Новая цивилизационная парадигма

Можно приводить множество примеров, подтверждающих стремление греков к гармоничному развитию тела и души. И О. Шпенглер прав в том, что такого меркантилизма и прагматизма, как у римлян, у греков еще не было. «Бездушные, чуждые философии и искусству, наделенные животными инстинктами, доходящими до полной грубости, ценящие одни материальные успехи, они стоят между эллинской культурой и пустотой».[31 - Шпенглер О. Указ. соч. С.70.]

Далее Шпенглер, противопоставляя греческую душу и римский интеллект, объясняет разницу между культурой и цивилизацией. Он отмечает, что ставка на силу, физическое завоевание характеризует повсеместно в различные эпохи цивилизации, как империи, пытающие навязать миру свои ценности. Очень похоже на современную политическую ситуацию, не правда ли? Так распространялась рабская философия и мировоззрение. Ведь, как известно, свободный человек стремится к свободе, достоинству и уважению, а раб к силе и завоеванию.

Римская цивилизация, как гедонистическая цивилизация чрезмерности, опровергала всем своим существованием и развитием сократовский тезис «Ничего сверх меры. Ибо мера – самое главное и самое трудное в жизни». Как известно, основным слоганом римской цивилизации мог бы стать призыв – «Хлеба и зрелищ!». Гладиаторские бои в купе с оргиями в римских банях, обширных возлияниях, как следствие ориентации культуры на богатство и власть, в конце концов, привели к краху римскую цивилизацию. Вместо культуры мира, по словам О. Шпенглера, Рим предложил цивилизацию города. «Город, – пишет он, – одна точка, в которой сосредоточивается вся жизнь обширных стран, в то время как все остальное увядает; вместо богатого формами, сросшегося с землей народа – новый кочевник, паразит, житель большого города, человек абсолютно лишенный традиций, растворившийся в бесформенной массе, человек фактов, без религии, интеллигентный, бесплодный, исполненный глубокого отвращения к крестьянству (и к его высшей форме – провинциальному дворянству), следовательно, огромный шаг к неорганическому концу»[32 - Шпенглер О. Указ. соч. С.71.].

Как видим из приведенных слов, Шпенглер предвосхищает процессы глобализации, называя урбанизационные процессы созданием единого мирового города. Не случайно Рим встал на беспощадную войну против христианства, пытавшегося ко всему прочему поставить физические удовольствия под контроль религии и морали. Аполоновская культура греков, уступившая Дионисийской цивилизации римлян, в свою очередь отступила перед аполонической культурой средневековой Европы, воцарившейся на Западе более, чем на тысячу лет.

В осевое время параллельно Греко-римской развивались и египетская, и персидская, и еврейская, и индийская, и китайская, и японская, и другие цивилизации. Прежде всего, интересно было бы сравнить греческую культуру с противоположной ей индийской, попробовав выявить те системообразующие ценности, «суперценности», на которых они базируются.

Индийская культура была не только не историчной, но и не пространственной, так как уносила человека в нирвану, называя все сущее лишь иллюзией. В Индии, вместо воли к длительности и завоеванию пространства, культивировалась воля к духовному совершенствованию. Слишком жесткая кастовая дифференциация могла сохраниться лишь при условии принятия ее всеми членами общества. Для этого, как ничто лучше, подходила идея иллюзорности мира, которая имела революционное значение для представителей низших сословий и каст, которые могли совершенствоваться в духовном мире, не имея совершенно никаких ограничений. Конечно же, индийскую культуру нельзя сводить лишь к буддизму, так как в ней имеет место наличие богатого спектра философских учений, включая и материалистические, такие как Чарвака Локаята и другие, но все же буддизм, как древнейшая мировая религия, концентрирует в себе характерные черты индийского мировосприятия и мировоззрения в целом.

Смеем предположить, что одной из причин такого различия культур является пространственное расположение этих стран. Греция представляет собой морскую страну, в то время как, например, Египет, хоть и имеет выход к морю, но все же является в большей степени материковой страной. В морской культуре воля к длительности, физически ограниченная морскими границами, заменяется волей к отвоевыванию пространства. Отсюда воля к завоеванию, воля к власти.

Не в меньшей мере повлияла на культурное развитие человечества культура Древнего Китая, его философия, прежде всего, такие направления как конфуцианство, даосизм, легизм. Интересно, что эти философские системы не стали для сознания современного китайца лишь информацией из далекого исторического прошлого. Трепетное отношение населения современного Китая к своим духовным корням, заложенное их великими Учителями, актуализирует духовные ценности этой древнейшей культуры. Прежде всего, принципы конфуцианской философии – Жэнь, Ли, У-вэй, в определенной мере, способствовавшие современному возрождению Китая.

На наш взгляд, некоторые из этих принципов должны быть сегодня переосмыслены в русле адаптации к современной поликультурной супертехнологической жизни. Например, принцип гуманизма или принцип Жэнь, в основании которого лежит императив: «Не поступай с другими так, как ты не хотел бы, чтобы поступали с тобой». Как известно, этот тезис выступил в качестве основания христианкой морали и был использован в Библии, а Имануил Кант назвал его «золотым правилом» этики или категорическим императивом. Действительно, если бы это было возможно для всех людей, обществ и государств! Но, мы же видим соринку в чужом глазу, а в собственном – и бревна не замечаем! К сожалению, так устроена психика человека, ослепленного эгоцентризмом, о необходимости преодоления которого тысячелетия говорят философы.

Более того, современное капиталистическое общество зиждется на пестовании человеческого эгоизма и эгоцентризма, на специальном, целенаправленном формировании его, как необходимого элемента общества массового потребления. Эгоизм потребителя – один из детерминантов развития торговли. «И пусть весь мир подождет!» – известные слова из рекламы сомнительного сока.

Как сделать так, чтобы принцип Жэнь работал в действительности? Ведь стараниями Ч. Дарвина, К. Маркса и З. Фрейда и многих других ученых человечество в целом убеждено в своей животной, даже звериной сущности. Большая роль отводится в этом вопросе семейному воспитанию. «Каждый злодей и преступник начал с того, что стал плохим сыном» – эти слова Конфуция действуют и сегодня на многих людей. Ведь, действительно, все начинается с отношений между детьми и родителями. Вспомним японскую пословицу, что ребенка можно воспитывать лишь пока он умещается в своей кроватке поперек. Или чего стоят слова Конфуция: «Горе тому народу, чьи правители слишком активны».

Более двух с половиной тысячелетий назад закладывалась эволюционная модель современных китайских реформ. Очень важно воспитание трудолюбия в системе общекультурных представлений китайцев о человеке. Знаменательна в связи с этим притча о юноше, который пришел к мудрецу и спросил: «Когда сбудется моя мечта?» Старик показал на гору и сказал: «Видишь ту гору? Твоя мечта сбудется, когда эта гора перейдет сюда». И указал точное место, куда гора должна была подойти. Молодой человек расстроился и ушел, поняв, что его мечте не суждено сбыться. Ведь горы не ходят! Другой юноша, задав тот же вопрос, и, получив абсолютно такой же ответ, очень обрадовался и поблагодарил Учителя за помощь. Первый юноша весьма удивился странному поведению второго и стал за ним наблюдать. Второй молодой человек каждое утро просыпался на рассвете, брал лопату, мешки и телегу, копал гору и в мешках переносил ее содержимое на то место, на которое указал мудрец. Через несколько лет гора постепенно исчезла, а на новом месте, указанном мудрецом, возникла новая гора. По сути дела, гора перешла на новое место!

Эта притча говорит о том, что ничего невозможного нет и если очень стараться, постоянно усердно трудиться, то твоя мечта сбудется. А теперь сравните эту притчу с нашими сказками о золотой рыбке, о царевне-лягушке, о коньке Горбунке, об Иванушке, который на печи ездил во дворец и многие другие. Желаемый результат в этих сказках достигается не посредством систематического труда, а благодаря чуду. Это, с одной стороны, формирует веру в чудо, что само по себе и не плохо, но с другой, – способствует снижению веры в собственные силы.

Чудоориентированность культуры усиливалась религией, ростом ее влияния на социокультурное развитие, особенно проявившимся в эпоху Средневековья. Сами средневековые мыслители порой рисовали картину мрачного «темного Средневековья». В их описаниях часто отсутствует радость и оптимизм, нет удовлетворения от жизни, нет стремления к улучшению существующего мира, нет надежды на счастье и благополучие в этом мире. Поддерживается стремление к смерти, уход в потусторонний мир, где и вожможно истинное счастье, блаженство и покой.

Однако, дело обстояло куда противоречивей. Раннее Средневековье совпало с распадом Римской империи, Великим переселением народов и глубоким социально-экономическим и культурным кризисом. В IV веке происходил переход от римского к «христианскому миру». От дионисийской культуры к аполонической. Западный мир произошел, по сути дела, от слияния римского мира с «варварским». От этого он еще более противоречив. Были утрачены многие достижения античной культуры. Одним из заслуг христианства является то, что оно уравняло в правах всех, и рабов и господ, и греков, и римлян, и варвар. Насилию оно противопоставило любовь, прощение, надежду на лучшее.

Античная культура стремилась к гармонии души и тела, римская – провозгласила приоритет тела, силы, воли к завоеванию, то есть воли к власти. В отличие от Римской культуры христианство было обращено к душе, призывая человека к физическим ограничениям, аскетизму, подавлению физических влечений тела. Вера, надежда, любовь – духовные ориентиры средневековой христианской культуры. Требование любить врагов своих – означало распространение любви на всех людей без исключения.

Хотя культура Средневековья не была однородна. В ее социальной структуре выделяют духовенство, феодальное аристократию и третье сословие. Отшельничество, воздержание и аскетизм. Второе сословие аристократии представлялось в большей мере рыцарством, обязательным для которого были сила, смелость, благородство, щедрость, тщеславие, любовь к прекрасной даме.

Рыцарь, как правило, происходил из хорошего рода, должен был отличаться красотой и привлекательностью. «Его красоту обычно подчеркивала одежда, свидетельствовавшая о любви к золоту и драгоценным камням»[33 - Оссовская М. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали. М: Прогресс.1987.С. 82.]. От рыцаря требовались сила, выносливость, сдержанность и постоянное подтверждение своей славы, то есть подвиги. Он не мог даже остаться с женой, с которой только что обвенчался, ибо друзья его следили за тем, чтобы он не изнежился в бездействии. Женщина, мужа которой убили на рыцарском поединке, могла выйти замуж за убийцу мужа. Так что еда, приготовленная на поминки мужа, вполне могла пойти на свадебный стол «безутешной» вдовы.

Не менее странным для нас выглядит и отношение рыцарей к добру. Нет смысла творить добрые дела, если они останутся неизвестными, говорит Кретьен де Труа, одобряя постоянную заботу о своем имидже. Гордость признавалась совершенно оправданной, если она не была гипертрофирована и не превращалась в высокомерие и заносчивость. Это не совсем вяжется с христианскими ценностями. Самое тяжелое обвинение для рыцаря было обвинение в недостатке мужества. Благородный, щедрый, верный и надежный, он должен был уметь по-настоящему преданно любить женщин.

«Сражаться и любить!» – вот лозунги рыцаря. Любовь должна была быть взаимно верной. Рыцари, принявшие обет верности даме сердца, стойко сопротивлялись любовным признаниям других женщин. Но, если рыцарь не добьется славы, то дама была вправе его разлюбить. Вот так вот! Тщеславие было тесно связано с любовью и браком.

Некоторые исследователи средневековой культуры отмечают, что воспевание дам рыцарями часто носило весьма прагматичный характер. Странствующие голодные рыцари, путешествуя от замка к замку, восхваляли хозяйку, часто более богатую и известную, чей муж находился, как правило, далеко, в надежде на сытный прием, а может и продвижение по службе. Но, во всяком случае, все происходило согласно куртуазному стилю поведения. Служение рыцарской чести и долгу – вот главное удовольствие рыцаря. Даже, если оно вовсе и не приносило ему удовольствия.

В средние века известны случаи длительных переписок между женскими и мужскими монастырями, где в экзальтированной форме выражалась любовь на расстоянии людьми, которые знали, что никогда друг друга не увидят. Они культивировали и воспевали платоническую любовь. Удовольствие люди в то время начинают получать не от удовлетворения своих витальных потребностей, а от воздержания, от не удовлетворения этих потребностей, а иногда и прямым издевательством над организмом, считая, что это идет во благо душе.

В Исламе, например, подчеркивается, что удовольствие – это то, что кормит «нафс», то есть низшего человека, животное. Это и злоупотребление дозволенным, и пользование запретным. Удовлетворение же – это то, что делает человека светлей, радует душу, делает добрее. Интересны в связи с этим слова Алишера Навои: «Богат не тот, кто в изобилии достатка своего, не устает от наслаждений в обладании его. Богат душой лишь тот, кто милостью Творца, имеет клад, в котором нет порока для него».

Для истинно удовлетворения необходимо понимать значимость дела, иметь благородную цель. Для верующего – это служение Всевышнему. Однако простые люди Средневековья, часто не обременяя себя ограничениями, предавались жизненным радостям. Особенно ярко проходили праздники с играми, весельями и шутками. Но все же это уже было не то, что в Риме. Вспомним Августина Аврелия, в частности его работу «О граде Божьем», в которой он делил мир на «град божий» и «град земной». Люди «града божьего» подчиняют свою жизнь христианским заповедям, и после смерти им уготовлена жизнь на небесах, то есть они уйдут в вечность. Люди града земного, оправдывая свое название, руководствуются земными чувствами, предаваясь земным чувствам, и поэтому не обретут вечной жизни, уйдя в небытие.

Эпоха Возрождения, представляя собой некий возврат к античной культуре (отсюда и название – Ренессанс), предложила синтез аполонистической и дионисийской культуры. Вновь возрождается вера в человека, его возможности, талант, творчество и волю. Антропоцентризм эпохи Возрождения сменяет теоцентризм Средневековья. Развивается гуманистическая культура, ставящая человека в центр внимания. Личность человека приобретает не только высшую ценность, но и цельность и даже универсальность. Достаточно вспомнить великих представителей Ренессанса, чтобы сказанное стало очевидным. Одного Леонардо да Винчи, кажется, достаточно. А их огромное множество. Интересно, что особенно ценили людей образованных и одаренных. К ним относились как к святым в эпоху Средневековья. Не от этого ли был осуществлен такой прорыв в искусстве, философии и науке?

Вспоминаются одновременно совершенно разные, в какой то степени даже противоположные произведения – «Божественная Комедия» Данте Алигьери и «Декамерон» Бокачо. Или «Книга песен» Франческа Петрарки и «Гаргантьюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле. Имена великих представителей этой замечательной эпохи духовного раскрепощения человека сами по себе представляют собой целую эпоху. И Боттичелли, и Донателло, и Рафаэль Санти, и Микеланджело Буонаротти, и, конечно же, упомянутой нами выше Леонардо да Винчи, и Джотто, и Джордано Брутто, и Николай Кузанский, и Томас Мор, и Кампанелла и многие, многие другие. О каждом из них написано множество произведений, и еще можно написать сотни книг. Обратимся к «Комедии» великого Данте, которую потомки, выражая свое восхищение, назвали «Божественной Комедией».

Используя религиозный, привычный для эпохи Средневековья, христианский, католический сюжет, Данте рассматривает эволюцию человечества ретроспективно, с того света. Главного героя, пытавшегося покончить с собой, еще при жизни с разрешения Всевышнего, проводят по всем кругам Ада, через Чистилище и приводят в рай, дабы показать, что этим светом, то есть жизнью на земле, жизнь человека не ограничивается. Человек продолжает существовать и на том свете, уже в другой, в духовной своей ипостаси. И, если он жил не по человечески, то его ожидают страшные муки. То есть происходит отработка кармы, но в духовной жизни.

В Аду, как показано в «Комедии», глубоко под землей мучаются грешники – самоубийцы, убийцы, насильники, предатели, неверные жены и мужья и т. д. В Чистилище, на острове обитают после смерти обычные люди, язычники, не знающие Иисуса Христа, то есть – это простые люди, поклоняющиеся ложным богам. Остров представляет собой гору, на вершине которой находится лучшее место Чистилища. Здесь люди могут осознать свою ошибку, очиститься и прийти к истинному Богу и даже вознестись в истинный Рай, где обитают души истинных праведников. На разных планетах – разные по своим качествам. На Луне – души монахинь, насильно выданных замуж и поэтому не сдержавших обет девственности. На Меркурии души честолюбивых деятелей, жизнь которых была праведной. Венера – место обитания любвеобильных праведников. На Марсе находятся души борцов за веру. На Юпитере – души справедливых. Сатурн – место созерцателей. Солнце населяют сияющие души мудрецов, богословов и философов. Восьмой сферой Рая является «Гнездо Леды» в созвездии Близнецов. Здесь нашли приют души праведников. В этом же созвездии находится девятая сфера – Эпирей, где покоятся души младенцев, блаженных. Отсюда исходит ослепительный вечный Свет, помогающий обрести высшее знание и истину. Это «Любовь, что движет солнце и светила»[34 - Данте Алигьери. Божественная комедия. Собр. Соч. Т.1. М.:Литература; Вече, 2001.– 656 с.].

Таким образом, человек эпохи Возрождения был свободен в выборе своего образа жизни, но расплачиваться за это он должен был на том свете. Поэтому надо сто раз подумать, прежде чем предаться земным удовольствиям. Хотя не все авторы вникали столь глубоко в причинно-следственные связи процесса испытания. У Бокачо, например, показана обычная жизнь людей с их земными, порой даже грешными желаниями. Не смотря на определенную свободу по сравнению со Средневековьем, в эпоху Возрождения все равно были сильны позиции религии, сохранялся жесткий контроль поведения людей со стороны церкви. Об этом свидетельствуют хотя бы проблемы, возникавшие у Леонардо да Винча в процессе его исследовательской деятельности, например, с медицинскими опытами, операциями, которые он проводил над труппами, извлеченными из могилы. Только вмешательство высокого покровителя в лице короля спасло великого ученого и художника от суда инквизиции. А за что поплатился Джордано Бруно? Думаете за научные идеи, как обычно представляют в популярной литературе? На самом же деле за то, что пытался отстоять свою личность, свои убеждения, подобно Сократу не смирился с попыткой уничтожения собственного достоинства. За то, что «не почтительно» разговаривал с представителями суда.

К сожалению, ценою сохранения собственной личности и достоинства часто является жизнь. Знаменательным в связи с этим является скульптура Давида Микеланджело Буанаротти. Красивое, спокойное, гордое, полное достоинства лицо Давида, который должен сразиться в смертельной и практически безнадежной схватке с Голиафом, одноглазым циклопом. Давид, как известно, олицетворял образ Италии, а Голиаф – врага, пытающего покорить ее. Спокойное мужество Давида отражает характер народа, достойно вынесшего все тяготы многотысячелетней истории. Представляем те чувства, которые испытал Давид после фантастической победы над циклопом! Гениальный художник уже знал исход схватки и выразил все в лике своей скульптуры. По сути дела им была выражена философия своей культуры, то что называется порой цивилизационной парадигмой.

Аполонистическая культура Возрождения сменяется совершенно новой фаустовской культурой Нового времени, характеризующегося развитием науки и техники. Зарождение и развитие капитализма рационализировала, меркантилизировала и прагматизировала жизнь. Наука заметно потеснила религию и искусство и превратилась в доминирующую форму общественного сознания, практически узурпировав право объяснения мира. «Знание – сила» стало ведущим слоганом эпохи. Ориентир на знание, а значит, силу стал уже открыто декларируемым. Вновь наблюдается стремление к физической экспансии, расширению территорий. Народы стали делить на прогрессивные, знающие, цивилизованные, а потому и «право имеющие» и всех остальных. Говоря словами Раскольникова, – «тварей дрожащих», которых надо «окультуривать».

Эмпиризм Ф. Бекона, атеистические воззрения французских материалистов и энциклопедистов эпохи Просвещения окончательно утвердили прагматическо-физиологическое отношению к жизни. «Если Бога нет, то все дозволено» знакомые слова ницшеанствующего Раскольникова. Счастье постепенно подменяется успехом и удовольствием от жизни. Вновь начинает маячить на горизонте воровской тезис – «Один раз живем!». А дальше – «надо все взять от жизни!». Что значит все? Все, что есть в жизни, все себе?! Одному?! Шизоидальный эгоцентризм и эгоизм – не так ли? Но это еще только цветочки!

С развитием капитализма и превращением его в империализм в ХХ веке массовое психопаталогическое потребление в погоне за бесконечно модифицируемыми удовольствиями дошло до своего пика. Удовольствие стало той кнопкой, посредством которой отключалось истинно человеческое существование. Человек вновь стал манипулируемой марионеткой. Но теперь уже не политизированной религией, а хозяевами индустрии удовольствия, которая сама служит более узким конкретным целям. Владельцы капиталов постепенно и неуклонно превращали людей в манипулируемое стадо.

«Человеческое удовольствие сегодня состоит в том, чтобы развлекаться, – писал Э. Фромм. То есть получать удовольствие от массового потребления товаров и услуг. Но приносит ли такое удовольствие удовлетворение? «Мир, по замечаниию Э. Фромма, – это один большой предмет нашего аппетита, большое яблоко, большая бутылка, большая грудь; мы – сосунки, вечно чего-то ждущие, вечно на что-то надеющиеся – вечно разочарованные»[35 - Фромм Э. Иметь или быть. Киев: Ника-Центр.1998. С. 218.].

Индустрия удовольствия при капитализме превратилась в создателя новой консьюмерной цивилизационной парадигмы. Как известно, порог удовольствия все время меняется. Прекрасной иллюстрацией этого является судьба алкоголика или наркомана. Хотя можно привести в пример и олигархов, и даже великих политических деятелей – Александр Македонский, Цезарь, Наполеон. Не хочется ставить в один ряд с ними такую личность, как Гитлер, но кто хочет, может это сделать за нас. А раз порог удовольствия бесконечно сдвигается, то человека можно постепенно превратить в другое существо. Причем, менять его можно и в ту, и в другую сторону. И вверх, и вниз. Но капитал, все время стремясь вверх, для массового человека выбрал другой вектор эволюции – вниз. Современная индустрия удовольствия – идеальное средство формирования унифицированного стада. Чего стоят только компьютерные игры, в которые люди играют порой часами. Игромания – болезнь ХХI века. Сиди за столом сутками, отключи разум, превратившись в неодушевленную батарейку для индустрии удовольствия. Сюжет из фильма «Матрица» – в реальной жизни. Возвращается Новое Средневековье – о котором писал Николай Бердяев.

Часы за десять миллионов долларов, автомобиль «Бугатти» за двенадцать миллионов евро, дамские сумочки за десятки миллионов рублей – кнопки отключения человеческого разума посредством культивирования определенных удовольствий. Вновь воцаряется дионисийская культура, но уже в гипертрофированном виде. Что можно противопоставить этому? Только другие ценности. Чтобы не допустить уничтожение человеческого в человеке необходима новая, Гуманистическая культура.

Что же предлагают сегодня создатели новых идеологий и цивилизационных прадигм? Конечно же, спасение мира или, по крайней мере, его сохранение, защиту и обеспечение процветания. Рассмотрим же некоторые из этих современных и не очень теорий.

2.3.Особенности современных цивилизационных парадигм

Евразийзм как цивилизационная парадигма

Одной из наиболее влиятельных цивилизационных теорий является евразийзм, видными представителями которого, как известно, были О. Шпенглер и А. Тойнби, Н. Я. Данилевский и К. Н. Леонтьев и др. Евразийзм исходит не столько из пространственного, сколько культурного, социально-экономического и социально-политического фактора, превращающего Евразию в ядро мировой геополитики. В начале ?? века Х. Маккиндер предложил концепцию евразийской «опорной территории», согласно которой центром мира является Евразия, а ее ядром, «хартлендом» (сердцем) – Россия. Поэтому тот, кто правит Сердцем земли, по сути дела, владеет Евразией, а значит и всем миром. Поэтому мечтой многих завоевателей было покорение России. Однако, такая логика весьма сомнительна, ведь и про другие страны можно сказать то же самое. Так, Н. Спикмент, считая Рим центром мира, утверждал, что кто владеет римлендом, владеет Евразией, а поэтому вершит судьбу мира. Стоит ли напоминать, что для германских политиков сердцем «средней Европы» является Германия? В данном случае имеет место иллюстрация того, что жажда власти и обладания слепа и порой главное в ней овладеть, а чем и как – вопросы второстепенные. Мы вновь наблюдаем ущербную идею превосходства, как основание для завоевания с целью утверждения еще большего превосходства. Порочная логика замкнутого круга, основанная на римской парадигме силы и физического завоевания.

В России теория евразийства возникла в начале ?? века в среде русской эмиграции. Ее основатели Н. С. Трубецкой, П. Н. Савицкий, Г. В. Флоренский, П. П. Сувчинский, И. А. Ильин, Г. Н. Вернадский и другие считали, что Россия, являясь ядром Евразии, имеет особый путь реализации своей исторической миссии. Заметим, что находиться в центре материка, отнюдь не означает необходимость управления им. Однако именно к такому выводу приходят евразийцы. Уж очень хочется величия.

Согласно П. Н. Савицкому, понятие «Евразия» является культурологическим, обозначающим пространство русской культуры и цивилизации, а не просто материк. Поэтому, будучи наследницей великих ханов – Чингиза и Тимура, Россия должна объединить и править обширными евразийскими пространствами. Но согласитесь, что такую же логику могут развивать и Монголия, и Китай, и многие другие страны. И развивают. Евразийцы считают, что огромная территория Евразии способствовала формированию уникального поликультурного пространства, формирующего единые духовные основания евразийских народов, что, по их мнению, должно привести к созданию единого социально-экономического, политического и культурного центра.