Четвертый год

Рыжебородый оттолкнул кашеваров, завязывающих на нем застежки лат, и требовательно проревел:

– Ну так скажи-ка мне, раз ты такой дружелюбный и умный, какая чума понесла вас в эти четырежды проклятые края? Что это за дело у вас такое?

– Да ничего интересного. У нас на Фреоне народу много, а скота мало. Мы хотели найти здесь лошадей и коров.

– Скотокрады, значит?

– Нет, мы не воры. У нас есть чем заплатить.

Заметив в глазах главаря палачей отблески возникших меркантильных мыслей, Макс поспешно добавил:

– Если вы думаете, что отнять у моих ребят деньги и товары – удачная мысль, то сразу прощайтесь с большей частью ваших людей. Без боя дело не обойдется, а чем закончится бой, я уже говорил.

Рыжебородый колебался недолго:

– Развяжите его, дармоеды. Надо поговорить по-человечески.

* * *

Жрал сир Бум как перед смертью или как минимум перед великим голодом. При этом он не обременял себя тратой времени на излишние гастрономические изыски: сухари жевал не размачивая, парочку лесных голубей слопал вместе с костями, комки гороховой каши черпал без ложки – вчерашней лепешкой. Решив, что каши на сегодня достаточно, он уложил на ту же лепешку копченого подлещика, откусил от этого подобия бутерброда половину, захрустел рыбьей головой и, выплевывая чешую, продолжил описывать окружающим историю своих злоключений:

– Ну я спросонья разбираться долго не стал: велел повесить обоих на воротах, взял ее за левую сиську и дальше захрапел. Мои дураки так и сделали. Даже кожу не догадались стащить перед этим. Ну один-то ладно, а вот второй оказался отъявленной скотиной, нелюдем. Нет, сдох-то он нормально, как все дохнут в петле: чуток подергался и обоссался под конец. Но вот незадача – отец его, оказывается, не совсем ему отец был.

– Это как? – не понял Макс.

– Ты что, совсем тупица или до сих пор в пеленки мочишься? Мать его мордой удалась на славу, но вот род их захирел до того, что папаня ее сам за плугом ходить не брезговал. Вот и выдали ее за пердуна не просто старого, а такого старого, что даже Смерть в сравнении с ним младенец. И как свадьбу играли, попал туда здешний герцог, сам не знаю, что за чума его туда притащила, и тоже не знаю, с умыслом приперся или нет. Но так уж вышло, что невеста ему очень даже понравилась, а герцог – это тебе не барон какой-нибудь. В общем, герцог этот в замок подозрительно зачастил, не прошло и года, как молодая жена хозяина замка разродилась мальчиком, а между тем муженек ее законный при этом даже и знать не знал, где спальня красавицы – не нужно ему это было, знать, уже давненько. Ну я сплетни все помнить не могу, вот и эту призабыл. А герцог не призабыл ничего, да и в королевском совете он не последний. Не успел я проснуться, как замок мой обложила королевская милиция. Пока меня облачали, стены уже трещать от огня начали, а скорпионы били прямехонько по двору, свиней моих калеча и слуг. Ну я в окно глянул, а там, на пригорочке, герцог ждет меня с нетерпением, на коне вороном сидя, а с ним рядом тополь старый, а на ветке того тополя уже веревка с петлей приготовлена.

Бум, не найдя больше лепешек, взял вторую рыбину без закуски и, откусив голову, продолжил:

– Ну я эту веревку разглядел хорошо, и что-то шея моя сразу зачесалась… и все сплетни вспомнились. Спасибо деду: хитромудрый был человек – в кости играя, умел тринадцать на паре выкинуть. Вот и о замке позаботился, хороший подземный ход вырыл… на всякий случай. И решил я, что случай этот настал. Послал всех дураков на стены, герцога отвлечь, а сам с ребятами был таков. Хотел податься к королю с жалобой: это что за дела такие, что из-за какого-то ублюдка решили рыцаря вешать позорно, но не поехал. Король наш, безусловно, человек великий и со всех сторон справедливый, только вот возраст у него не меньше чем у мужа матушки того самого ублюдка, из-за которого все началось, и мыслей своих ровно одна в голове: «Да когда же я наконец сдохну!» Все остальные мысли за него мыслит королевский совет, а там эта сука чумная – герцог наш. Пораскинул я уши пошире и вот что услышал – не за мной он сюда пожаловал. Дело у него поважнее, чем меня вешать, – ох как поважнее!

Загадочно подмигнув Максу, рыцарь с сожалением осмотрел почти пустую скатерть, отправил в рот целый стог дикого лука и захрустел сухарем:

– А дело это как раз и вас касается. Земля слухами полнится, вот и до нас дошли слухи, что выше порогов Фреоны не одни ваксы землю топчут, а и людишки какие-то осели. Много людишек – не шайки кшаргов, а народ, считай, целый. Уж неизвестно, как им там Хайтана жить дает, но живут. И что интересно – неплохо живут. Корабли их чуть не сотнями вниз ходят и товары хорошие привозят, очень хорошие. Даже золото фреонское, говорят, бывает. А золото это дело такое – всем интересно вдруг стало. А Фреона не сказать чтобы очень уж далеко от нас. Вот и поднял герцог отряд милиции королевской. По пути обормотов наказать заодно решил и меня в придачу подсушить на тополе, кшаргов в лесу пугануть и выйти к Фреоне, к этим людишкам непонятным. Может, что у них обломится. А смотреть герцог будет сурово – пожгут деревеньки ваши, да города, да народ перебьют, а кого поймают, с собой уведут, к сохе приставить. Если золото найдет, тоже не побрезгует. Да он ничем не побрезгует, что спрятать не успеете. Ну я и решил к вам податься – в таких передрягах такой храбрый рыцарь, как сир Бум, нелишним будет. А там, как герцога повесим на тополе, может, и не забудете надел выделить какой-нибудь, что-то мне тут перестало нравиться: в другой раз ход поземный может и не выручить из беды.

Дубин, не выдержав бесконечного монолога обжоры, высказал интересующий всех вопрос:

– Что там бормочет этот рыжий кашалот? Я почти ничего не понял.

– Если вкратце, то это местный мелкий военный феодал, рыцарь. В случае войны он обязан выставить несколько вооруженных воинов в войско. Для этого на него пашет толпа крестьян на выделенной земле, он же заботится о порядке на вверенной территории.

– Блин, давай без лекций по истории, умник, покороче объясни!

– Как могу, так и объясняю! – возмутился Макс. – Следил за порядком он оригинально: его хобби было воровать чужих баб. Украл жену у соседа, изнасиловал, муж приехал разбираться, он его повесил. Но муж только с виду ничего не значил: это был незаконнорожденный сын крутого герцога. Герцог этот сжег его замок, сам Бум удрал, прихватив своих вояк. И говорит, что герцог вроде намерен идти к Фреоне, проверять, откуда приходят товары в южные земли. При этом вести себя его люди будут не лучше чем хайты.

– Ну это и так понятно, – кивнул Дубин. – Но чего это он перед нами так сразу излился соловьем?

– В наши края хочет перебраться. Готов нам помогать, взамен надел просит. На исторической родине ему страшновато теперь жить – там за ним веревка на тополе скучает.

– Макс, спроси его: сколько у герцога людей?

Бум ответил неоднозначно:

– Ну самое главное, это отряд королевской милиции. Наполовину это наемники, наполовину разные ублюдки, вроде герцогского. Вояки это знатные, ничего плохого не скажу, и одеты неплохо. За верную службу им маячит надел, а то и титул, вот и стараются. Этих у него всего выйдет под сотню.

– Так это не так уж и много, – обрадовался Макс. – Мы недавно хайтов разгромили отряд, так тот был гораздо больше.

– Ты язык убери, не трепись им раньше времени, – посоветовал Бум, и продолжил: – За герцогом местные бездельники обязательно увяжутся. На востоке мор начался, до нас не дошел, но страшновато уже. Так что идея сбегать пока что к Фреоне многим по душе придется. Набраться разных баронских ублюдков, может… не знаю даже сколько. Да и крестьян своих прихватят – сами ведь работать не станут, а холопы не только шатры ставить умеют, у них и топоры есть, и махнуть топором много ума не надо. А у кого рыцарь побогаче, так и кожанку с шлемом даст да щит окованный. Считай, сотен пять если народа выйдет к вашим из леса, так не очень это хорошо будет – это уже не жалкая сотня. Хотя думай сам – что у вас за армия там, я знать не знаю.

– Это войско уже идет к нашим?

– Пока вроде нет, покамест данников здешних трясут. Но это дело недолгое – неделя от силы. Потом, думаю, и двинут. Но идти медленно будут, дорог-то нет, а тропы никто не знает. Вы поопытнее, спокойно их обгоните, даже если задом наперед идти станете. А может, они и вовсе до зимы не соберутся – все может быть. И вообще, могут даже не к вам податься, а к хайтам – в этот год туда вроде поход положено снаряжать. Не могу я все знать, зачем, куда и к кому они идут.

– Эх… Бум. Да нас сюда послали за лошадьми и коровами, без них стыдно назад возвращаться…

– У меня двенадцать лошадей осталось, но не продам, самим мало уже.

– Да нам этого мало, нам десятка три хотя бы.

Бум присвистнул и заинтересованно уточнил:

– А платить, стало быть, будете фреонским золотом?

– С золотом у нас не очень… слухи это, нет у нас гор золота. Соль мы с собой тащим, много соли.

– Тоже дело, – одобрил рыцарь. – С тех пор как кшарги опять сожгли Матурские солеварни, народ побогаче соль на золото меняет, а остальные простой золой обходятся. Если во всех этих мешках она насыпана, то и на сотню лошадей хватит… если брать хромых кобыл. Только где набрать столько, край нищий, никто ничего не продает, украсть и то проблема теперь. Данники озверели, последнюю рубаху с покойника снять готовы… вместе с кожей. А с них потом герцог… тот и мясо с костей отдерет…

Макс панибратски хлопнул громилу по плечу:

– Бум, ну ты ведь здешний, придумай что-нибудь. Нам без лошадей возврата нет, да и коров хоть несколько не помешает. Я не последний человек, как к Фреоне вернемся, обещаю, не обидят тебя. Главное, баб там не тащи без спроса, и никто не повесит.

Бум замер, в глазах его выдавалась напряженная работа мыслей. Вид у него при этом был грустноватый – видать, нечасто рыцарю приходилось думать. Наконец нехотя произнес:

– Есть тут одна задумка…

– Что?

– Да есть тут один рыцарь, сказать по совести, лепешка коровья, а не рыцарь. Копья он в руках точно не держал, но зато с пером гусиным не расстается. Вот скажи мне, вот зачем воину грамоту знать? Я читать не умею, а подпись ставить писарь научил, больше мне и не надо. А у этого чернила на манжетах не просыхают. Там землю купит, там продаст, там деньги под процент даст, а там, наоборот, возьмет. Торгует всем чем торгуется. Честь свою и жены своей, думаю, уже не раз продал и перезаложил раз пять точно. Все соседи плюются при его виде – саму суть рыцарства честного позорит. А он и ухом не ведет – никакого стыда. Но, должен сказать, завидуют ему люто. Считай сам: замок уже второй отстроил, краше и крепче первого. Один камень, хрен огонь пустишь. Холопов у него, что тех муравьев. Думаю, если с ним поговорить, так соль он купит. Для него это капля, и нет интереса, но вот знакомство с вами завязать ему захочется, чтобы выгоду не упустить, так что даст, чего просите. Думаю, сказки о золоте Фреоны ему уже донесли… а может, и не сказки.

Макс, содрогаясь после упоминания о муравьях, повернулся к своим товарищам:

– В общем, этот Бум советует нам посетить местного олигарха. Говорит, что иначе трудно нам будет купить столько лошадей. Край нищий, народ тут злобный и подозрительный, а люди мы чужие… Я и сам думаю, что нам надо купить все очень быстро и исчезнуть еще быстрее. Тут все свято уверены, что на Фреоне мы золото лопатами грузим в корабли.

– Я не понял, – вскинулся Дубин. – А с герцогом как? Надо же быстрей назад, наших предупредить.

– Герцог будет нескоро, да и не сможет он с нашей скоростью продвигаться – леса местные для них незнакомы, вряд ли найдет проводников… тут только кшарги бывают. Так что успеем его определить… без лошадей нам появляться стыдно.

– Ты думаешь, этому Буму можно доверять?