Почти любовь

Я назвал адрес и название ресторана.

– Возможно, у них целая сеть, ты сходи именно в этот.

– Хорошо, – Илья записал адрес, затем продолжил: – Возвращаясь к нашей проблеме. Неужели ты настолько самовлюблённый нарцисс, что какое-то сравнение могло тебя разозлить?

– Я бы не сказал.

– Тогда причина не в этом. Твой мозг заставил тебя отреагировать таким образом, чтобы оградить тебя от важного шага.

– Думаешь?

– Ты размышлял в том направлении, которое я тебе задал на прошлом приеме?

Я виновато отпустил глаза и ответил:

– Нет.

– Интересно, – сказал Илья и записал что-то в блокнот. – Давай разбираться. Устройся поудобней.

– Уже, – сказал я, растворяясь в мягком кресле и закрывая глаза.

– Ты утверждал, что боялся потерять родителей, потому что любил их, так?

– Да.

– И скорее всего твои родители больше не держали домашних животных?

– Нет. Они хотели, но я был против.

– Интересно, – я услышал, как Илья перевернул лист блокнота и что-то записал. – Расскажи мне о своей первой школьной любви.

Я напрягся.

– Почему ты так уверен, что она у меня была?

– Я не уверен, но мы должны начать с самого начала. Если школьной любви не было, то пойдем дальше, – ответил он.

Воспоминания накрыли меня волной боли и вины, разбив в клочья дамбу, которую я мысленно выстроил между мной и прошлым.

– Василий, с тобой все в порядке? – услышал я озабоченный голос Ильи.

– Я не хочу об этом говорить, – сказал я и открыл глаза. – Это была плохая идея. Прости.

Я встал. Илья встал вслед за мной.

– Погоди, Василий, ты для этого и пришел ко мне. Давай прямо сейчас разберемся с этим раз и навсегда. Нельзя всю жизнь бежать от того, что причиняет боль. Сядь.

Я смотрел на Илью, но вместо его лица видел лицо Кристины.

– Сядь, – повторил он, – расскажи мне, от чего ты бежишь.

Я сел, закрыл глаза и, с трудом сдерживая нахлынувшие чувства, начал рассказывать.

– В шестом классе к нам перевели девочку по имени Кристина. Она была приемным ребенком. Замкнутая в себе. Ни с кем не общалась. Такое поведение не могло остаться незамеченным для всего класса. Кристину сразу же перевели в изгои. Весь класс издевался над ней. Все, кроме меня. Я некоторое время был безучастным, но чувствовал, что должен вмешаться и остановить этот беспредел.

– Интересно, – я слышал, как карандаш Ильи скользил по бумаге, – дальше.

– Как-то зимой ребята отняли у неё портфель и, словно мяч, кидали его друг другу. Кристина бегала от одного к другому. Весь коридор смеялся. Когда я хотел вмешаться и остановить это безобразие, портфель упал. Она нагнулась, чтобы его поднять. Серая кофта, которая была на ней, слегка поднялась, и я заметил синяки на её спине. Кристина, заливаясь слезами, под громкий смех коридора, кинулась к выходу. Я побежал за ней. Остановил её. С большим трудом успокоил и пообещал, что отныне никто её не будет обижать. Я не стал её расспрашивать про синяки на спине. Она бы мне тогда все равно не рассказала.

Карандаш Ильи продолжал скользить по бумаге.

– Я стал её защитником. Никто с тех пор не смел её обижать или насмехаться над ней. А те, кто пытались это сделать, имели дело с моим кулаком. Время шло. Мы с ней сдружились. Я стал замечать, что синяки стали появляться и на руках. Однажды я решился и спросил о них. Кристина не хотела мне рассказывать, долго сопротивлялась, но все же рассказала. Оказалось, что её приемный отец, когда напивался, бил жену и приемную дочь. Меня охватила злость, но что я мог тогда сделать? Кристина говорила, что это происходит редко, просто синяки долго заживают. Я продолжал защищать её от сверстников и попутно думал, как её уберечь от побоев отца. Потом так случилось, что я слег с большой температурой и дней десять не ходил в школу. За это время я понял, что сильно скучаю по ней. Возможно, именно тогда я осознал, что влюблен. Мне хотелось признаться в этом Кристине.

Я замолчал. Мне с трудом удавалось сдерживать себя.

– И что было дальше? – тихо спросил Илья.

– Когда я вернулся в школу, то узнал, что Кристина умерла. Ребята, воспользовавшись моим отсутствием, загнобили её. Как выяснилось потом, чтобы не терпеть хамства одноклассников, Кристина решила не ходить в школу. Она осталась дома именно в тот день, когда её приемный отец был сильно пьян. Он, как всегда, принялся бить свою жену, а когда девочка решила помочь приемной матери, этот ублюдок, не рассчитав своих сил, ударил и её. Ударил так, что Кристина отлетев, стукнулась головой. Насмерть.

ГЛАВА 5

В кабинете стало тихо. Голос Ильи прозвучал, словно гром:

– Не сдерживай себя.

И я заплакал. Плакал, и говорил сквозь слезы:

– Это я виноват в её смерти. Если бы я тогда не заболел, она бы не осталась дома. Я не сдержал своего обещания. Я не защитил её.

– Ты не виноват, Василий.

– Виноват! – кричал я. – Мне надо было ходить в школу несмотря на болезнь.

– Тогда это было не в твоих руках.

– Я виноват в её смерти! – крикнул я и вскочил.

Илья быстро оказался рядом. Он потряс меня за плечи и повторил:

– Ты не виноват! Успокойся, – после чего обнял. – Плачь. Выпусти все, что ты столько лет держал взаперти.

Когда я более-менее успокоился, Илья включил свет, взял в руки блокнот, попросил меня сесть и выслушать его.

– Во-первых, – начал он, занимая свое место, – ты абсолютно не виноват в смерти Кристины. Ты поступил благородно в отличии от других детей в классе. Возможно, по началу ты держал нейтралитет, но ведь потом ты обеспечил защиту девочки.

Илья что-то обвел карандашом и продолжил:

– Во-вторых, ты не виноват также и в том, что заболел. С другой стороны, смотри, если бы не твоя болезнь – ты бы ещё долго не понимал, насколько Кристина тебе дорога. В-третьих, в том, что с ней произошло, виноваты отец и мать, которая позволяла мужу поднимать руки на себя и на дочь, – Илья положил блокнот на стол. – Сейчас мы с тобой попытаемся переписать программу в твоем мозгу, которая из-за прошлого опыта не дает тебе строить отношения в настоящем. Мои методы немножко отличаются от методов моих коллег, но, как показывает практика, мой подход к делу работает и ещё не давал осечку. Закрой глаза.