Сахар

– Давайте рассмотрим вот такой пример и найдём характеристическое уравнение матрицы «А» третьего порядка. Матрица имеет следующий вид: первая строчка: семь, два, ноль, вторая: ноль, один, три, третья: ноль, три четыре. Для этого мы раскроем определитель следующего вида: семь минус лямбда, два, ноль, далее – ноль, единица минус лямбда, три, наконец – ноль, три, четыре минус лямбда…

У меня был отвратительный почерк, но на этот раз я даже немного постарался.

– Рекрутов, – воздался голос недовольной студентки Валерии Валерьевны. – Ты что, решил поиздеваться?

– Валерия! Что за дурной тон перебивать преподавателя во время работы!

– РЕКРУТОВ! – хлопнула она рукой по парте, выпучив глазные яблоки насколько это было возможно.

– Валерия! Выйдите вон из аудитории и дверь за собой закройте! Нахалка…

Кажется, это нокаут. Она поднялась из-за парты и с багровым недовольным лицом практически выбежала из аудитории.

– Вот так-то лучше. Итак, продолжим… Или кто-то ещё желает податься следом? А? Замечательно! В общем, характеристическое уравнение заданной матрицы имеет вид: минус лямбда в кубе плюс двенадцать лямбда минус тридцать лямбд и ещё минус тридцать пять равно нулю. Теперь, смотрите сюда, ребятишки: квадратную матрицу можно использовать в качестве значения переменного в произвольном многочлене. Тогда значением многочлена от матрицы будет матрица того же порядка, что и исходная. Нам интересны только те многочлены, значение которых от данной матрицы есть нулевая матрица. Эти штуки называют аннулирующими многочленами. В общем-то, как раз один из таких аннулирующих многочленов для матрицы является ее характеристический многочлен, вот так чудеса и магия, а не линейная алгебра…

Вверх поднялась уверенная рука Георгия.

– Да, товарищ-студент, я слушаю ваш вопрос.

– Эм, Лазарь… Андреевич? – слегка засмущался мой юный ученик.

– Лазарь Андреевич, – подтвердил я. – Я вас слушаю – задавайте Ваш вопрос.

– В случае с квадратной матрицей… Её характеристический многочлен будет являться аннулирующим?

– Прекрасный вопрос, Георгий! Именно об этом повествует нам теорема Кэли-Гамильтона: для любой квадратной матрицы характеристический многочлен является ее аннулирующим многочленом.

Хм… Какой умный… Весь в меня! Я хотел рассказать жаждущим знаний ребятам вторую теорему, но в кабинет буквально ворвался декан нашего факультета, за спиной которого теснилась заплаканная Валерия Валерьевна.

– РЕКРУТОВ! РЕКРУТОВ! А ну быстро в мой кабинет! – кажется, его властный голос донёсся не только по всему корпусу, но и району. – Сукин сын… Как ты всех уже достал…

Ну, вот… Кажется, предсказанию мерзкого охранника суждено сбыться в ближайшее время…

Может быть, прогноз на спорт у него попросить?..

%%%

В этом мире нет более свирепого и безжалостного хищника, чем разъяренный декан. Этот зверь будет даже пострашнее, чем бегемот, с которым ты совершенно случайно оказался по соседству в одном водоёме с бегемотом, а они ещё те непредсказуемые ублюдки. За первый семестр бучения я успел насытиться слухами о том, что наш декан вызывает в свой кабинет только по одному особенному и уникальному случаю: отчислению.

– Садись, – грозным тоном приказал он.

Я послушно присел, даже не думая о том, чтобы как-то шутить или ехидничать в его присутствии.

– Рекрутов, ты знаешь, что твоё поведение уже всех достало? Ты – причина любого шума, любого шороха, любых ненужных колебаний воздуха на нашем факультете… Понимаешь, о чём я? – он решил немного снизить тон, что меня несколько успокоило.

– Да.

– А ты знаешь, зачем обычно я вызываю к себе в кабинет?

– Да, – снова кратко ответил я.

– Конечно, я был бы рад, чтобы наш разговор получился таким коротким, но столь содержательным. Если по-хорошему, то прямо бы сейчас отчислить тебя и отправить на самотёк. К чёрту таких выскочек! Любому терпению есть предел, сам всё знаешь. Но… Сейчас в нашей системе образовании мало что делается «по-хорошему», но все эти меры весьма вынужденные. В общем, Рекрутов, я понятия не имею, откуда у тебя такое глубокое понимание всех проходимых дисциплин и такое доскональное умение донести эти знания до окружающих, но факт – есть факт, чёрт его дери.

– Да, – я сглотнул ком в горле, начиная осознавать то, что меня не отчисляют, кажется…

– В нашей стране в настоящий момент времени существуют десятки учебных заведений, нуждающихся в преподавателях математических дисциплин. Чёртов дефицит. И совсем недавно в наш университет пришло письмо о просьбе выделить одного студента очника, который мечтает связать свою жизнь с преподаванием и на текущий семестр отправится в глубокую… Провинцию и будет нести Евангелии математики в массы, но… Не оказалось у нас таких умников-добровольцев! Представляешь?

– Да… – на что этот чертыхатель намекает?

– Кто ж из наших выпускников хочет-то, в провинции за копейки трудиться? Это сродни ссылки в Сибирь.

– Да… – тут же вспомнил Георгия я.

– Моё счастье тебе сообщить, что я лично ставлю тебе ультиматум. Далее буду предельно краток: либо этим счастливчиком-преподавателем будешь ты, либо пошёл к чёрту из университета, – для сущего эффекта декан демонстративно хлопнул по столу, причём дважды. – Я скажу тебе даже больше, Рекрутов: я считаю, что у тебя всё получится. У тебя есть определённые навыки. Понятия не имею, откуда, но… Факт остаётся фактом. Да у тебя даже элементы харизмы имеются…

Слышать поддержку и комплементарный подтекст в словах сурового декана? А я точно не сплю?

– Эм… Это на один семестр? А что с моей текущей учёбой? Летняя сессия и…

– Да, это только на текущий семестр. Пока что… Рекрутов, будто бы тебя это так сильно волнует? Все экзамены и зачёты ты получишь, как у вас говорится, кх-кх, на халяву, причём экстерном, ведь ты отправляешься на благое дело. Всё равно первый год обучения составлен таким образом, что студенты проходят довольно общие и базовые дисциплины, большинство из которых ты уже знаешь. Опять же: чёрт знает откуда!

– И какой у меня срок на размышления? На раздумья… Взвесить все за и против… Что ли…

– Завтра утром жду от тебя либо бумагу на отчисление по собственному желанию, либо весь твой набор документов для оформления на временную должность преподавателя высшей математики. Понял меня?

– Да, – в который уже раз за десять минут повторил я.

– Всё, свободен!

– До свидания…

– И да… Рекрутов!

– Да?

– Если будешь преподавать, то побрейся лучше. Ненавижу бородатых преподавателей. И будем считать, что это входит в негласный список нашего ультиматума. Свободен.

– И ещё! – второй раз окрикнул меня Иосиф Владимирович.

– Да-да?

– Никаких глупостей, Рекрутов! Твой первый косяк на новом месте станет последним! Ты будешь на особом счету, парень. Запомни, – он сурово стукнул кулаком по столу, опять-таки дважды, – не обдумаешь модель своего поведения – забудь про высшее образование, это я тебе обещаю. А дальше… Как в песне? «Здравствуй небо в облаках…», – кажется, он даже почти улыбнулся, – в общем, ты меня понял?

– Ага…

– Может быть, толк с тебя хоть какой будет. У нас такой же шалопай был. Кайховский Филипп. Но ничего. Прошёл практику, отучился, стал вполне себе приличным педагогом. Уму разуму набрался.

– Занимательная история, – поддакнул я.

– Так! И ещё!

– Да?

– Перед Валерией Валерьевной чтоб извинился! Сейчас же!

Озадаченный и ошеломленный я покинул кабинет декана, около которого меня весьма любезно поджидал Георгий.

– Ну, что тебе сказал Иосиф Владимирович? – поинтересовался он.

– Хм… Расскажу тебе чуть позже, – сквозь поток собственных рассуждений ответил я. – Но… В любом случае, ты должен всегда знать и помнить одну простую вещь.

– Какую же?

– Знаешь… – в моей голове слегка приоткрылась пелена вопросов, где я смог разглядеть небольшой кусочек своего ближайшего будущего. – Я буду скучать, Георгий. Я, однозначно, буду скучать…

Глава 3. В один конец

Март

«Внимание, до отправления скорого поезда…

– Да хватит уже! Хватит напоминать об этом, ё-маё… – не выдержав внутреннего напряжения, ругнулся вслух я. – Сколько можно-то…

«…остаётся десять минут».

Свет платформенных фонарей был тусклым и неприятно резал глаза. Мне отчего-то вспомнились самые первые дни в университете.

Особенно меня всегда забавлял тот случай, когда я весьма любезно пытался объявить бойкот замечательному преподавателю по дисциплине «Введение в алгоритмы» Олегу Олеговичу.

Данный конфликт произошёл из-за того, что на первой же паре я публично заявил, что не собираюсь посещать его занятия, так как не получу ни байта новой информации для себя. А этот осёл упрямо повторял «Никто из вас не получит зачёт без семидесяти пяти процентов присутствия на лекциях… И вы – юноша, совсем не исключение…».

Зачем? Почему?

Ну, собственно, я сделал ровно так, как он и просил – я посетил ровно тринадцать лекций. Правда, первые десять лекций я приходил на последние две-три минуты и настойчиво просил, чтобы меня отметили… И скажу по чистой совести, что эти двадцать восемь минут в совокупности были наискучнейшими в моей жизни.

«Вы – Рекрутов, настоящее хамло, – выразился Олег Олегович на юбилейной лекции. – Отныне я запрещаю вам появляться в последние минуты моих занятий! За-пре-щаю!»

А я ему ответил: «По-нят-но. Можете не кричать. Я не глу-хой». И последние три пары я уже приходил исключительно на первые две-три минуты занятия. Дальше работал по старой схеме: показательно вставал с места и дальше шёл по своим делам.

И представляете, в конце семестра прихожу на зачёт, тяну билет и отвечаю так, что у этого очкастого умника челюсть отвисла. Честное слово, от удивления он стал мямлить какую-то нецелесообразную ерунду.

Свой заслуженный зачёт я получил только на следующий день через ведущего документоведа факультета, очень славную женщину, между прочим. Она всегда вызывала у меня чисто человеческую симпатию.

Кстати, интересный факт: с тех пор Олега Олеговича в университете я не видел. Возможно, и не я один.

– И как ты теперь? – прозвучал спокойный голос моего соседа, теперь уже бывшего.

Весь поток людей, который полчаса назад заполнил всё пространство суетливой толкучкой, давно уже растворился, оставляя нас чуть ли не последними живыми существами вне скорого поезда номер сто двадцать три.

– Как теперь? Я? Да легко… Я же как… Как таракан… – Георгий типично для себя скромно заулыбался. – Выживу всегда и везде… Хотя, наверное, с тараканом не очень сравнение, да? Может быть, тогда… Радиотаракан? Как в старой доброй игре…

– Да нет же! Я не про это. Как ты теперь без своей растительности на лице… Ты будто только вчера класс восьмой или девятый окончил, а тебе ещё преподавать ведь… Авторитет завоёвывать… – то ли с сарказмом, то ли ещё непонятно с чем произнёс он.

– Да пошёл ты… – слегка огрызнулся я.

– Ну, а что, Лазарь? Ты вообще не похож на себя, понимаешь? Передо мной стоит другой человек… Верни мне моего соседа!

– Очень смешно. Прям укатываюсь, – цинично ответил я.

– Ну, ты чего такой нервный? – любезно поинтересовался Георгий. – Будто тебя в Сибирь на каторгу отправляют.

– Лучше бы в Сибирь, – сжав губы, ответил я. – Лучше бы меня четвертовали четыре раза, разделив моё тело на, пусть и не ровных, но шестнадцать частей.

Удивительным образом случайный провинциальный городок стал именно тем дрянным сарайчиком, откуда я и прибыл.

Георгий прекрасно понимал о моём отношении к этому городу, поэтому весьма деликатно не стал разжигать новую дискуссию на эту тему. А вообще, это решение далось мне очень и очень непросто.

Да сам факт того, что мне придётся каким-то придуркам преподавать меня выводил из себя… Уж не знаю, волею или неволею судьбы так получилось… Но решение декана было конкретным и неподдающимся обжалованию. Вот так судьба и поступает: сводит и разводит.

С другой стороны, это самый настоящий вызов!

– Так что, какие у тебя планы на лето? – решил поинтересоваться я.

– Я вот думаю в студенческие отряды податься… – придал новый вектор нашему прощальному диалогу Георгий.

– Это ещё что за религия? Политическая организация? Что это? – надеюсь, что без меня он не слетит с катушек…

– Это молодёжная организация…

– А, стоп! Ты про сектантов, которые в зелёных смешных куртках ходят и дурацкими значками красуются?

– Если быть точным, эта зелёная куртка называется – бойцовка…

Я тут же вспомнил про то, что у нас действительно существуют какие-то там студенческие отряды, занимающиеся летом всякой ерундой.

– И что ты будешь делать на стройке-то, умник? Ты же у нас рукожоп редкостный.

– Твои представления об отрядах подаются всеобщим стереотипам. Отряды бывают не только строительного направления. Я вот в сервис хочу податься! К тому же, этот отряд считается не только самым популярным в регионе, но и одним из лучших в нашей стране. Они называют себя «Э-э…»

– Э-э! Мне всё равно! Давай без подробностей. Осенью всё расскажешь, – я взял небольшую паузу и добавил. – Если там будут симпатичные девочки, то я двумя руками и ногами за тебя и твой отряд. Так что дерзай, парень.

Из моего вагона показалась довольно упитанная проводница и писклым голосом прокричала мне в спину:

– Молодой человек, немедленно вернитесь на своё место! Давно пора уже было пожать друг другу и разбежаться…

– Уно моменто, синьора! – тут я даже не стал грубить ей в ответ, прекрасно понимания её правоту. – В общем так, Гоша, – кажется, я впервые назвал Георгия Гошей, – давай грызи гранит, будь немного поувереннее в себе и своих силах и… До скорой встречи!

– Желаю, чтобы встреча со старым городом символизировала для тебя перезагрузку отношений со всем составляющим…

– Просто пожелай мне удачи и пожми мне краба, дружище.

– Она всегда с тобой, Лазарь, – наши руки сцепились в крепком рукопожатии, а тела слились в братском объятии, которое стало для наших дружеских отношений первым. Если честно, я и забыл, какого это – настоящее, ничем необременённое искреннее объятие.

– Знаешь, возможно, это твой шанс, Лазарь.

– Шанс на что?

– Найти смысл своего существования. Ты же так боишься бессмысленной волокиты.

– Возможно, – лаконично ответил я, задумываясь о том, что мой друг прав. – Хэй! А что? Правда, на себя не похож что ли?

– Да не то слово… Ты будто со школьной столовой сбежал после вкусного полдника… Вот, – он потянулся рукой во внутренний карман и вручил мне чёрный футляр. – Очки-нулёвки для создания твоего нового серьёзного имиджа! Ну-ка, примерь! Настоящий преподаватель! Ох! Лазарь Андреевич, пожалуйста, поставьте зачёт! – актёр из Розанова получился отвратный, конечно.

Тем не менее, я с улыбкой принял этот милый подарок, хотя глазам было довольно непривычно, но особого дискомфорта не было. А почему бы и нет?

– Хм… Спасибо, Георгий. Хоть что-то хорошее после тебя останется, – широко улыбнулся я.

– Только ты…

– Ладно, разберусь как-нибудь. Ты давай это… Забеги в «Сильвер» на огонёк, возьми кофейка что ли… Хотя бы поинтересуйся, как дела у Елизаветы… Да хоть слово скажи ей, кроме «добрый день» и «до свидания». Серьёзно, Георгий!

– Знаешь, как говорят у нас в Сибири?..

– Ага… Счастливо оставаться!

Я на прощание дважды моргнул Георгию обоими глазами, а дальше…

Уже почувствовал лёгкий толчок вагона поезда, небольшой мандраж сменился усталостью и сонливостью, а силуэт Георгия спустя полторы минуты пропал из моего виду. И всё это произошло настолько быстро, выстроившись в логическую цепочку событий, которая ещё долго не отпускала моё подсознание.

Удивительно.

%%%

Как-то вот так вот и получилось всё. Вроде бы, всё решилось само собой и совсем независимо от меня. Но… Сложно представить, с какой лёгкостью может коренным образом измениться течение реки под названием «Жизнь».

Как гром среди ясного неба. Не иначе.

Так вот, эта река своими бурными порывами снесла меня обратно, откуда всё и начиналось. Как я уже сказал, случайным провинциальным городком каким-то невероятным стечением обстоятельств оказался именно тот дрянной сарайчик, откуда я и приехал.

Прошло около полугода, и я снова оказался на перроне злосчастного вокзала, который однажды всё-таки помог мне покинуть город, который каждый свой день рождения я загадывал как можно быстрее покинуть раз и навсегда.

В этом инертном городке всегда царствовал какой-то специфический запах. Ну, о чём тут можно говорить, когда в описании города дело доходит до одних только неопределённых словечек, ведь, по сути, и рассказать-то об этом месте было нечего.

Город был не большим, но и не маленьким. Самым средним и обыкновенным. Среднестатистическим, так сказать. Типичный представитель нашей необъятной.

Особо ярких или интересных публичных мест здесь нет и никогда не было, молодёжь отдыхала всегда скучно и инертно. Главная точка притяжения города? Центральная магистраль на выезд отсюда.

Да, я здесь прожил практически всю жизнь, слоняясь от одной помойки к другой, чтобы сначала почистить зубы, а затем выкинуть мусор. Последовательность действий и решений здесь не важна.

Отчасти соглашусь, что из-за моего дурного характера у меня многое не складывалось в отношении со своими сверстниками: будь они мужского или женского пола. Ну, ёма-ё, ну, не клеились тут никакие клёвые истории, вот и всё. Хреновые и слегка инцидентные – да, пожалуйста.

Всё своё свободное время я занимался олимпиадными задачами и жадному поглощению новой теории по всевозможным математическим наукам. Можно сказать, что это было моё хобби. Скорее, хобби от ума, как бы сказал один великий классик. В принципе, иногда возиться с королевой наук было даже интересно, особенно мне нравились те случаи, когда теоретические знания переплетались с практическими.

А вообще: самое интересное для меня было познания новых горизонтов в областях программирования и микропроцессоров, а в особенности – машинное обучение и алгоритмы.

Эти знания предлагались именно там, куда я и поступил, но практически весь первый курс отдавался под «копание математической почвы», которая у меня и так была прекрасная. В общем-то, примерно по этой причине я и заскучал с самого начала…

Самое обидное, что я покидал этот город (для полноты сюжета условно обозначим его Провль) с позором и чувством выполненного долга. На выпускном вечере был унижен каждый и каждая; все эти ублюдки заслуженно получили по заслугам.

На выпускном вечере алкоголь чуть ли не впервые решил сыграть со мной злую шутку. По этой причине, я сказал в лицо (ага, я буквально вышел на сцену и в микрофон всё произнёс) – правду, самое острое и неприятное, что как раз-таки боялось услышать это стадо баранов.

Конечно, вся эта правда была приправлена моей дерзостью и чрезмерным сквернословием, но… Что тут поделать-то? В этом плане, я точно всегда был чересчур эмоционален.

Общий посыл был таков, что никто из них со своим приземлённым мышлением не добьётся никаких высот, а после окончания университета погрязнет в пучине рутины и быта.

Этот самый вечер и стал апогеем моих первых и единственных отношений. Глупая мальчишеская ревность и желание овладеть человеком и удержать его всеми силами сыграли со мной злую шутку.

– Лазарь, ты ведь понимаешь, что наши отношения давно зашли в тупик? Ты не знаешь, что имеешь и чего хочешь, кем ты будешь и кем являешься… Мы никогда не сможем построить нормальный союз, основанный на доверии и взаимоуважении… – она говорила дерзко и непоколебимо, от её слов у меня всегда шли мурашки по всему телу.

Эти слова прочно уложились в моей памяти, несмотря на то что на тот момент я уже давно утонул в парах алкоголя. Отсутствие стержня внутри меня заставляло безвозмездно давиться суровой правдой. Пылкое жжение изнутри заставляло любым возможным способом парировать эти аргументы.

– Да всё будет нормально… Слышишь? Я с тобой поеду. Поступлю куда-нибудь. Да, у нас были сложности, но…

– Ты меня вообще не слышишь, Лазарь. Совсем.

Я сам ещё не до конца понимал, в чём дело, но подозревал, что всё пошло немного по…

– Знаешь? Вали, куда хочешь. И делай, что хочешь. Мне всё равно, – категорически солгал я.

Она последний раз посмотрела на меня, едва сдерживая слёзы, поднялась с ещё непрогретого утреннего песка и ушла.

С тех пор мы не виделись и не общались.

Что о местном университете? Его территория была не особо большой, но и не маленькой (знакомое описание из слов неопределённого характера, правда?). Всё нужное и ненужное находилось в десяти минутах инертного перебирания ног. Удобно.

Главный учебный корпус, кирпичное здание эпохи Хрущёва, сотни раз поправленная мельчайшим косметическим ремонтом; два идентичных (убогих) трёхэтажных общежития: в одном жили бакалавры и магистры, а в другом аспиранты и преподаватели. Также в инфраструктуру университета входил спортивный корпус в форме ангара, с площадкой для мини-футбола, баскетбола, а ещё небольшим тренажёрным залом.

Единственное, что меня радовало: близость до исторического центра, в котором статно располагался по-настоящему прекрасный кремль, который единственный в Провле вызывал у меня восторг и неподдельную гордость за наших предков, хоть они что-то достойное после смогли оставить.

Ещё один большой плюс был в том, что в центре города практически не было видно глупой рекламы на фасадах зданий и магазинах. В остальном – убогая и деградирующая архитектура, куча унылого и гнусного самостроя.

Ровно сутки я провёл в дороге, а ещё двадцать четыре часа мне дали на кодовую миссию «Адаптация». В неё входило заселение в общагу, комната в которой была значительно хуже, чем в моей бывшей лачуге, которую я почти полгода разделял с любимым сибиряком. Зато… Зато теперь я живу один.

После заселения меня пригласили на кафедру для знакомства, где меня лично поприветствовал декан факультета, где я силой обстоятельств вынужден преподавать.

Звали этого милого дядечку Герман Петрович, он был в весьма-весьма почтенном возрасте и небольшого роста, носил модные усы и свойственно для своих лет глуховат, но, в целом, он сумел произвести на меня приятное впечатление. Да и вообще, людей старшего поколения я почти всегда уважал и особо не сквернословил с ними.

– Как звать тебя-то? – поинтересовался Герман Петрович.

– Лазарь, – как всегда с охотой ответил я.

– Из библии чёль?

– Ага, – кивнул я.

Тут он жадно впился в меня пустым, ненароком лишённым смысла взглядом, пропитывая меня неловкостью от потери контроля над ситуацией. Герман Петрович слегка приоткрыл рот, на уголках губ стали сбегаться белые, едва заметные слюнявые комочки.

– Из библии… – повторил я.

– А? Что? Из библии? – сложилось ощущение, что декан был в состояние лёгкого гипноза.

– Имя моё.

– А как тебя зовут?

Наверное, старость совсем не в радость. Аккуратно разглядывая Германа Петровича, я сумел заметить пару незастёгнутых пуговиц на его клетчатой рубашке под вельветовым пиджаком, а также шнурки, которые были попросту заправлены в носки.

– Рекрутов. Рекрутов Лазарь Андреевич, – повторно представился я.

– И какой у тебя ко мне вопрос, молодой человек?

– Я… Я приехал преподавать высшую математику из Западного Федерального…

– Пф! Так бы сразу и выражался, юноша. Ну, добро, так сказать, пожаловать, в нашу дружную семью… Рекрутов? Припоминаю… Ваш декан весьма двойственно отзывался о тебе… Остап Бендер нашего времени, кх-кх… Ну, это я уже сам напридумывал…

Дальше меня немного познакомили с остальным преподавательским коллективом.

– Это – Ольга Сергеевна Заречная, старший преподаватель английского языка и заведующая кафедрой иностранных языков, наше солнце и луна, – эта импозантная дамочка смогла из всего безликого состава произвести на меня самое яркое впечатление. – Благодаря ей наш университет в скором будущем выйдет на новый международный уровень! Оленька является одной из почётных выпускниц нашего университета.

Весьма ухоженная, одетая с чувством и расстановкой, приятно пахнувшая нотами мускуса и лаванды. Она была также небольшого роста, но её ноги или руки нельзя было назвать короткими, они были такими, какими нужно: золотые пропорции. В её фигуре чувствовалась спортивная подтянутость, а в голосе весьма ясно были слышен тембр того, что она любит и умеет общаться с людьми свысока, зная себе цену и как специалисту, и как женщине.

Да, несмотря на то что чёрные как смола волосы Ольги Сергеевны выглядели превосходно, а её мимические морщины были не сильно бросающимися в глаза, ненароком всё-таки чувствовалось, что она была на лет десять старше меня. Может быть, дело в её очках? Или же в моих?

– Добро пожаловать в коллектив, Лазарь, – и я весьма любезно протянул ей свою руку, считая, что хотя бы первое время нужно быть дружелюбным и милым со всеми. – Совсем скоро познакомишься ещё с заведующим твоей кафедрой, Филиппом Робертовичем Кайховским, он здесь просто местная легенда! В своё время также проходил практику у нас в университете, а потом вернулся и уже несколько лет успешно преподаёт…