История Натаниэля Хаймана

Оказывается, всё это время я говорил сам с собой! Какая боль, какой позор! Кстати сказать, этого парня, бармена, я впервые видел в пабе Сержа. Откуда он взялся? Кто он?

– Мне надо идти, – отрезал я, ища ключи от машины, забыв, что бросил её около редакции.

– Уже? Так скоро? – со вздохом спросил паренёк. – Не уходите, мсье Рууд, я могу вам помочь. Вы же просили о помощи.

На какое-то мгновение я почувствовал страшную боль в области сердца, точно кто-то вонзал в него иголки. Не в силах терпеть, я схватился за грудь.

– Присядьте, – прошептал бармен и, выбежав из-за стойки, бросился ко мне.

Я отстранил его рукой, умоляюще глядя на дверь.

– Нет, нужно бежать! Мне пора! – озабоченно прохрипел я.

– Вам ещё не пора, – утверждал бармен. – Ваше время не пришло.

Мне стало душно. Я расстегнул верхние пуговицы рубашки, ледяными губами хватал воздух.

Внезапно нахмурившись, бармен показал глазами на стул и внушительно проговорил:

– Можете на меня положиться, мсье Рууд, я француз, человек надёжный, не проболтаюсь. Можете мне довериться, это не опасно, клянусь вам.

«Нельзя никому доверять. Даже себе. Даже собственной тени. Даже следу на снегу или песке: тень в полдень пропадёт, а след заметёт или засыплет, вот и все дела», – прозвучало в моей голове.

Откуда эта мысль? Я вычитал её где-то, услышал по телевизору или… или мне опять нашептал её неведомый голос?

Бармен был маленьким и очень юным человечком. Голова его напоминала формой дыню, а тело – морковь на тоненьких коротких ножках. Юноша казался мне каким-то карикатурным персонажем, забавным и неуклюжим. Хотелось засмеяться в ответ на его предложение помочь: что может сделать этот щенок? Я засмеялся, но боль в сердце не отпускала, и пришлось промолчать.

Бармен притащил второй стул, поклонился и вкрадчиво произнёс:

– Мсье, я хочу познакомить вас с одной женщиной…

– Так я и знал! – не удержавшись, прошептал я. – Что вам Серж наговорил? Что я нуждаюсь в любви? Ему ведь известно, что у меня есть дама сердца!

– Нет-нет! – покачал головой бармен. – Речь вовсе не об этом! Она не совсем обычная женщина. Она… помогает людям, у которых бывают видения, которым слышатся странные голоса в голове, – одним словом, заколдованным людям.

Я насмешливо перебил его:

– Психиатр, что ли? Так я не Наполеон!

Паренёк наклонил голову, и лицо его приняло вкрадчивое и одновременно робкое выражение.

– Я понимаю, мои слова нервируют вас и, возможно, заставят колебаться. Итак, поясняю: моя знакомая дружна с судьбой, чарами и потусторонним миром. На мой взгляд, она ясновидящая, гадалка, маг, а вы можете счесть её душевнобольной. Во всяком случае, что вам стоит сходить к ней? Мне кажется, только она может выяснить, почему вы попадаете в странные ситуации, слышите голоса и ужасаетесь всего, что с вами сейчас происходит.

Я утвердительно кивнул:

– Что уж там, схожу.

Бармен, словно полицейский сыщик, старался уловить малейшие изменения в моей мимике, забыв о приличиях, он всматривался в моё лицо, читал его, как книгу. Пользуясь тем, что я был рассеян и не держал себя в руках, молодой человек изо всех сил пробивал себе путь к моему мутному сознанию. Его глаза казались прозрачными, как стекло, и тем не менее пытались обнажить мою душу и ум.

– Очень хорошо, – бесстрастно произнёс бармен. – Её зовут Мойра Шахор.

О-ля-ля! Сегодня чуть раньше я уже слышал это имя, якобы из моего же собственного рассказа. Но сказать это вслух значило выставить себя полным психом, поэтому я сохранял серьёзный, задумчивый вид.

– Она из Греции, – добавил паренёк.

О, Греция! Воспоминания с быстротою молнии нахлынули на меня. Страна цветов и деревьев, полных жизни. Страна, окутанная морскими волнами и упоительными мифами. Греция подарила мне потрясающие впечатления – могучая, роскошная, она будоражит мысли и навсегда врезается в память, стоит посетить её лишь однажды.

Жизнь преподнесла мне роскошную возможность – отправиться в отпуск на три недели в шикарные Афины. Там я чувствовал себя как дома: в городе не было увеселительных заведений, нарядно и вульгарно одетых шумных людей. Там не затеряешься в толпе, тебе не почудится, что на тебя все смотрят и шепчутся, в Афинах не принято высмеивать незнакомцев.

– Греция прекрасна! – произнёс я с искренним восхищением. – Я в неё просто влюблён.

– Я тоже.

– Бывали там?

– Нет, мсье, к сожалению, не приходилось посетить эту страну.

И тут я понял, что мы говорим о разной влюблённости: я – о страсти к Греции, а бармен – к женщине, о которой он неотступно думал. Мне показалось, что он готов произносить её имя – Мойра – едва ли не каждую секунду, так сильно он её любил и, скорее всего, безответно.

Но я не мог понять его чувств. У меня самого любовь никогда не вызывала неприятных ощущений: не спирала дыхание, не подкашивала ноги, не терзала сердце. Когда я влюблён, то не сижу бессмысленно целыми днями на одном месте и не предаюсь тоске по женщине. Для меня любовь – источник радости и наслаждения. Странно, что многие люди ухитряются делать из неё трагедию.

– Насколько я знаю, три года назад Мойра переехала сюда, во Францию, чтобы найти новые впечатления и поразмыслить о мироздании на досуге, – заговорил бармен каким-то монотонным голосом. – Она не нуждалась в компании, не прибивалась к людям, они сами шли к ней, словно заколдованные. Эта женщина живёт одна, о муже и детях ничего не рассказывала, и никто никогда их не видел.

– Одинокая гадалка? – помолчав немного, с иронией спросил я.

– Не стоит называть её такими словами даже в шутку! Мойра не одинока, скорее тиха и таинственна, загадочна, она носит внутри своего сердца траур по быстротекущему времени. Вы узнаете её, мсье Рууд, из тысячи – она будет вся в чёрном, с гладкими блестящими смоляными волосами и тёмными глазами, взгляд которых выворачивает всю душу. Издали она покажется вам старой и измученной, а вблизи – юной, прекрасной, тонкой и пленительной. Вы напуганы, мсье Рууд? – тихо спросил паренёк.

– И да, и нет, – ответил я с лёгкой тревогой в голосе.

– Послушайте, – дружелюбно проговорил бармен, хлопнув меня по плечу. – Я больше ничего не буду рассказывать вам о Мойре, вы должны сами встретиться с ней, лицом к лицу, расспросить её о том, что вас интересует, и сами выговориться, только тогда она спасёт вашу душу. Скажу вам одно: её чудовищная мудрость, проницательность и сверхъестественная мощь выше человеческих сил. Она почувствует вас, когда вы окажетесь перед её глазами. В вашем сердце навсегда останется след после встречи с ней.

Честное слово, рассказ бармена вызывал у меня удивление и беспокойство. Вся эта история с таинственной гречанкой Мойрой, приехавшей во Францию за острыми ощущениями, поражала мой и без того затуманенный мозг. Я ещё и словом не обмолвился об адресе женщины, вероятно способной помочь мне, как в руках у меня оказался клочок бумаги.

Мой добрый читатель! Я прекрасно знаю, что мой рассказ похож на бред сумасшедшего! Но осмелюсь сказать, что через мгновение после диалога с барменом я оказался у двери той самой гречанки. Стоял, как преступник, убивший кого-то, как смертельно больной, как человек без всякой надежды, теряющий рассудок. Стоял и не решался постучать в дверь – обычную дверь парижской квартиры, обитую тёмно-коричневой искусственной кожей. Удивительной казалась лишь бронзовая табличка над звонком: «Мадам М. Шахор. Экстрасенс, психотерапевт».

Значит, всё-таки психотерапевт! Я надеялся на нечто мистическое, а меня направили к обычному «мозгоправу»? Может быть, это Серж, как заботливый друг, дал поручение своему бармену… Но ведь Серж сейчас в Италии!

И тут дверь беззвучно распахнулась. Мой взгляд перескочил с медной дверной ручки на даму, стоявшую на пороге.

Она открыла, словно заранее знала о моём приходе и слышала мои тихие шаги. Стояла, не спуская с меня глаз, не говоря ни слова.

– Прошу простить мой внезапный визит, мадам Шахор! – заикаясь, выпалил я. – Мне… Я…

Таинственная гречанка излучала невероятный жар. Мне казалось, что из каждой клеточки её тела вылетают огоньки и обжигают меня, ловко пробираясь под одежду. Чёрные, как ночь, шелковистые блестящие волосы переливались на свету синеватым оттенком. Они ласточками взлетали каждый раз, когда мадам Шахор делала выдох. От неё пахло тюльпанами, и этот аромат чувствовался на протяжении всего нашего разговора.

На миг наши глаза встретились и обменялись заговорщическими взглядами. Увидев её горящие зрачки, похожие на крупные угольки, я понял, что проиграю им любую битву. Я слабак, мне не устоять! Дело не в том, что эта женщина невероятно красива – её глаза излучали невероятную душевную силу.

Гречанка была спокойна и расслаблена, а я стоял, дрожа, и украдкой любовался её красотой. Госпожа Шахор напоминала кобру, которая, насытившись трусливой добычей, нежится на сочной зелёной траве под лучами солнца. Её фигура, облачённая в чёрную ажурную сорочку, была безупречна, как у статуи, сотворённой гениальным скульптором.