Друг моря

Юра не услышал вопроса. У него звенело в ушах и кровь прилила к лицу; он пробормотал что-то неразборчивое и неловко поднялся со стула. Как же так? Все, что произошло после того, как Юра ушел из дома, выстроилось в его голове в ржавую портовую цепь, каждое звено которой готово было вот-вот треснуть и дать слабину. Все те жертвы, на которые Юра пошел ради мечты, оказались впустую. Крюинговая компания приобрела в его голове образ противного толстяка, который только пожимает безразлично плечами. Вакансий нет. Взяли местного. Ну, извините.

– Нет, за мной никого…

Юра едва чувствовал под собой ноги. Что теперь делать?! Куда идти? Южный Солнцевск превратился из города в забытый, покрытый разводами грязи капкан. Юноша побрел к выходу дерганой походкой, как будто с каждым шагом грозился упасть. Так оно и было: в глазах его темнело, а мысли не давали сосредоточиться. Словно во сне, схватился он за ручку кабинета, как за последнюю спасительную соломинку и задержался на мгновение, рассчитывая, что вот-вот «краб» его окликнет и предложит что-то еще, какой-нибудь другой корабль, неважно, какой. Но нет: работник Гидрографической службы только тяжело сопел, глядя парню вслед. Юра вышел, тихонько прикрыв дверь. Он опустился на лавочку напротив и обреченно обхватил голову руками. Так Юра и застыл, подобно брошенному якорю, скованный собственными тяжелыми раздумьями. Идти решительно некуда. Обратиться не к кому. Дрожащими пальцами Юра разобрал сотовый телефон и стал неистово тереть батарею о штаны, пытаясь полулегендарным способом вернуть его хоть ненадолго к жизни. Все без толку: мертвее этого телефона не было никого на свете.

Юра вполголоса выругался и тут же заозирался: не заметил ли кто, не услышал ли, не смотрят ли на него осуждающе усталые посетители? Но никто не обратил ни малейшего внимания. Редкие серые люди с непримечательной внешностью сновали из кабинета в кабинет, перекатывались между ними бесцельно. В их руках то появлялись новые пачки бумажек, то исчезали старые. Как только листков не оставалось совсем, посетители неуверенно переминались с ноги на ногу и медленно уходили прочь, стуча тяжелой входной дверью. Юра же оцепенел; его тело будто замерзло, в то время как разум метался из одного угла черепа в другой в тщетных попытках найти решение проблемы. Бродяжничать на улицах незнакомого городка юноше точно не улыбалось.

Так и сидел он, совершенно не шевелясь, отдавшись полностью угрюмым мыслям. Только глаза его шевелились медленно, следили за ползущей по стене мокрицей, которая тоже не могла определиться, куда же все-таки ползти – совсем как молчаливые посетители безымянных кабинетов. Все меньше людей проходили мимо, бросив мельком взгляд на неподвижного Юру, все ниже опускалось солнце и меньше света пролезало в окна филиала Гидрографической службы. Мало-помалу стали хлопать двери кабинетов – бесформенные секретарши отправлялись по домам, ныряли из прогретых кабинетов в рыбный воздух Южного Солнцевска.

Последним же, едва часовая стрелка остановилась на цифре шесть, из офисной раковины выполз «краб». Стоя он производил еще более сильное впечатление, чем сидя: громадный, с устрашающе сверкающей лысиной и колыхающимися на каждом шагу боками. Ему определенно не хватало клешней и лишних пар ног; Юра определенно посмеялся бы раньше над таким сходством, будь он в Москве, а не незнакомом городе, где его нагло обманули с работой. Точнее говоря, он сам себя обманул, в сердцах оборвав всякую связь с родными и упустив из вида зарядное устройство Винить оставалось только себя, чем юноша с упоением и занимался. «Краб» удивленно вскинул брови и засопел.

– Как, вы все еще тут? В какой кабинет сидите? Уже все по домам разошлись!

Юра только рассеянно посмотрел на работника Гидрографической службы и пожал плечами. Слова не лезли из горла.

– Бросьте вы эти суда наши, отправляйтесь домой. Не то тут место, чтобы за мечтой ехать, уж поверьте. По молодости ошиблись, ну, бывает – идите скорее на паром, оттуда на вокзал и домой. Или денег нет?

– Нету, – просто ответил Юра, покачав головой.

– Что, ни рубля?

– Чуть-чуть. На поезд не хватит.

«Краб» немного походил взад-вперед, повздыхал, покачал укоризненно головой. Наконец, уже было собравшись уходить и зазвенев требовательно ключами, спросил:

– Идти-то хоть есть куда?

– Нет.

– Эх… – грузный мужчина застыл в раздумьях, тоже внимательно глядя на мокриц, что уже строем вышагивали по стене. – Даже не знаю. Ну раз некуда, оставайтесь хоть тут, что ли. На лавочке вот прилягте. Я вас запру, только не трогайте ничего, ладно? Чисто по-человечески разрешаю.

– Спасибо, – грустно ответил Юра и лег на жесткие доски, подложив ладонь под щеку.

Скамейка была словно сделана из самого неудобного для лежания дерева, которое только можно было найти в России. Как ни вертелся Юра, ему не удавалось найти места, где бы доски не кусали больно за ребра. В одно мгновение погас свет, раздался последний стук входной двери, и «краб» закопошился ключами в замке. Через пару секунд повисла вязкая тишина, обволакивающая и негостеприимная. Юра никак не мог отделаться от грустных мыслей, едва осознавая даже, где он находится и что делает. «Придется искать хоть какую-то работу, – думал юноша, – заработаю ровно столько, чтобы хватило на билет домой, и уеду. Придется перед моими дома унижаться… Спать пока придется на каком-нибудь складе с рыбой. Лучше не бывает». Юноша провалялся в полузабытьи несколько часов, пока все-таки не провалился в настоящий сон, который не принес никакого облегчения. Ему снились подушки и одеяла из полусгнившей рыбы, которыми он тщетно пытался укрыться от холода на старом складе с дырявой крышей. Ему казалось даже сквозь сон, что из-за закрытых век льются слезы. Юра успел уже пожалеть не только о своем решении, но и о собственных мечтах, он проклинал все на свете, мысленно прося мать забрать его домой. Но тут же, не просыпаясь, он гнал сомнения прочь и ругался с самим собой, обвиняя в трусости и слабоволии.

В метаниях и неспокойных сновидениях протащилась ночь мимо здания Гидрографической службы, уступив небо серому утру, такому же облачному, как и день до него, с размазанными по небосклону облаками-слизнями. Мелкий дождик застучался в окно, как будто требуя взять его на работу, и этот настойчивый стук разбудил Юру, который с резким вздохом сел на скамейке. Отвратительный сон и угрюмая ночь тут же дали о себе знать: спина Юры ныла так, как не ныла ни разу за всю службу в армии. Деревянные доски со злорадством, казалось, хихикали, вспоминая, как мучили и крутили мышцы юноши всю ночь. Теперь Юра не мог как следует повернуться, чувствуя, как резкая боль пронзает бок раскаленным шипом. Он старался и так и эдак, нагибался и с хрустом расправлял спину, но все без толку: боль не унималась, а только с издевкой разгоралась сильнее.

Дождик усилился, застилая окна. Он водяными шторами повис на стекле, превращая и без того унылый Южный Солнцевск в смазанную карандашную картинку. Юра посмотрел на разбитый тротуар и громадные лужи на нем, в которых мог поместиться батальон уток. Покачал обреченно головой. На самый короткий миг, стоило только вырваться из объятий сна, юноше показалось, что он дома, а вовсе не за тысячи километров на восток, и нет никаких проблем, и не пахнет ни солью, ни рыбой, и не смотрят на него уныло стертые половицы. Осознание пришло быстро – вместе с настойчивым копошением ключа в замке. Юра сел, не отрывая взгляда от входной двери, и прислушался к завываниям желудка – никакого ужина он, естественно, не увидел, да и завтрак не планировался. Как будто ничего не изменилось за ночь: широко отворившись, дверь пропустила «краба» с колыхающимся животом. Отличие было лишь одно: грузный мужчина выглядел еще более помятым, чем вечером. Он сжимал в руках мокрый зонт, с которого лились водопады мутного дождя. Невольно Юра подумал о том, как, сидя один в собственном кабинете, этот клерк расправляет морщины большими клешнями и натягивает кожу лица, избавляясь от синяков под глазами. Легко тряхнув головой, Юра прогнал от себя глупый образ. Мужчина, тем временем, уже приблизился достаточно, чтобы начать разговор. «Краб» не сводил глаз с постояльца Гидрографической службы.

– Ну, поспал? На скамейке-то, небось, так себе спится…

– Кое-как поспал, – Юра положил ладонь себе на шею и стал тереть, пока не почувствовал жар.

– Что теперь делать будешь? – буднично осведомился клерк, открывая кабинет.

– Мне делать нечего… не знаю. Наверное, пойду куда-нибудь искать работу. Других вариантов у меня нет, раз крюинговая компания так подставила… Заработаю на билет домой и уеду ко всем чертям.

– Да, да, правильно… – рассеянно ответил «краб», со скрипом открывая дверь во влажный мрак своей раковины, – посиди пока тут, есть у меня одна идейка. Подумал кое-о-чем, пока собирался на работу. Жалко мне тебя, парниша, сам ведь таким когда-то был…

Краб заполз к себе в логово, и Юра представил, как жирное членистоногое разгребает кучи водорослей, чтобы найти официальные бланки. Снова дал о себе знать голодный желудок, но его настойчивым просьбам суждено было остаться без ответа. Юра только сморщил лицо и обхватил живот руками.

– Зайди в кабинет!

Вместе со словами в открытой комнате зажегся свет, едва-едва способный выгнать липкий мрак из углов. Юра вошел и опустился на тот же самый стульчик, что и вчера, с едва осязаемой надеждой на какой-нибудь счастливый исход. Что ни говори, а люди – неисправимые оптимисты; в голове юноши уже выстраивался целый фильм о том, как отдел кадров просто ошибся, и вот сейчас «краб» позвонит на то же самое судно, а там попросят прощения, признают ошибку и скажут, что Юру Морского давно уже ждут с приготовленным специально завтраком… Конечно, всем было на Юру решительно плевать, и парень это понимал. Но мечтать он любил и умел.

«Краб», однако, не спешил доставать со звоном старинный телефон. Он мучительно медленно запустил компьютер, включил электрический чайник и стал терпеливо дожидаться его свиста. Как только дымящаяся кружка чая, по размеру больше напоминавшая ведро, с грохотом уселась на письменном столе, мужчина вздохнул, будто набрал в легкие побольше воздуха, и нырнул с головой в бумаги. Он перекладывал лист за листом, что-то отбрасывал сразу, что-то внимательно читал, шевеля губами; Юра едва мог усидеть на месте от волнения, которое только росло с каждой секундой. Он то взглядом прожигал листки, то пытался заглянуть «крабу» в мозги и прочесть ленивые утренние мысли.

– Так-так-так… – снова затараторил клерк, нарочно громко щелкая мышкой и одновременно поглядывая на кипу листков.

Это громкое кликанье громом расходилось по черепу Юры, болью отзывалось в затылке и заставляло его ерзать на стуле еще больше.

– Работы у нас в городе немного, – издалека начал «краб», пожав плечами, будто разговаривал сам с собой, – и почти все хранится у меня тут, в базе. Я тут вроде как старший сотрудник, поэтому знаю, как в Южном Солнцевске трудно бывает, особенно тем редким людям, которые решаются приехать так далеко на восток. А китайские предприятия нас как-то стороной обходят, вот и мест рабочих новых не появляется. Только и остается, что рыбные склады охранять или потрошить ту же самую рыбу с утра до ночи… Ну да, я смотрю, тебе не терпится узнать, чего я тебя позвал. У меня, видишь ли, бессонница, я дома ворочался, думал, и тут вдруг вспомнил, что у меня где-то была папка на компьютере с «проклятыми» вакансиями.

– Проклятыми? – недоверчиво вскинул бровь Юра.

– Ну да, шутка такая, – ухмыльнулся «краб». – Это вакансии, на которые либо никто никогда не идет, либо идут, но увольняются через месяц-два, а то и вовсе просто сбегают. Частенько бывало. Так вот я и сообразил – может, ты на такую согласишься? Тебе все равно деньги до дома нужны, а уж эти рабочие места лучше, чем на рыбном складе жить среди вони. Ума не приложу, и чего все от них бегут, как от огня…

– Ну так… а что за вакансии-то хоть? – осторожно спросил Юра.

– Вот и ищу. Погоди минутку.

Отряды мягких подбородков бросало из стороны в сторону, когда старший специалист Гидрографической службы поворачивал в очередной раз голову к чашке с чаем. Вскоре она почти опустела, а «краб» так и не проронил больше ни слова, хмурясь все больше и больше, цыкая и мотая раздраженно головой. Юра пристально следил за тем, как меняется его лицо – покрытое морщинами и складками, пытающееся прикрыть густыми бровями маленькие добрые глазки. На лице этом можно было прочесть абсолютно все так ясно, что слова и вовсе не требовались – папка куда-то запропастилась, и клерк отчаянно пытался ее отыскать. Очень уж запала ему в голову идея сбагрить подмосковного юношу на одну из «проклятых» вакансий. Двойная выгода: и парню помог, и местную «дыру» прикрыл! Наконец, лицо «краба» прояснилось; улыбка его расползлась от уха до уха, а в жерло необъятного рта отправился последний глоток слишком крепкого чая.

– Вот она! Нашел. Ну, давай посмотрим с тобой. Так-так-так…

Юра украдкой вытер каплю пота с виска, которая щекотала его невыносимо. В здании было прохладно, даже промозгло, но парня бросало то в жар, то в холод – от волнения и простуды.

– Смотри. Маячником пойдешь?

Одним могучим движением «краб» развернул монитор, и в лицо Юре враждебно уставились буквы и цифры. На должность механика и техника одновременно требовались люди с высшим техническим образованием. Начальствовала над всем этим какая-то войсковая часть с незапоминающимся номером, а с уголка глядело название маяка: «Белый».

– Стоит на Тимиревском мысе, – буднично заметил «краб», – слыхал про такой? Не слыхал, конечно, о чем я говорю… Интересная история у нас с этим мысом. Его вроде до СССР так назвали, но никто не знал, про какого Тимирева речь. Да еще и сам маяк «Белым» зовется… А ведь он старый, очень старый. Все время подозрения ходили, что это его в честь контр-адмирала Тимирева назвали, который белогвардейцем был. Историю знаешь? Нет? Ну, неважно. В общем, удивительно, но даже с приходом СССР его не переименовали. Так до сих пор и зовется в честь белогвардейца. На острове Тихом стоит; смотритель там старый Георгий Данилович Дюбуа. Черт его знает, откуда у старикана французская фамилия, но мы его между собой зовем не Георгием, а Жоржем. Так, в шутку. Он не обижается. Нам с ним часто общаться приходится – от него молодые, вроде тебя, как от огня бегут. И правда что, проклятая вакансия…

– А почему? – подняв глаза поверх монитора, Юра посмотрел на «краба», – из-за чего бегут? Там что… ну…

– Работа тяжелая, парень, – развел руками клерк, – не выдерживают, бегут через сезон. Финансирования нет, ничего нет, новых деталей для дизеля не дают, приходится все больше по судостроительным цехам выискивать и выпрашивать, покупать на свои деньги. Жорж на это постоянно жалуется, а мы-то что? Мы ничего сделать не можем. А дизель этот приходится чуть не каждую неделю перебирать, без него ведь никуда. Дизель – сердце маяка! А уж зимой его потерять… подумать страшно. Объем работы там просто невероятный, а платят мало. Вот и бегут. Да и климат отвратительный. Циклон на циклоне.

– Наверное, уж все же лучше, чем рыбу-то потрошить с утра до ночи…

– Наверное. Но мне на Тихом бывать не доводилось. Да и не хотелось бы.

– А зарплата какая? – робко спросил Юра вполголоса.

– Смотри, стажа у тебя никакого. Техническое хоть образование-то? Дизель соберешь?

– Техническое. Соберу… наверное. Постараюсь.

– Двадцать две тысячи рублей оклада, – пожал плечами мужчина, – ни дать ни взять. Но больше ты тут нигде не найдешь. На всех складах куда меньше… Да уж, парень, это тебе не в крюинговой компании направления на корабли получать. Но в твоей ситуации – хороший вариант. Это все, что могу предложить тебе. Больше ничем помочь не могу. Если согласишься, сегодня же тебе моторку на Тихий организуем, а я позвоню кое-куда, они по длинноволновой с Жоржем свяжутся и обрадуют. Старик он, конечно, своеобразный… но нормальный. Уж как-нибудь сойдетесь, все равно вас там будет двое на весь остров. Поработаешь пару месяцок и езжай домой. Или, глядишь, место на корабле освободится, мы твои контакты запишем. Что скажешь?