Весть. Взгляд из тьмы

За первой стеной начинались спальные районы. Дома здесь становились выше: двух- и трехуровневые строения с покатыми крышами теснились вдоль узких улочек, словно боясь, что им не хватит места. Жизнь тут текла медленнее, чем в пригороде, но и здесь улицы были заполнены людьми. Кто-то спешил по своим делам, другие сидели на крылечках и обсуждали новости, а дети гоняли мяч на небольших площадях. Улицы хоть и оставались шумными, но уже не были такими хаотичными. Пахло выпечкой из пекарен и жареным мясом из лавок, и лишь изредка этот аромат перебивался резким запахом конского навоза.

Вторая стена выделялась своей массивностью. Она охраняла центральный район города, где царила совсем другая жизнь: роскошная и изысканная. Здесь дома становились еще выше, достигая четырех или даже пяти уровней. Каменные фасады были украшены резными элементами, а улицы мощены чистым светлым камнем. В воздухе витал аромат дорогих духов, смешанный с запахом свежих цветов, украшавших балконы и витрины. Центральные улицы были наполнены телегами, каретами и пешеходами, но здесь все казалось упорядоченным, без лишней суеты. Среди прохожих иногда мелькали фигуры гномов, и, хотя их было немного, в столице они встречались гораздо чаще, чем в других городах. Их короткие крепкие фигурки резко выделялись на фоне изящных одежд жителей центра.

Вершиной этого величественного города была третья, самая высокая стена, скрывающая цитадель. Башни цитадели тянулись к небу, как будто пытались достичь облаков. Серые каменные стены, покрытые мхом и следами времени, казались непреодолимыми. Это был центр власти и управления – здесь решались судьбы не только столицы, но и всей Элтрании. Даже на расстоянии от цитадели веяло холодной торжественностью.

Решив не углубляться в город, Дорион и София остановились в пригороде, в самом его начале, среди низких, скромных строений. Лачуга, которую они сняли, была небольшой и скудно обставленной: простой деревянный стол, пара скамеек и односпальная кровать с продавленным матрасом. В углу стояла крохотная печь, уже давно покрытая пятнами копоти. Потолок скрипел от каждого дуновения ветра, а стены были тонкими, пропуская звуки улицы: шум проезжающих телег, стук копыт и негромкий гул вечерней жизни.

София бросила взгляд на помещение и устало вздохнула, но, увидев, что Дорион едва держится на ногах, не стала жаловаться. Они оба знали, что сейчас это максимум того, что они могли себе позволить. Близость городской жизни с ее бесконечным потоком людей и патрулирующими стражниками все же дарила чувство безопасности, которое все еще было важным. После всего, что они пережили, даже такая простая комната казалась неплохим убежищем.

– Думаю, здесь мы сможем немного передохнуть, – с натянутой улыбкой сказал Дорион, осторожно садясь на край кровати, опасаясь сломать шаткую конструкцию.

София лишь кивнула и опустилась на скамью у стола. Ее взгляд упал на небольшое окно, из-за которого доносился приглушенный шум улицы. Там, за грязным стеклом, жизнь продолжала бурлить, но для нее все это казалось теперь далеким и чуждым. Она провела рукой по деревянной поверхности стола, нащупывая шершавые борозды от старых порезов, и тихо пробормотала:

– Мы действительно добрались…

Дорион поднял голову и взглянул на нее. Ее голос звучал устало, но в нем слышалось и облегчение. Он кивнул, но ничего не ответил. Слишком много эмоций и мыслей роилось у него в голове, чтобы выбрать правильную фразу. Вместо этого он закрыл глаза, прислонившись к холодной стене, и на мгновение позволил себе расслабиться.

Эта ночь, несмотря на ее скромное обрамление, подарила им долгожданную передышку. Даже шум дождя, который вскоре застучал по крыше, не нарушил их покой. Однако Дорион долго не мог уснуть, его мысли блуждали, переплетаясь с тревожными воспоминаниями о прошедших событиях. И лишь под утро он провалился в беспокойный сон.

Ему снова снился осенний лес. На этот раз лес выглядел мертвым. Листья уже опали и устилали землю плотным ковром, сквозь который едва пробивались редкие проблески жизни. Высохшие ветви деревьев напоминали костлявые руки, хищно тянущиеся к низким серым облакам, точно пытаясь ухватить само небо. Влажный воздух висел неподвижно, насыщенный предчувствием дождя и тревожным запахом разложения. Тишина давила, глухая и зловещая, сам мир замер и перестал дышать.

Холодный порыв ветра пронзил его, обжигая кожу и проникая в глубь тела доходя до самых костей. Дорион содрогнулся, мгновенно почувствовав, как его сковывает дрожь. Каждый вдох давался с усилием, как будто воздух леса был пропитан чем-то густым, непроницаемым. Мгла расстилалась вокруг, перекрывая все попытки разобрать горизонт. Он стоял один, напрягая слух, но вокруг было тихо.

Оглядевшись в поисках хоть какого-то знакомого образа, он увидел лишь все такой же пустой лес, наполненный мрачными тенями. В глубине этого туманного мрака вдруг замерцали красные огоньки, как угли, раскаленные в призрачной печи. Их хаотичное движение сбивало его с толку, внушая страх. Свет и тьма словно сливались в единый танец, а сам лес отступал от этих огней, отдавая им власть и уступая дорогу.

И вдруг раздался смех. Холодный, пустой, отдаленный. Он эхом пронесся по лесу, отскакивая от невидимых стен мрака. Это был голос Виктории. Ее смех он бы узнал где угодно, но сейчас он звучал чуждо, неправильно, как треск ломающегося дерева. У Дориона перехватило дыхание. Он закрутился на месте, пытаясь понять, откуда доносится звук, но он был везде – вокруг него, над ним, под ним. Смех завывал, смешиваясь с гудением ветра, пока наконец не оборвался, оставив только гнетущую пустоту.

И тут перед ним появилась фигура. Она вынырнула из густой тьмы, будто всегда скрывалась там, ожидая нужного момента. Это была Виктория. Ее образ был почти нереальным: кожа светилась бледным призрачным светом, а длинные черные волосы, словно водоросли, медленно двигались в невидимом течении. Она стояла неподвижно, ее руки расслабленно висели по бокам, но ее глаза… они были пустыми, как два осколка замерзшего стекла. Дорион сделал шаг назад, не в силах отвести взгляд.

Она улыбнулась, но эта улыбка была жуткой. Ее губы растянулись слишком широко, почти до неестественного излома. И тогда она заговорила. Голос ее прозвучал, как гул грозы, низкий и вибрирующий, разрывающий тишину:

– Найди меня…

Эти два слова эхом прокатились по всему лесу. В его голове они звучали даже громче, чем собственные мысли. Виктория начала таять, ее силуэт растворился в воздухе, оставив после себя лишь запах гари и мгновенный всполох света. А затем все вокруг погрузилось в еще более густую тьму.

Из этого мрака вдруг вынырнуло нечто. Огненные глаза пса вспыхнули, разрезая мглу. Он не двигался, просто стоял, наблюдая за Дорионом. Эти глаза, казалось, прожигали его насквозь, и все, что он мог делать это беспомощно оставаться на месте. Затем пес резко прыгнул. Все случилось слишком быстро. Красные глаза устремились прямо к нему вызвав ослепительную вспышку боли, мир содрогнулся, утонув в ярком оранжевом всполохе света.

Дорион резко проснулся. Его тело было покрыто холодным потом, воздуха не хватало, словно он только что выбрался из ледяной воды. Он сел на постели, обхватив голову руками, и пытался вернуть себя в реальность. Комната казалась почти такой же темной, как и лес во сне. Огонь в маленькой печи едва тлел, разбрасывая слабые отблески света на стены. Его руки дрожали, а сердце все еще колотилось.

Дорион медленно поднялся с постели, стараясь не разбудить Софию. Подбросив пару дров в огонь, он долго смотрел, как пламя медленно оживает, прогоняя мрак. Однако холод внутри него не исчезал. Ему казалось, что лес, Виктория, и этот зверь – все это было чем-то большим, чем просто кошмар. Это было предостережение, которое он еще не мог понять.