Заклятая подруга

Не помочь Лизавете – стыдно, а помочь – страшно. Теперь основной груз ответственности можно было перевалить на Горецкую. Если что, она и крайняя. Идея – ее!

Когда подруги с радостным щебетом покидали кабинет, герр Танненшток, попавшийся им навстречу, вспугнутым зайцем метнулся в боковой коридор и спрятался за угол. Отогнув здоровенный лист фикуса и икая, он с опаской посмотрел вслед сумасшедшим аборигенкам. Если бы длинноногая Лиза была немкой, на ней можно было бы даже жениться. Но уроженка дикой России могла лишь испортить генофонд и напугать благообразную немецкую свекровь.

Герру Танненштоку остро захотелось домой. Уже не в первый раз.

Уборщица, округлив глаза, наблюдала за всемогущим директором, тершимся у фикуса и совершавшим странные судорожные телодвижения.

«Малую нужду справляет, паршивец! – сообразила она. – Вот ведь дикая нация! Тьфу ты, пропасть!»

И побежала к приятельницам делиться новостью.

Глава 7

Вино было выпито, пирожные и орешки съедены, а процесс фотографирования так и находился в зачаточной стадии.

– Порнуха какая-то, – неодобрительно трясла фотоаппаратом Валерия, сгоняя Лизавету с кровати. – Что ты на четвереньках ползаешь? Надо грациозно возлежать! Воз-ле-жать! А не попу оттопыривать.

– Я не ползаю, – хихикала порядком захмелевшая Бабаева, – я принимаю сблз… солблз… со… бла… знительные позы.

– Твои позы кого угодно отпугнут, – со знанием дела констатировала Рита. – Ты пытаешься охмурить художника, и действовать надо тоньше. С фантазией!

– Не знаю. В прошлый раз безо всякой фантазии было, – горестно оттопырила губу Лизавета и вздохнула, колыхнув грудью.

– Когда «в прошлый раз»? – опешила Горецкая, едва не выронив орудие фотосъемки. – Я смотрю, у нас тут опытная модель! А мы-то и не в курсе!

– Да ну, – махнула рукой Лизавета и, не рассчитав, вслед за взмахом длани сверзлась с кровати со звуком сырой отбивной.

– Почему? – охнула Лера. – Ну-ка, будьте любезны, огласите подробности. А то мы тебя тут числим ромашкой полевой, а ты… того… практически тигровая лилия!

– Девочки, чего вы глупости несете. – Лизавета снова поползла штурмовать ложе. – Я про то, что когда мы еще женихались…

– Заметьте, коллега! – перебила ее Горецкая, пнув ногой кресло, в котором восседала Рита, порядком утомленная затянувшейся фотосессией и французским вином. – Какое дивное слово – «женихались». Вот она, истинная суть этих богемных выскочек. Мужчина небось махал ей шляпой с пером, гарцевал на белом коне, блестел короной и брякал доспехами, а суть всех его красивых жестов свелась к банальному «женихались». Се ля ви.

– Ничего он не брякал, – сообщила Лиза. – Он меня напоил и сам напился. Сказал, что будет рисовать меня голой. Так я до утра ждала, пока он проспится и уже сделает, что собирался.

– Пока нарисует? – уточнила Маргарита.

Лизавета многозначительно постучала пальцем по лбу и усмехнулась:

– Да прям – нарисует! Что я, совсем дура, не понимаю, зачем раздеваюсь? Так и заснула, не дождавшись. А утром он пива выпил, и того. Ну, это…

– Нарисовал, – радостно подсказала Лера.

– Типа того, – согласилась Лиза. – В общем, особой фантазии не проявил.

– А ты прояви, – посоветовала Рита. – Вот он хотел Данаю. Давай мы тебя в простыню замотаем и сделаем нечто похожее.

– Мысль! Давайте! – обрадовалась Горецкая и ринулась пеленать хохочущую Лизавету.

Бабаева отбивалась и орала, что так она будет похожа на мумию, а не на искомую музу. Тем более что Даная была даже без простыни. Кроме того, для завершения идеи требовались старуха и ангелочек.

– Я буду старухой, а Марго – ангелочком. Пойдет? – спросила запыхавшаяся Лера.

– Ага. Только вряд ли он захочет знакомиться сразу с тремя, – с сомнением протянула Лизавета. – Кроме того, лицо будет видно. Разматывайте меня. Я придумала. Не станем делать откровенные фотографии.

Через час мучений они наконец получили одну фотографию голой Лизы на фоне окна. Вернее, это был просто силуэт, по аналогии с фото, выложенным Славиком.

И еще одну, где Лиза кокетливо завернулась в занавеску и уткнулась носом в стену, игриво выставив некоторые части тела и чуть не свернув шею в попытке повернуться к камере затылком.

– Ты тут похожа на змею с эмблемы Минздрава, – произнесла Горецкая. – Это же надо так перекрутиться. Зато никакой фотошоп не понадобился.

– Надо было ей для полного сходства еще бокал в руки дать. Тогда идея была бы завершенной и вполне креативной, – заметила Рита. – Но и так сойдет. И вообще, я уже хочу домой, спать.

– Здрасьте, – заволновалась Лиза. – Сейчас самое главное начнется! Регистрируйся!

– Фу-ты, – Рита без сил упала обратно в кресло. – Мне твой Слава надоел. Я его уже ненавижу. Давай сама. А мне пароль потом сообщишь, и все.

– Нет, – уперлась Лиза. – Надо, чтобы слог был чужой.

– Ага, – сердито проворчала Маргарита. – И буквы незнакомые!

Регистрация шла трудно. Вино, бродившее в крови трех заговорщиц, мешало и выдавало нелепейшие идеи – одна чуднее другой. В результате титанических усилий, под воздействием алкогольных паров на адрес Славика улетело удивительное по своей креативности послание:

В объятьях родственной души
Даная ищет утешенья,
Пока горит еще свеча,
Пока летит письмо к тебе.
Трепещет сердце под рукой,
И тело ждет прикосновенья.

Вячеслав в дурном настроении мотался по квартире. Жена отсутствовала неизвестно где, ужин находился в зачаточном состоянии – а именно на стадии мороженого куска мяса в морозилке. Яркие образы, складывавшиеся в изумительные по своему совершенству мазки, стоило лишь прикрыть глаза, на холсте превращались в какую-то фантасмагорию, смахивавшую на бред шизофреника, тоскующего в застенках дурдома. Славе нынче не творилось. Муза молчала, зато голодный желудок противно подвывал, периодически переходя на пошлое бульканье. Он злобно швырнул кисть и сел к компьютеру.

О чудо! В этот черствый мир примитивных хищниц и бездуховных тел пробился хрустальный луч надежды! Ему написали. Слава с восторгом перечитывал светлые строки и слышал трепетный голос неземной феи, нашедшей его в этом мирском болоте.

В это самое время три феи, выключив компьютер, нестройными пьяными голосами пели последний хит Стаса Михайлова.

– Где ты? Где ты? – надрывалась Горецкая.

– Где ты? Где ты? – вторила ей Рита.

– За закатами рассветы! – речитативом выводила Лизавета, лишенная слуха и голоса.

Проживавшая под Лериной квартирой одинокая пенсионерка неодобрительно качнула головой в железных бигуди и воткнула в уши беруши.

– Кто это придумал? Что это такое? – возмущенно тыкала пальчиком в экран на следующий день Лиза.

Дома она влезть в компьютер не могла, пришлось бежать на работу. Впервые за долгое время Лизавета Бабаева принеслась на работу раньше других и нетерпеливо ерзала в ожидании подруг, поскольку не могла вспомнить пароль от анкеты, придуманный в состоянии подпития. Когда изумленные ее столь ранним прибытием подруги загрузили искомое и открыли отправленное Славику письмо, воцарилась тягостная тишина.

– Я говорю, кто это написал? – бесновалась Лиза.