Сахар

– Ну-ка, извини, тут срочный вызов, я отойду… – оправдалась Кемерова и вышла из комнаты, совсем случайно прислонившись своей пятой точкой ко мне.

И кто ж его знал, что это слегка интимное соприкосновение станет кульминацией вечера? Пять, десять, двадцать пять. Инга всё ещё не возвращалась. Кажется, мы с ней читаем одни и те же книжки.

Я решил поискать Кемерову в коридорах общежития, но мои попытки не увенчались успехом. Оставив дверь в мою комнату чуть приоткрытой, я залпом добил остатки вина и бессовестно вырубился.

Мои извинения были приняты – и это самое главное!

Глава 9. Необратимость

Июль

В ту ужасную ночь, когда я наконец-то смог принести чистосердечные извинения перед Ингой, как бы то ни было, печально, с нами не стало Германа Петровича. Болезнь всё-таки взяла своё, причём решительно и беспощадно.

Данная новость настолько сильно ударила по мне, что я от бессилия воли так и не смог дойти до дверей университета, начав новый порочный круг в своей жизнедеятельности.

В течение месяца я пытался пойти на контакт с Ингой, но все попытки оказались напрасными, никто не знал, куда она подевалась. Многое снова сумело потерять смысл.

Ольга Сергеевна была назначена временно исполняющей обязанности декана, с чем я даже имел честь её поздравить, но эта дамочка точно была не заинтересована в моих словах поддержки. По крайней мере, мне так показалось.

Моя миссия близилась к концу.

Я очень хотел встретиться с Ингой, чтобы хотя бы попытаться сказать ей что-то толковое в качестве слов соболезнования, но её телефон по-прежнему был недоступен, университет она не посещала, а в её квартире, судя по словам соседей, никто не появляется уже давно.

Было противно и тошно. Хотелось скорее уже уехать отсюда, чтобы снова стать рядовым студентом и не иметь никаких общих граней со сценами, произошедшими за этот долбанный семестр.

– Лазарь, сколько у тебя ещё лекций по расписанию? – поинтересовалась Ольга Сергеевна.

– Ещё пара лекций, затем экзамен в тестовой форме, – апатично ответил я.

– У тебя готовы все материалы? Тест составил? – она говорила строго и чисто по факту.

– Да, всё готово, – с тем же безразличием отвечал я. – Всё под контролем, Ольга Сергеевна.

– Чудно. Молодец, – ого, кажется, меня похвалили, – в начале августа можешь возвращаться к обучению в свой Западный Федеральный. Тебя там уже заждались.

– Правда? – удивился я.

И я действительно удивился, что всё может быть так просто.

– Не знаю, – пожала плечами она, – наверное, правда. А почему ты так удивлён?

– Просто, когда я уезжал оттуда мне ставили чуть ли не космические условия возвращения, словно отсылают меня в один конец… Кажется, меня там не особо любят….

– Наверное, нужно же было как-то мотивировать юного бездельника. И это сработало. Ты проделал хорошую работу. У тебя отличная база знаний, редко такое явление усваивать прочитанный материал встретишь в твоём возрасте.

И последние рабочие недели я отдавался своим занятиям ещё немного больше, чем обычно. Даже отвечал на какие-то глупенькие дополнительные вопросы. И оставался после лекций, чтобы лишний раз напомнить, в чём различия интеграла от производной.

И это принесло свои плоды.

По итогам теста у нас даже вышло даже несколько отличников, но больший процент составили ребята, набравшие минимальный порог до отметки «удовлетворительно», что уже можно было считать большим успехом.

– Ладно, ребятня. Вы все – почти молодцы. Спасибо, что учились или пытались делать вид. Спасибо…

Полная аудитория поднялась на ноги и зааплодировала. Это были аплодисменты… Мне…

– До свидания… Хороших каникул!

От Инги по-прежнему не было ни единой весточки.

Также не обошлось и от официально благодарности нового начальства.

– Спасибо тебе за твою работу, – Ольге Сергеевна всё-таки едва-едва улыбнулась мне и вручила красивое благодарственное письмо в деревянной рамке. – И, Лазарь…

– Я рад, что смог что-то объяснить и даже чему-то научить этих питекантропов, – ухмыльнулся я. – И, Ольга?

– Найди смысл. Возможно, в этом и есть весь смысл, – гениально умозаключила она.

– Сразу видно, что передо мной стоит декан. Тебе спасибо, – в этот раз она умело отвела улыбку в сторону. – Возможно, смысла нет. Я уже думал об этом.

– Для всех по-разному. Возможно, хватит уже «возможно»?

– Ты крутая, – не солгал я. – Береги себя. И сына тем более.

– И ты себя береги, Лазарь.

– Прощай, – по-своему тепло произнесла Заречная с таким же спокойным и немного грустным лицом.

Я подошёл к ней вплотную, вдохнул цитрусовый аромат и поцеловал её в щёку на прощание, а затем навсегда покинул стены местного университета, закурив по пути в общежитие.

Хотя, кто его знает? Жизнь непредсказуема.

Может быть, не стоит зарекаться? Хм.

%%%

Время и обстоятельства били меня под дых беспощадно.

В последние дни я окончательно сбил режим и каждую ночь душил себя одиночеством. Я сидел в своей комнате за стареньким дспшным столом, невольно наблюдая, как одиночные машины пробираются сквозь первые проблески рассвета и четырёх блеклых фонарей.

Часы на микроволновке бирюзовым светом показывали 4:11. В голове серия перекати-поле и очередные обещания изменить всё и сразу.

Я думал о том, кем бы я хотел быть, стать, воплотиться. В моей ещё совсем юной голове царствовал туман и хаос, в середине которых скиталось, казалось бы, инородное тело Лазарь Рекрутов.

Однозначно, это тело скучало по Инге, желая вновь лицезреть её недоумевающую физиономию над одной из моих очередных острот, но… Это казалось мне невозможным по бесконечному числу причин.

Жизнь снова давно перестала мне казаться чем-то цельным и определённым, напротив, я стал приходить к осознанию, что всё происходящее череда кусочно-непрерывных функций, стремящихся то к верху оси ординат, то наоборот.

Возможно, столь умные (или отнюдь) умозаключение были абстракцией и последствиями душевного диссонанса, но меня это мало волновало.

За окном защебетали первые птицы, предшествуя официальному началу нового дня. Самое сложное в этой ситуации было и является погоня от себя самого. Попытки нагнать вечно уходящий поезд всегда кончались крахом, ведь локомотив этого состава был не более чем собственным душевным призраком.

В такие моменты, когда сердце открыто настежь, кажется, что ты готов обнять весь мир, принести миллионы извинений перед всеми, кого кода-то чем-то обидел или задел. Хочется обнять родителей и слёзно вымолвить, что ваш сын был не прав, но и вы, дорогие, понятия не имеете, как тяжело бывает зацепиться за смысл своего жалкого существования.

В жизни всё бывает, и как сказал отец после того, как принял решение уйти из нашей семьи чуть больше года назад: «Это жизнь, в ней хватает всякого дерьма». Я, едва сдерживая слёзы, ответил: «Дерьмовые яблоки от дерьмовой яблони…».

Георгий горел страстью к совершенствованию мира, к изобретению чего-то нового, некой лепты в этом огромном мире. Он всегда хотел, чтобы его математические расчёты помогли в избавлении от всех видов болезней этого земного шара. Благородные намёки и его чёткая уверенность в том, что он знает свою конечную цель и стремится к ней, пусть и не семимильными шагами, а крохотными шажочками, иногда отдаваясь своей до боли человеческой сути, однозначно, заслуживало уважения.

Я прекрасно осознавал, что всё это математическое образование лишь сценарий, навязанный мне откуда-то свыше, причём за его непослушание следует смертная казнь в виде обычной рутинной жизни.

Да пошло оно, не буду я заниматься тем, к чему совсем не лежит моя душа, но соответствуют умственные способности. Или это всё отголоски лени и бездельничества? Как это определить? Как понять?

Синяки под глазами стали слегка опухшими. Давление в голове не давало без очередного скачка в голове, сжимая сердце в тиски, беспечно мыслить.

И это всё преподавание… Такое же навязанная ерунда, как и получение образование в этой же стезе. Я могу, но это не значит, что я должен и обязан. Я также могу послать это в задницу, но от этого ведь совсем и не легче?

Мне вспомнился Герман Петрович, и его железная тяга к желанию нести знания в массы, к товарищам. Его бешеное желание созидать в небольших и тесных рамках маленького городка, порой, возможно, ставя все свои принципы и желания в противовес благой миссии. Он сумел воспитать чудесную внучку и навести хоть какой-то порядок в местном университете, пригласив молодой преподавательский состав. Этот сильный человек практически всю жизнь боролся с тяжёлой болезнью, пережил колоссальную потерю любимой женщины, с которой прожил бок-о-бок почти сорок лет.

Также я не мог забыть Ольгу, потрясающую женщину с богатым воображением и железной силой воли. Уверен, её сын пройдёт все эти круги ужасной болезни и выкарабкается. Всё будет наилучшим образом.

Самая большая и сраная загадка была брошена мне также беспощадно, как и отозвана: в миг, в мгновенье. Тяжёлые мысли нашли дом в тяжёлой голове, набитой бестолковыми знаниями, применения которым не будет найдено никогда.

Необратимый процесс бестолкового существования был запущен уже давно.

И его уже не остановить.

Глава 10. Сахарный экспресс

Август

Воздух на улице был лёгким, но по-прежнему гадким, с примесью помойки. Я был уверен точно, что разило не от меня, но, может быть, именно с таким запахом разлагается чёрствая душа молодого чемпиона во всех возможных номинациях «недо».

Недопреподаватель, недостудент, недосын. Ваш недодруг, Лазарь Рекрутов.

Я так и не смог увидеться за это время с Ингой, так как чертовски боялся не найти нужных слов. Боялся настолько, что даже не смог найти саму Кемерову. Вряд ли, кто-либо смог это сделать.

И да… Конечно же, я всегда боюсь не найти нужных слов, налепить какой-либо ерунды и усугубить ситуацию ещё больше, как оно обычно бывает. Страх перед случаем, когда язык в любой непонятной ситуации подвешен молоть чушь мельницей, а когда необходимо – тупо молчать, задыхаясь изнутри.

Разумеется, я и всегда боюсь ещё и того факта, что хрен знает, захотела ли она бы меня вообще видеть после наших непростых отношений? Да, я извинился. Да, она была готова идти на контакт. Да, наверняка, захотела бы, но… Опять же.

Хрен его знает, наверное, поддержка необходима всем и всегда. Хрен – умный овощ, он должен знать всё в этом мире. А я так много знаю, но так мало делаю. Может быть, знания мои ненастоящие?

И ох уж это дурацкое, жгучее умение принимать чужих родных ближе своих. Оно также не давало покоя. Давно, надолго, всегда.

Оно заставляло меня кричать во снах, кричать громко и не быть услышанным и понятым. Научиться бы принимать и понимать самого себя для начала – это было бы хорошее начало.

Возможно, Герман Петрович не смог бы сказать мне ничего дельного и путного, но он всегда обладал той самой невидимой аурой, которая могла успокаивать и помогать в равновесии без нужных слов поддержки. Определённо, я скучал. Я ни один раз представлял, как он со своей широчайшей улыбкой будет желать мне успехов, твёрдо и размашисто жать мне руку, уговаривая остаться преподавать.

Тягучесть и однообразие стали главным девизом последних семи недель существования. Мелкий городок продолжал жить по своему типичному летнему сценарию, а одна беда сменила вторую, а она третью. Всё проходит, всё уходит или убегает, но не всё забывается. Не для всех и не для меня.

Отложив в сторону вопрос о простых вещах, понимаешь, что в девятнадцать лет ты такой же мешок дерьма, как и в остальные свои годы ранее. А что, если смысл в том, чтобы не оставаться таким мешком всю свою жизнь?

Бесконечная погоня за чем-то доступным, лёгким и таким привычным дарит мимолётный смысл, но не саму суть.

%%%

Всё закончилось также быстро, как и началось.

Я был озадачен смыслом всего происходящего ещё больше прежнего. Чувство вины не покидало меня ни на секунду. Чёрствое жжение изнутри. Одновременно хотелось столько изменить, столько ерунды в недавнем прошлом.

Небольшая сумка вещей уже давно была собрана и статично ожидала своей участи снова стать моим верным компаньоном.

Я стал думать, что являюсь чей-то, ну, прям очень глупой фантазией с целью кому-то да зачем-то подать бесполезный урок нравоучения или морали. По-твоему, это хороший пример? Серьёзно?

Эй, ты! Грёбанный извращенец! Пожалуйста, перестань издеваться над судьбами людскими, дай хотя бы один грёбанный шанс победить в изначально неравном противостоянии с городом. Какой из меня главный герой? Эй! Да я же профукал всё! ВСЁ! Понимаешь?

Старенький тёмный гольф из службы такси оперативно подъехал, чтобы доставить меня на вокзал.

– Что, брат, куда отправляешься? – поинтересовался молодой паренёк-водитель.

– К меньшим проблемам, чем здесь, брат, – ответил я, накинув ему небольшие чаевые за дополнительную точку в маршруте.

И мы приехали в тот самый дворик, где я познакомился с Ингой.

– Подождёшь несколько минут? Я недолго.

– Без проблем, брат.

– Спасибо, брат, – и я вышел из машины, чуть не потеряв сознания от ностальгического удара.

Всё началось здесь. Маленькая глупая история без связного сюжета и типичной логики. И мне кажется, что она вот-вот оборвётся и сменится обычным городским ритмом будней.

Так оно и бывает, верно? Всегда, когда заканчивается одна ваша история, там начинается новая. И порой так важно оглянуться и осмотреться, чтобы напоследок прочувствовать всю прелесть случившихся встреч и диалогов. Отныне – моя история перешла в стадию воспоминания. Так было и у Вас. Уверен, что это случалось сотни раз. У вас много таких историй.

Всё однажды превратится в отрывки воспоминаний.

Мне до безумия хотелось вернуться в август прошлого года и заново представить, что на краешке скамейки сидит Инга Кемерова, бесцельно вглядываясь в случайные окна, жалея о потере близкого человека. О потере возможности зацепиться за мечту, какой бы она там ни были по моему дурацкому мнению. О потере связей с человеком, который вскружил ей голову своим лёгким отношением к жизни, а затем просто взял и предал её.

Я присел, и мне стало невыносимо больно от того, что я стал осознавать все образы, связи и дальнейшие сюжетные ходы. Филипп Робертович Кайховский сумел очаровать Ольгу Сергеевну Заречную той же беззаботной сахарной концепцией, а затем… Просто-напросто оказался не готов к дальнейшим вызовам судьбы и погряз в пучине местного городского очарования.

Затем в его жизни появилась Инга: и это была не просто девушка, а золотая возможность хоть какого-то продвижения на нагретом месте. Может быть, общение с ней заставило этого недоумка хоть как-то задуматься, что он давно утратил нити с тем, что могло стать смыслом его жизни. Он стал захлёбываться в собственной пустоте, пытаясь всеми силами ухватиться за прекрасные избытки прошлой безмятежности, но время всегда беспощадно.

Наверное, мне стало страшно и мерзко от такой перспективы. Внутри меня запылало неведомое чувство, в горле скопился противный ком. Я двумя руками сжал край скамейки и закрыл глаза, всеми силами пытаясь представить, что я – это не я настоящий, а я – это я из августа прошлого года, а вся сцена и декорации перенесутся автоматически. Конечно же, вместе с главным действующим персонажем, Ингой Кемеровой, которая невинно кряхтит от крепкой сигареты.

Я со свей силы сожмурил глаза, резко открыл их и спеша огляделся. Всё было ровно также, как и год назад. Рядом со мной сидела очаровательная Инга Кемерова…

Возможно, я уже дважды, а то и трижды упустил этот никчёмный шанс завязать некий смысл, связав и разделив его с кем-то настоящим и понимающим тебя.

И на этот раз я открыл глаза по-настоящему, без бесконечного обмана самого себя. Я инертно поднялся со скамейки, обронив скупую слезу одиночества, по пути в машине всё ещё представляя, как бы было здорово, будь сейчас Инга рядом.

%%%

Яркие неоновые полосы повсюду отображали процесс вялого колебания местного люда в жизненных пороках. Усатый охранник с добрым, но до боли уставшим лицом, озадаченно докуривал дешёвую сигарету, заканчивая свой ночной дозор. В зале ожидания пахло пропавшей выпечкой, поганым кофе и тягучей безысходностью.

Медленно. Безысходно. Вязко.

Спасибо тебе за возможность. Спасибо. Во всём виноват только я сам.

Я совсем неспешна поковылял к своему старенькому вагону, показал милой проводнице свой билет и уселся на своё боковое нижнее. Кажется, из всех пассажиров вагона я пришёл последним, учитывая, что явка не составила и половины.

Напротив меня сидел смуглый мужчина, кинувший мне в знак приветствия. Я ответил ему тем же.

Есть совсем не хотелось, курить, в принципе, тоже. Хотелось лишь одного хотя бы маленького глупого смысла.

Я задумался о том, что бесконечно соскучился по Георгию, придурковатым диалогам с преподавателями, бесконечным кривлянием и беспечности.

Я по-прежнему вспоминал первую встречу с Ингой, тот самый загаженный дворик с злосчастной скамейкой, которые стали свидетелями того просто факта, что я облажался.

Но… Весь процесс, сама суть всего этого… Даже один из миллиона шанс на то, что в моей жизни появится ещё одна такая возможность… Ощутить и пережить радость и горе, разделяя его с кем-то… Одна единственная мысль…

И… Хрен его знает, как и откуда, но… Кажется, я вновь ощутил эту небывалую лёгкость существования, отбрасывая главные жизненные вопросы на второй план, с небывалым интересом рассматривая однотипные вокзальные фонари.

Ох да.

Эта вечная дилемма – и есть главный смысл моей жизни, о риторических вопросах и бесконечном самопознании, которое периодически заставляет шестерёнки в моём организме давать сбой… Но что же, что же будет дальше?

Что теперь?

Побежим ли мы на уходящий в другую степь поезд, радикально предав одну половину своих интересов и потребностей, заменив их чем-то импортным и таким же лёгким и воздушным?

Нужно, необходимо и вполне достаточно сделать один конкретный шаг, а затем ещё… И ещё… Ведь самые сложные решения в наших жизнях не должны быть такими сложными. Или, может, это я зря: упрощаю?

«Скорый поезд номер двадцать три прибывает на станцию…»

А как же… Череда моих умозаключений?

«… спасибо за внимание».

Ну, что же.

Всего-навсего осталось принять решение, которое, однозначно, поменяет всё и сразу. Но прежде, чем его принимать нужно его придумать…

А зато… А зато, оно абсолютно точно будет единственным верным, потому что это будет – моё решение. А какая череда событий произойдёт дальше – посмотрим.

Может быть, это всё и останется единственным проблеском в волнах поисках существования? А вдруг это только начало?

И вообще, эй вы! Эй, Лазарь!

Где там, в настройках по умолчанию, умный и лаконичный сюжет, наполненный тем же смыслом повествования? Где всемогущая логика в поведении и поступках? Несуразные диалоги с отвратительными словами и однотипными персонажами?

Да пошло оно всё!..

Никто вам никогда и не обещал, что в жизни всё сложится именно так, как вы там себе напридумывали в своих розоватых оттенках мечтаний между второй работой и вечерним туалетом.

Жизнь – нечто большее, это бесконечные события на фоне происходящих простых вещей, сливающихся в единое целое и рушась так быстро, словно грёбанный сыпучий сахар, что уследить за этой тончайшей гранью невозможно.

Да кто ж его знает, что за дерьмо здесь и творится, и происходит.

И лишь однажды, потеряв всё на свете, вы сможете обрести настоящую суть бытия: жалкого или великого, достойного или лишённого всякого смысла, наполненного радостью улыбок или похотью с пошлостью, чего-то малого философского или с мировоззрением центра Вселенной, бредового и бестолкового или капельку чего-то разумного, решать только вам, господа.

А у меня? А что у меня?

Всё тот же приторный сахар, наполняющий мои дни мимолётной сладостью, который в конечном итоге заставляет страдать от переизбытка белого вещества в крови, иногда задыхаясь из-за жизненного диабета, выдавливая из себя саркастичный оскал. Ни менее и не более.

И пусть так будет до тех пор, пока мне не придётся снова зацепиться за что-то значимое, схватить его двумя руками и жить, жить, жить.

А пока… Знаете, что самое забавное? Я до безумия люблю этот сахар. И всё ещё буду его любить. И пусть в моей крови однажды его станет так много, что пульс станет едва ощутимым объектом людского желания.

И только тогда, спустя сорок дней, может, меньше, может, больше, я воскресну. Только тогда.

Наконец-таки мой сахарный экспресс тронулся с места, мне снова невыносимо захотелось курить, а моросящий дождик за окном уже почти полностью размыл все силуэты провожающих, среди которых едва-едва можно было разглядеть одинокую дамочку, на ногах которой красовались те самые оранжевые сапожки…

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.