S-T-I-K-S. Человек с котом

– Его Грета здесь подкармливала, но говорит, что второй день не видела.

– Так по кошкам загулял, то-то концерт ночью слышал, спать не давали. Ну так я пойду, или еще что спросить хочешь?

– Иди уже.

Глава 3

Карат не мог одним словом сформулировать, кем именно ему приходится Шуст. Тот направо и налево разбрасывался словом «друг», но это неправильно, тут все слишком неоднозначно. В самый первый день пребывания в Улье Шуст без долгих раздумий бросил Карата на растерзание опаснейшему монстру, но надо заметить, что сделал это из-за общей безвыходности ситуации и попытался при этом по мере сил помочь.

А затем вытащил его из залитого кровью Кумарника, не бросил тело, в котором едва теплилась жизнь, довез, позаботился обо всем. И то, что ухитрился уже здесь подставиться под впечатляющий долг, – ничего не меняло.

Подставился пьяный Шуст, а расхлебывать придется вместе. И это правильно, теперь иначе не поступишь.

Пока что ничего, кроме плюсов, от зачисления в специальную роту сталкеров Карат не видел. Тут попахивало отработанной системой, а это привлекало. Для начала пришлось доковылять до расположения – двухэтажной кирпичной казармы, которую правильнее называть общежитием, и представиться коменданту. Ворчливая толстуха не поддерживала всеобщей дамской привычки обзаводиться экзотическими именами и представилась просто Клавдией Андреевной. Она показала ему комнату на две койки:

– Вот эту занял дружок твой, Шуст который. Да только сомневаюсь, что этот прохиндей в ней ночевать будет. Оно и лучше – меньше стирки за этим засранцем. Так что бери любую.

Карат выбрал ту, которая по его мнению была удобней. И комната ему понравилась: небольшая, но тесной не назовешь, обставлена по последнему слову техники, даже компьютер есть, и вроде не из самых дешевых. Впрочем, в Улье многое, что прежде казалось дорогим, таким не является. Ценные в старой жизни предметы можно вагонами грузить, здесь это просто хлам, запасы которого неистощимы.

Далее пошел представляться командиру, но не застал. Зато застал его зама – мужика лет тридцати пяти с туповатым, будто заспанным, лицом и характерным прозвищем – Сурок. Тот и десятка слов не сказал, с ходу отправив за экипировкой. Не прошло и получаса, как Карат стал обладателем французского камуфляжного костюма, невесть каким образом оказавшегося в сокровищнице здешнего интенданта, и приличных с виду берцев непонятной фирмы. На случай непогоды выделили дешевый зеленый плащ, в такого же цвета компактном рюкзаке он мог на выездах держать свои пожитки.

Даже оружие дали. Правда, не ахти – всего лишь арбалет. На далеко идущий намек, что с такой штукой Карату обращаться не доводилось, зато в свое время повоевал с автоматом, ему ответили, что выданное могут прямо сейчас забрать обратно, а вместо этого предоставят машинку для закатывания широко раскатанных губ.

Ну да ладно, даже без ствола не так уж плохо подогрелся. И вроде как все это не вписывают в почти бесконечный список долгов – стандартный подарок новому снабженцу.

Покончив с делами, оценил местную столовую и тоже не разочаровался. Заявляться в нее можно трижды в день, без какого-либо графика, только обязательно вставляй выданную карточку в считыватель. Впечатление, будто попал в продуманный до мелочей конвейер, разница с первым встреченным стабом колоссальная.

Кормили без изысков, но неплохо. Уничтожив содержимое подноса, Карат вернулся в комнату, где завалился в койку с целью поспать как следует. Пусть организм усваивает полученное и чинит ноги, потому как за все эти удобства и блага придется расплачиваться, вечно отдыхающий хромой работник тут не котируется. Люди, которые легко могут поставить на неподъемный долг, умеют выдирать по рублю там, где несчастный лох и копейки не найдет.

Минимум четыре месяца кабалы на рискованной работе. Попал так попал. Ну да ладно, что уж тут поделаешь, пока все идет не так уж плохо, глядишь, и дальше жалеть не придется.

* * *

Первый раз Карат проснулся от очередной порции залпов. Батарея из трех самоходных гаубиц располагалась метрах в трехстах от казармы, их задранные стволы выпускали снаряд за снарядом в противника, который может находиться в паре десятков километров отсюда. По крайней мере отзвуки разрывов не доносились.

Может, сходить послушать на другую сторону? Там здание не мешает. Да ну его – ничего интересного, и смысла нет.

В кого они постреливают? Непонятно. Может, местное телевидение подскажет?

Нашел пульт, включил, уставился на экран. Там какой-то худющий мальчишка лет пяти-шести шепелявым голосом декламировал простенькое стихотворение, а возле него на задних лапках стояла беленькая собачонка с розовым бантиком и глупыми глазенками таращилась в камеру. Очевидно, Карат попал на программу детсадовской самодеятельности, и вряд ли здесь начнут рассказывать о целях для местной артиллерии – не по формату передачи.

Выключил телевизор, вновь уснул, и на этот раз до вечера.

Проснулся не сам, но на этот раз «Паладины» оказались ни при чем – товарищ заявился. Не один, с ним был спутник – тщедушный мужичок лет тридцати, с острой скривившейся физиономией объевшейся лимонами крысы и взглядом мелкого воришки, схваченного с поличным. Приклеенная к лицу бессмысленная улыбка крепко контуженного при вышеперечисленных чертах выглядела совсем уж печально.

Шуст поставил на пол два звякнувших пакета и указал на койку:

– Вот и Карат, отлеживается, боевые раны залечивает. А это, Карат, знакомься – Юпсик. Он в нашей группе. Вообще в группе должны быть четыре бойца, но что-то у командования не сходится, так что нам придется пахать втроем. По неписаной славянской традиции, при вливании в новый коллектив полагается заливаться в ходе коллективных вливаний. В общем, я тут организовал вступительную, так что давай поживее отклеивайся от шконки, пора делом заняться. Где-то я тут видел газетку… А, вот и она. Сойдет за скатерть, мы ведь не в пещере родились, чтобы по столу харчи размазывать. Ну, Карат, чего развалился, как барин на печи, давай, впрягайся, хоть закусон подрежь, в нашей хате как-никак дорогой гость. Ты водяру или коньяк глушить будешь?

– А пиво есть?

– Ты бы еще насчет свиной мочи спросил.

– Но я спросил пиво.

– Я взял маленько на утро.

– Вот и выдели мне банку сейчас, а остальное жрите сами.

– Ты чего такой плохой? Не в настроении?

– Да мне сейчас только пьянствовать и не хватало для полного счастья. Я и без того едва ноги переставляю.

– А тут сразу молодым козленочком запрыгаешь, – гнусаво произнес Юпсик и засмеялся дурным голосом потомственного кретина.

– Не, ну Карат, что ты, как неродной, ну всего лишь одну рюмку?! – продолжал настаивать Шуст.

– Банка пива. Не больше.

– Ну, будем считать, что ты это для начала. Хотя нехорошо с друзьями ломаться, будто школьница. Хотя с пивка тоже тема начинать, так и быть, прощаю. Давай, Карат, открывай икру и весла достань. Юпсик, хлеб режь. Где-то тут горчица была и сало, тема вечная и всем приятная.

Карат покрутил увесистую банку, присвистнул:

– Пища аристократов. Откуда такое добро? Опять в долги влез?

– Да какие там долги, тут такого добра столько, что хоть совковой лопатой грузи. Снабжение четко налажено, правда, Юпсик?

– Не то слово. Ты, Карат, еще не все видел. Мы тут как белые люди живем, а не…

– Вот за снабжение и выпьем по первой, – перебил его Шуст.

– Пиво не очень, – заметил Карат после мелкого глотка.

– Ну так это же не напиток, а прелюдия. Ну или послесловие, если с утреца. Как твои ноги? Говорят, ты сегодня без костылей ходил, с палочкой?

– Ага, на трех костях.

– Да ты у нас настоящий профессор. Юпсик, наливай, а то едят. Ну, давайте еще по одной за то, чтобы завтра Карат на двух поскакал молодым козликом, как Юпсик сказал. Не в том смысле, что ты козел вонючий, а в хорошем. И ты должен бахнуть за такое обязательно, а не то насчет козла свои слова заберу обратно.

– Да не вопрос, пивка бахну.

– Вот что с тобой делать?! Не друг ты мне после такого предательства. Я, понимаешь, печень гроблю за его здоровье, а он лимонад тут цедит. Юпсик, ну а ты хоть со мной?

– Вообще не понял вопроса.

– О! Чувствую, что мы с тобой сработаемся.

– Взаимно.