проводил свой первый полный сезон в гонках спортпрототипов, – вспоминает Уэлти. – Sauber C5, на котором мы гонялись, был потенциально очень быстр, обладал отличной аэродинамикой, но у команды совершенно не было денег на его совершенствование.

Кроме, непосредственно, гонок чемпионата Швейцарии, мы выезжали и на другие трассы – Хоккенхайм, Нюрбургринг, Цельтвег, Дижон, Монца – но не видели даже намека на прогресс. Это была катастрофа!

В один прекрасный день мое терпение лопнуло. Я подошел к Петеру Зауберу и довольно жестко заявил: «Мы должны что-то с этим делать! Что мы можем сделать? Я не инженер, я гонщик, но я чувствую, что здесь что-то работает неправильно. Эта машина… О’Кей, она работает, но в некоторых поворотах у нас есть серьезные проблемы».

«Хорошо. Конечно, мы должны что-то делать, и это… логично…» – ответил Заубер.

Я рассказал ему о том, как трясет машину, как она нестабильна, и что, на мой взгляд, виной тому амортизаторы, пружины и прочие железки. На что Петер сказал: «Мы можем попробовать поставить новые алюминиевые пружины и амортизаторы Bilstein».

«Так почему мы до сих пор не сделали это?» – в сердцах крикнул я. А он потупил глаза и мрачно произнес, что это будет стоить около 1000 швейцарских франков.

«Мы можем сделать это?» – продолжал настаивать я.

«Хорошо, – сказал Петер. – Я поговорю об этом с инженерами». Я же в свою очередь занялся поиском спонсоров, готовых подкинуть нам немного денег, потому что знал, как они необходимы команде.

Ближайшая гонка, в которой мы должны были участвовать, проходила на немецком аэродроме Ульм/Менген в рамках Интерсерии. В то время этот чемпионат играл значительную роль в европейском автоспорте, поэтому для нас важно было показать себя с лучшей стороны.

По всем характеристикам трасса Ульм/Менген совершенно не подходила нашей машине, но каково же было мое удивление, когда после тренировок я оказался на третьем месте. А когда гонка стартовала первая гонка, я просто не мог сдерживать своего эмоционального состояния. Машина вела себя потрясающе, а я выиграл гонку, почувствовав себя самым счастливым человеком на Земле.

Весь уик-энд за мной наблюдали большие начальники из Porsche, а после гонки я был представлен им. Все как один они повторяли: «Неплохо, парень! Неплохо!». Потрясающие ощущения.

Но нужно было отбросить все эмоции, и готовиться ко второй гонке, в которой я должен был подтвердить свои претензии на победу. Честно говоря, я не видел в этом никакой проблемы.

Гонка стартовала, и я это ответственное мероприятие провалил. Вероятно, был недостаточно сконцентрирован. Двое или трое парней обогнали меня на длинной прямой, за которой последовал медленный поворот, в котором я оказался зажат в «коробочку». Меня развернуло и выкинуло на обочину. Все могло бы обойтись, но за днище моей машины зацепился солидный кусок грязи, и, когда настало время поворачивать, она просто не реагировала. Естественно, я уперся в заградительные барьеры. Это было очень-очень плохо для молодого Уэлти, несколько часов назад выигравшего гонку и сорвавшего аплодисменты всей публики.

Так или иначе, ту гонку я считаю гонкой своей жизни, как в позитивном, так и в негативном смысле. Это был большой успех, потому что я стал инициатором серьезного шага команды в техническом развитии, и, в некотором смысле, заложил фундамент будущих побед. Да и мой пилотаж там был вовсе не плох».