Худощавый и низкорослый,
Средь мальчишек всегда герой,
Часто, часто с разбитым носом
Приходил я к себе домой.
И навстречу испуганной маме
Я цедил сквозь кровавый рот:
«Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму всё заживет»…
Это я. Молодой, смешной, наивный. Никто тогда не подготовился к внеклассному чтению, пришлось за всех отдуваться.
И теперь вот, когда простыла
Этих дней кипятковая вязь,
Беспокойная, дерзкая сила
На поэмы мои пролилась.
Золотая, словесная груда,
И над каждой строкой без конца
Отражается прежняя удаль
Забияки и сорванца.
Учительница выписывала что-то в тетради, но внимательно следила за каждым словом.
Ребята притихли, слушали. То ли я хорошо читал, то ли это элементарный долг вежливости, а может, им просто было скучно.
Как тогда, я отважный и гордый,
Только новью мой брызжет шаг…
Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа.
И уже говорю я не маме,
А в чужой и хохочущий сброд:
«Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму всё заживет!»
С ошеломляющим грохотом, разнося на мелкие кусочки стекло и слившись с девчачьим визгом, в окно влетел футбольный мяч. Весна, каникулы… Вот и всё, конец учебного года, начало новой взрослой жизни.